Многое зависит от того, объединится ли многоликая сирийская оппозиция, внезапно лишившаяся общего врага, для формирования плюралистического федерального гражданского правительства на всей территории Сирии или погрузится в междоусобицу, которая ввергнет страну в новую гражданскую войну, пишет The Economist.
Первые признаки обнадеживают, хотя еще слишком рано для уверенности в чем-то. Повстанцы, в первую очередь «Хайят Тахрир аш-Шам», говорят, что усвоили уроки прошлых смен режимов в арабском мире.
В отличие от Ирака и Ливии, переход управляется на местном уровне, а не иностранными державами и вернувшимися изгнанниками. Россия и Иран, которые ранее были главными сторонниками Асада, отступили в тень.
Повстанцы обратились к полиции и гражданским властям с призывом оставаться на своих постах до объявления о создании правительства единства. Они ввели комендантский час, который к вечеру 8 декабря, похоже, в основном прекратил грабежи в столице (если не считать кражи посуды из президентского дворца).
И хотя большинство повстанцев — представители суннитского большинства, которое особенно терроризировали алавиты Асада, они сбавили тон своего сектантского триумфализма и пообещали защищать многочисленные меньшинства Сирии.
Но у Сирии есть привычка все усложнять. Де-факто раздел страны, произошедший при Асаде, усилился после его падения. В последние дни повстанцы с севера, востока и юга страны координировали свои действия по захвату власти с удивительной дисциплиной. Однако из-за того, что режим Асада рухнул гораздо быстрее, чем они ожидали, у них не было времени, чтобы составить планы на следующий день.
Каждая из четырех основных группировок — поддерживаемые Турцией суннитские повстанцы на северо-западе, курды на севере и востоке, поддерживаемые Иорданией повстанцы на юге и оставшиеся сторонники Асада из секты алавитов на западе — имеет свою собственную армию. Все они были усилены оружием, землей и экономическими активами, захваченными у Асадов в последние дни. Каждая группировка захочет получить свою долю трофеев и часть любого пакета мер по восстановлению разрушенной страны, потребности которой оцениваются примерно в 200 миллиардов долларов. #Сирия
Самым сильным претендентом на власть в Сирии является 42-летний глава «Хайят Тахрир аш-Шам» Абу Мухаммад аль-Джолани. Он отказался от своего исламского псевдонима (в его Telegram-каналах его теперь называют «президент Ахмед аль-Шара») и заверил христиан и женщин, что не планирует вводить строгие исламские кодексы.
Вечером 8 декабря Абу Мухаммад аль-Джолани выступил в мечети Омейядов в Дамаске. Сирийское государственное телевидение транслировало это заявление, в котором он утверждал, что «будущее за нами». Говорят, что ему нравится сравнение с Мухаммедом бин Салманом из Саудовской Аравии, другим молодым суннитским лидером.
Но прошлое аль-Джолани в качестве лидера «Аль-Каиды» в Сирии и его жестокое подавление соперников заставляют опасаться. Заставить других повстанцев признать его лидерство будет самой сложной задачей. На протяжении многих лет аль-Джолани боролся с ними больше, чем с Асадом.
Несколько сотен повстанцев с юга страны опередили аль-Джолани в Дамаске. Они ворвались в президентский дворец и задержали премьер-министра Мохаммада Гази аль-Джалали не только, чтобы преследовать сторонников Асада, но и чтобы не дать аль-Джолани добраться туда первым.
То, что Америка, Россия и ООН считают его террористом, а «Хайят Тахрир аш-Шам» — террористической организацией, также может осложнить ситуацию, если он действительно встанет у руля.
Тесные связи аль-Джолани с Турцией и Катаром раздражают арабские державы, которые хотят ограничить их зону влияния. Некоторые оппозиционеры зловеще говорят о том, насколько удобным было бы его убийство. «Мы боимся, что он может превратиться в еще одного Асада», — говорит аналитик, имеющий тесные связи с противниками аль-Джолани.
Многие сирийцы опасаются, что на смену одному диктатору может прийти другой, на этот раз исламистский.
Кто бы ни возглавил Дамаск, ему будет трудно контролировать всю Сирию.
На северо-востоке курды будут рассчитывать на несколько сотен американских солдат, размещенных там, чтобы помешать попыткам вернуть под центральный контроль прибыльные нефтяные месторождения, житницу Сирии и арабские города, которыми они управляют. В Манбидже и Ракке курды уже сражаются с поддерживаемыми Турцией силами за сохранение автономии, которую они создали при Асаде.
Алавиты, проживающие в горных деревнях над средиземноморским побережьем, также должны будут решить, бороться ли с суннитским большинством или смириться с его властью. В дополнение к тяжелому оружию, оставшемуся после разгрома режима, они могут искать защиты у России, которая все еще держит там военно-морскую и военно-воздушную базы. Москва может сохранить их за собой при условии переговоров с Турцией и новыми правителями Сирии.
Гражданские лица из изгнанной политической оппозиции в Стамбуле, похоже, пока отошли на второй план. Согласно «дорожной карте» ООН, согласованной в 2015 году, Сирийская комиссия по переговорам должна контролировать роль оппозиции в переходном процессе в Сирии. Она должна помочь разработать новую конституцию, подготовиться к выборам через 18 месяцев и объединить многочисленные военизированные формирования Сирии в армию, отражающую этнические и религиозные группы страны. Но силы на местах, похоже, не спешат отступать.
Некоторые надеются, что иностранные державы помогут повстанцам собрать воедино политические и военные советы или даже правительство единства и проложить путь к передаче власти.
Однако Америка, скорее всего, мало чем поможет. «ЭТО НЕ НАША БОРЬБА», — написал Дональд Трамп заглавными буквами на своей странице в соцсети.
После 13 лет гражданской войны и нищеты измученное население молится о мирной передаче власти, что в арабском мире случается крайне редко. С таким количеством разногласий внутри и за пределами Сирии консенсус будет трудно найти.
