5 февраля Верховный суд Таджикистана вынес суровые приговоры по громкому делу «о госперевороте», их огласили в следственном изоляторе в Душанбе за закрытыми дверями.
Наибольшие тюремные сроки получили экс-депутат парламента Саидджафар Усмонзод и бывший министр иностранных дел Таджикистана Хамрохон Зарифи: по 27 лет. Суд также постановил полностью конфисковать их имущество. По 18 лет получили бывший председатель Верховного Совета Таджикистана Акбаршох Искандаров, замглавы оппозиционной Социал-демократической партии Шокирджон Хакимов, зампредседателя Демократической партии и в прошлом журналист «Голоса Америки» Ахмадшох Комилзода, а также малоизвестные офицеры ГКНБ в отставке — Нурамин Ганизода Джамшед Боев. К 17-ми годам лишения свободы приговорили бывшего начальника управления МИД Таджикистана Абдулфайз Атои. Осужденные отвергают все предъявленные им обвинения.
Шоком для таджикистанской общественности стал приговор известной журналистке Рухшоне Хакимовой – ей дали 8 годам лишения свободы. До вынесения вердикта она оставалась на свободе, так как у нее двое маленьких детей. Но после оглашения приговора журналистку арестовали прямо в зале суда, а ее детей по решению суда передали родственникам.
Хотя судебный процесс проходил за закрытыми дверями, детали обвинения все же просочились в прессу. В частности, как стало известно, теперь уже бывший генеральный прокурор Юсуф Рахмон летом прошлого года в парламенте добивался лишения депутатского мандата Саидджафара Усмонзоды. Тогда прокурор заявил, что Усмонзода якобы обсуждал по телефону с оппозиционером Шарофиддином Гадоевым, главой движения «Реформы и развитие Таджикистана», план осуществления госпереворота. И Гадоев якобы пообещал Усмонзоде оказать финансовую помощь заговорщикам.
В интервью Настоящему Времени Шарофиддин Гадоев полностью опроверг все обвинения властей об участии в заговоре и заявил, что ни с одним из фигурантов дела не был знаком лично. Само дело о «госперевороте» он связывает с процессом передачи власти от Эмомали Рахмона его сыну Рустаму Эмомали и попытках «расчистить» для него политическое и «зачистить» всех, кто может стать его политическим противником.
«У меня никогда не было ни с одним из фигурантов дела личного контакта, и я не был с ними знаком. С Саиджафаром Усмонзодой я несколько раз контактировал, да и то в рамках публичных онлайн-программ. Это было с разрешения таджикистанских спецслужб, – подчеркнул Шарофиддин Гадоев. – Когда однажды я пригласил его принять участие в одной из наших программ, он сказал, что ему надо этот вопрос согласовать со своим куратором в Госкомитете нацбезопасности. То есть он никогда не был независимым человеком».
«А с другими фигурантами дела у меня никогда не было даже контактов. Надо понимать, что правительство Таджикистана для убедительности практически всегда связывает резонансные уголовные дела с оппозиционными партиями и группами в изгнании. Это делается с целью запугивания населения. Этим они посылают сигнал, что, мол, с этими группами и партиями нельзя контактировать и поддерживать их. В противном случае вас ожидает вот такая участь», – заметил он.
По мнению Гадоева, нынешние репрессии теперь уже среди очевидных сторонников власти связаны с неуверенностью Эмомали Рахмона относительно транзита власти своему сыну. Именно поэтому, по словам оппозиционера власть убирает любые, даже гипотетические угрозы для будущего преемника.
«Процесс подготовки к транзиту власти начался в 2010 году. С тех пор репрессивная машина непрерывно расчищает политическое и информационное поле от оппозиционеров и инакомыслящих. За это время по сути были уничтожены противники транзита власти от отца к сыну. Сейчас мы наблюдаем, как президент из-за неуверенности в своем преемнике начал чистку уже в рядах своих сторонников», – подчеркнул Гадоев.
«Рахмон знает, что его сын в нынешних реалиях и вызовах не сможет управлять страной. Поэтому все силы направлены на то, чтобы на корню уничтожить не только критиков, но даже малейшее инакомыслие в стране, – замечает он. – Делается расчет на то, что пока преемник наберет силу и укрепится в кресле президента, в стране для него не должно быть никаких, даже гипотетических угроз».
