Своеобразным идеологическим и имиджевым клише официальной пропаганды еще со времен Нурсултана Назарбаева был не очень скромный и вполне избитый тезис о том, что Казахстан — лидер в Центральной Азии: мол, мы впереди всего региона по уровню развития экономики, социальной сферы, по части привлечения иностранных инвестиций, мол, у нас самая либеральная экономическая законодательная база (правда, на фоне перманентно революционного соседнего Кыргызстана, с завидной частотой меняющего президентов, мы стыдливо умалчивали о степени либерализации нашей политической системы). Об этом пишет казахстанский Амиржан Косанов:
Но, похоже, в наш, чересчур уж затянувшийся транзитный период некоторые, оставленные нам в наследство от старого Казахстана, пропагандистские тезисы разбиваются о камни суровой экономической и геополитической реальности.
Приведу цифры и факты.
Конференция ООН по торговле и развитию (UNCTAD) опубликовала отчет, в котором заявила о росте прямых иностранных инвестиций в мире на 11 процентов. При этом прямые иностранные инвестиции (ПИИ), как сообщил ряд СМИ, значительно сократились в страны Центральной Азии (ЦА), и в основном из-за Казахстана, где чистый приток за 9 месяцев 2024 года оказался практически на нуле. В то же время, соседний Узбекистан показал положительную динамику: за первые девять месяцев 2024 года объем ПИИ в эту страну вырос на 7 процентов и составил 1,9 миллиардов долларов.
Получается, что несмотря на шикарные (не у каждой страны есть такие Богом данные преимущества в виде природных ресурсов и других привлекательных сфер и направлений экономики) условия, Казахстан значительно отстает от своего соседа в привлечении инвестиций. О каком лидерстве в ЦА регионе можно теперь говорить?!
Многое, что мешало приходу в страну инвестиций при старом Казахстане, благополучно перекочевало в Новый.
Во-первых, это — вездесущая коррупция, когда у иноинвесторов беспардонно вымогают мзду наши горе-чиновники разных уровней.
Во-вторых — межклановая борьба за ресурсы и собственность, которая особенно ужесточается в наше, транзитное время вторичного (после Назарбаева) накопления капитала: алчное и приватизировавшее всю страну окружение экс-елбасы заменяется фаворитами Токаева. Увы, нравы и методы не меняются: впору вспомнить известную притчу о голодных комарах, которые пришли на место насытившихся.
В-третьих — неуверенность и шарахания из стороны в сторону в экономической политике. Такое ощущение, что власть застряла между двух обстоятельств: необходимостью срочных шоковых мер и социально-экономическим популизмом. Видя эту нерешительность, инвесторы вправе задуматься: «А стоит ли вкладывать деньги в такую непредсказуемую страну?».
Одна из причин снижения инвестиционной привлекательности Казахстана — его фактическая аффилированность (политическая и экономическая) с Россией. Как говорится: «Скажи мне кто твой друг, и я подумаю приходить к тебе с инвестициями или нет». Это как раз тот случай, когда близость (не только пограничная) со страной, развязавшей войну против соседнего братского народа, и поэтому попавшей под жесткие санкции остального цивилизованного мира, оказывает нам медвежью услугу, отпугивая потенциальных инвесторов, ибо они понимают, что рано или поздно наше союзничество со страной-агрессором может и им аукнуться.
Справедливости ради отмечу, что власть в лице нацкомпании «Казах Инвест» постаралась объяснить ситуацию особенностями методологии расчетов: «Снижение чистого притока ПИИ обусловлено рядом объективных экономических факторов, таких как глобальная волатильность сырьевых рынков и решений инвесторов о выплате дивидендов, а не недостатками инвестиционной политики Казахстана». Также власть считает, что «снижение чистого притока ПИИ, зафиксированное в 2024 году, следует рассматривать как временное явление, вызванное объективными экономическими и циклическими факторами».
Там же говорится, что «основная причина снижения валового притока ПИИ заключается, вероятнее всего (?! – АК), в завершении Проекта будущего расширения (ПБР) на Тенгизском нефтегазовом месторождении в Атырауской области общей стоимостью свыше 46 миллиардов долларов».
Что ж, оказывается, несмотря на многочисленные заявления Акорды о диверсификации экономики, «нефтянка» все еще — определяющая. И это прискорбно.
Мы также много и пафосно рассуждаем о центрально-азиатской региональной интеграции. «Алыстағы ағайыннан жақындағы көршің артық» («лучше сосед, что рядом, чем дальний родственник») гласит казахская пословица.
Но не нужно забывать и про другую поговорку: «дружба дружбой, а табачок врозь». Именно это я имею в виду, говоря об уже официально объявленном проекте строительства железной дороги из Поднебесной, в обход Казахстана, в котором, кроме Китая (главный спонсор) участвуют Кыргызстан и Узбекистан. Доля КНР в совместной компании составит 51 процент, а Узбекистана и Кыргызстана — по 24,5 процентов.
Эта железная дорога свяжет Китай с Европой и странами Персидского залива. В геополитическом плане стороны надеются, что она снизит зависимость от России и Казахстана.
Конечно, в определенной мере надо понимать и узбекскую, и кыргызскую стороны, каждый выживает как может, их экономикам тоже надо искать свои пути развития, в том числе, используя имеющийся транзитный потенциал.
Это лишний раз свидетельствует об отсутствии у экономической команды Токаева стратегического мышления. Что мешало руководству Казахстана организовать подобный транзит через нашу территорию более привлекательным и конкурентоспособным?
И кислая «вишенка» на дипломатическом торте: как сообщили официальные лица Кыргызстана, 31 марта его президент с коллегами из Узбекистана и Таджикистана проведут первый в истории трёхсторонний саммит в Худжанде (Таджикистан). Конечно, в комментариях сторон акцент сделан на теме окончательного урегулирования Кыргызстаном и Таджикистаном проблем на совместной государственной границе. Но тогда причем здесь Узбекистан? Если он там будет присутствовать, то почему не пригласили и Казахстан?
Не пора ли Акорде задуматься, о принчинах, по которым наши соседи по региону все чаще стали обходить и сторониться нас?
