В Швейцарии насчитывается более 370 000 ядерных бункеров — их хватит, чтобы укрыть всех жителей страны. Но если произойдет худшее, будут ли они действительно работать? Об этом пишут СМИ.
Сначала Зора Шельберт, главный операционный директор и экскурсовод в ядерном бункере Зонненберг в Люцерне, Швейцария, не была уверена, были ли запросы, которые она получала, шуткой. Это было в феврале 2022 года, и Россия только что сбросила первые бомбы на Киев. «Люди спрашивали меня, какие меры им следует принять, куда им нужно будет уйти», — сказала Шельберт. Она быстро поняла, что они перепутали историческое общество, в котором она работает, Unterirdisch Überleben (Выживание под землей), с местным отделом гражданской защиты.
К удивлению, недоумению и зависти своих европейских соседей, Швейцария с населением почти 9 миллионов человек имеет больше бункеров на душу населения, чем любая другая страна в мире — достаточно, чтобы гарантировать убежище каждому жителю в случае кризиса. (Швеция и Финляндия занимают второе место, охватывая все крупные города.) Запросы, которые получала Шельберт, поступали от испуганных людей, пытавшихся найти свои назначенные места. Сегодня, однако, бункер Зонненберг в основном является музеем. Первоначально построенный в 1971 году для защиты до 20 000 человек, он оставался одним из крупнейших ядерных убежищ в мире до 2002 года, когда его вместимость была сокращена до 2000 человек для повышения эффективности и снижения затрат.
«Конечно, я серьезно относилась к своим ответам», — сказала Шельберт, объясняя, как она перенаправляла заинтересованных лиц к соответствующим людям. «Но потом поступило еще больше писем. И телефонных звонков».
Столкнувшись с неуклонной агрессией России и одновременным сокращением американской военной и дипломатической поддержки, европейские страны по всему континенту вновь инвестируют в оборону. Но защита гражданского населения — невоенные меры гражданской обороны, включая строительство ядерных и противовоздушных бункеров — также стала новой приоритетной задачей. В январе Норвегия вновь ввела обязательное требование времен холодной войны по строительству бомбоубежищ во всех вновь построенных жилых зданиях — требование, которое Швейцария соблюдает непрерывно с 1963 года. В Германии, которая недавно приняла новаторский закон о финансировании новых военных расходов на миллиарды евро, вопрос о том, как и следует ли строить гражданские бункеры, вновь стал предметом активных публичных дебатов. Отчасти вдохновленный усилиями Германии и Норвегии, в марте этого года Европейский союз выпустил официальные заявления, призывающие жителей всегда иметь под рукой запас продовольствия на 72 часа. Угроза войны и техногенных катастроф ощущается более остро, чем когда-либо с момента окончания холодной войны.
В Швейцарии возросший интерес к гражданской защите является скорее индикатором изменения общественного мнения, чем признаком реального изменения политики. До 2022 года «большая часть населения и даже некоторые политики считали убежища ненужными», сказал Даниэль Жорди, федеральный директор по гражданской защите и обучению Швейцарии. «И это определенно изменилось». Сильвия Бергер, профессор швейцарской и современной истории в Бернском университете и ведущий эксперт по культурной истории бункеров, подтвердила, что вторжение России в Украину глубоко повлияло на общественное восприятие гражданской защиты: «Мы находимся в середине трансформации» общественного мнения, «которая еще не завершена», — сказала она мне.
Политика Швейцарии по предоставлению убежища каждому жителю в случае кризиса была впервые закреплена законом более 60 лет назад. Каждое новое жилое здание должно иметь либо собственный бункер, либо застройщики должны выделить средства на строительство близлежащего общественного бункера, обслуживаемого государством. В результате в Швейцарии сейчас насчитывается 370 000 бункеров, предназначенных для защиты гражданского населения под землей в течение от нескольких часов до двух недель. Вентиляционные системы имеют срок годности около 40 лет и нейтрализуют воздействие радиации, ядерных осадков, химического и биологического оружия.
Стоимость обслуживания и строительства на человека, которая в основном ложится на застройщиков и владельцев недвижимости, сопоставима с годовыми взносами за швейцарскую медицинскую страховку. Исторически цена за место составляет около 1400 швейцарских франков в бункерах вместимостью от 50 до 200 человек или около 3000 швейцарских франков для более мелких. В мирное время большинство швейцарцев используют их как винные погреба, складские помещения или сауны. В 1990-х годах, когда напряженность холодной войны ослабла, бункеры даже использовались для пейнтбола и репетиций музыкальных групп или служили общественными центрами.
Второй тип бункеров — командные пункты для сотрудников гражданской защиты и аварийных служб, которые управляют операциями, — предназначен для более длительного пребывания и оборудован душевыми, мини-кухнями и доступом в Интернет. В последние годы эти командные центры использовались, не без споров, в качестве временного жилья для беженцев, просителей убежища и бездомных.
«Это то, что мы хотели», — сказал Жорди о внеплановом использовании бункеров, — «система, которая обычно используется, но в случае возникновения чрезвычайной ситуации может быть довольно быстро преобразована в защищенное помещение». Согласно действующим нормам, бункеры должны быть готовы к кризисной ситуации менее чем за пять дней. О сроке уведомления Жорди сказал: «Война не начнется завтра без каких-либо предвестников».
Мой собственный жилой дом в Женеве, где я живу, оборудован типичным жилым бункером, хотя я не знал, что он находится в рабочем состоянии, пока Россия не вторглась в Украину, и общественное настроение не изменилось. Я слышал, как друзья друзей паковали чемоданы и запасались йодом. (На кантональном уровне швейцарские подразделения гражданской защиты отвечают за постоянное хранение достаточного количества йода для всего населения, чтобы противодействовать воздействию радиации.) Я узнал выражение «чернобыльский ребенок», идиома, эквивалентная по значению англоязычному: «Твоя мать, наверное, уронила тебя на голову». Я спустилась в подвал своего дома, где проживает более 100 семей, чтобы посетить наше местное ядерное убежище, которое теперь разделено деревянными перегородками на 10 отдельных пещер или складских помещений. Окрашенная в зеленый цвет дверь из железобетона толщиной в фут (которая всегда приоткрыта) герметично закрывается с помощью тяжелого механизма. Посередине пола есть слив. Пещеры моих соседей заполнены лыжным снаряжением и старой посудой. В нашей хранятся чемоданы и американская электроника, несовместимая с европейским напряжением и вряд ли пригодная для использования в случае ядерной атаки. Если бы от этого зависела наша жизнь, я думаю, мы могли бы очистить ее за несколько часов или даже меньше.
________________________________________
Вход в бункер Зонненберг находится в 15 минутах ходьбы от центрального железнодорожного вокзала Люцерна. Я прибыл туда в дождливое воскресное утро и прошел вдоль ледникового озера, мимо туристов, балансирующих тяжелыми панорамными объективами, по мощеным улочкам исторического центра города и к возвышающимся над ним холмам, пока не достиг детской площадки, которая была покрыта густой травой после недавних проливных дождей. Цементный пандус вел вдоль дальнего конца парка, сразу за качелями, к тяжелым серым дверям, установленным на склоне холма. Если бы вы не искали вход в ядерный бункер, вы могли бы легко принять его за какую-то гораздо более прозаичную часть городской инфраструктуры, например, водоочистную станцию.
Около 20 человек собрались на публичную экскурсию по Зонненбергу, организованную Unterirdisch Überleben. Помимо Шельберта, нашего гида, только пятеро из нас были женщинами. Отец, пришедший сюда со своим 13-летним сыном, пошутил, что интерес к ядерным бункерам, похоже, является исключительно мужским увлечением; его сын настоял на посещении после того, как его младший брат вернулся домой в восторге от школьной экскурсии в это сооружение несколько недель назад. Семья живет в довоенном доме в центре Люцерна, а это значит, что у них нет бункера в подвале. Отец признался, что не имеет представления, к какому общественному убежищу они приписаны. «Мы скорее музыкальная семья», — сказал он в оправдание.
Помимо отца и сына, там были два туриста из Лондона; австрийская семья из четырех человек, которую привлек бункер после просмотра телевизионного документального фильма; шумная группа молодых друзей, решивших развлечься в воскресенье; пара среднего возраста из соседнего города Аарау; и два внимательных швейцарца лет тридцати в походных ботинках. В последнюю минуту к нам присоединились молодая норвежка и ее пожилой отец. Когда мы вошли внутрь, наш самый преданный участник, другой швейцарец с дорогой камерой, вызвался остаться сзади, чтобы сделать фотографии.
Мы посещали не сам бункер Зонненберг, а бывший командный центр — семиэтажный подземный бетонный блок, где аварийные бригады должны были осуществлять технические и логистические операции, связанные с укрытием 20 000 человек под землей. Первоначальный гражданский «бункер» на самом деле представлял собой не что иное, как четыре полосы движения, проносящиеся под нашими ногами: подземную автомагистраль. Туннель Зонненберг был задуман в 1970-х годах для облегчения дорожного движения через горную центральную часть Швейцарии, но когда строительство совпало с национальными усилиями по укреплению гражданской защиты, две параллельные автомагистрали были укреплены, чтобы служить второй цели — в качестве убежища на случай чрезвычайных ситуаций. В случае ядерного удара движение транспорта прекращалось, и вместо этого в туннель начинали стекаться гражданские лица, закрывая входы в туннель с помощью четырех бетонных дверей толщиной 1,5 метра, способных выдержать ядерный взрыв на расстоянии всего полумили. В командном центре над туннелями хранилось оборудование на сумму, равную стоимости всего города (450 тонн), включая двухъярусные кровати, сухие туалеты, воду и другие предметы снабжения, готовые к транспортировке в туннели на тележках.
Построить маленький город за одну ночь — задача не из легких. В то время как современные бункеры готовы к использованию в чрезвычайных ситуациях в течение пяти дней, а зачастую и меньше, для бункера Зонненберг этот срок составлял две недели. В ходе единственного испытания, проведенного в 1987 году, аварийные бригады смогли возвести лишь небольшую часть необходимой инфраструктуры. Они также не смогли закрыть одну из четырех бетонных дверей весом 350 тонн; оставленная приоткрытой, она вряд ли могла бы обеспечить серьезную защиту от ядерной бомбы, сброшенной с любого расстояния. Эта неудача породила подозрения в отношении возможности поддержания Зонненберга в рабочем состоянии, что привело к решению местных властей сократить его вместимость. Тем не менее, он остается исключением: большинство убежищ в Швейцарии рассчитаны на размещение от одной семьи до 200 человек.
Сотрудник швейцарской гражданской обороны закрывает дверь частного бетонного ядерного убежища в городе Мейрен недалеко от Женевы, март 2022 года. Фотография: Фабрис Коффрини/AFP/Getty Images via The Guardian
Типичный гражданский бункер также не может служить полупостоянным музеем, как это делает сегодня Зонненберг. Выставки, на которых представлено оригинальное оборудование, дополняют экскурсию, давая посетителям представление о том, как могла выглядеть жизнь в командном центре во время холодной войны. Светодиодная подсветка, открытые трубы и безупречно чистые бетонные коридоры создавали впечатление брутальной тюрьмы. Мы перемещались с этажа на этаж по наклонным рампам, первоначально предназначенным для тележек, доставляющих припасы в туннели внизу. Кухня представляла собой ряд блестящих стальных чанов с куполообразными крышками, похожими на сушилки для волос в парикмахерских, с черпаками размером с человеческую голову. На банке с едой объемом в галлон была наклейка с не очень обнадеживающим надписью «Überlebensnahrung» («еда для выживания»). Кухня и ее консервированное меню были предназначены только для командного состава; даже сегодня гражданские лица должны приносить с собой под землю свои собственные нескоропортящиеся продукты.
Первоначальный командный центр был также оборудован больницей; в предоперационной комнате находится единственный душ во всем комплексе. Там были высокие стопки сухих туалетов — превозносимые серые пластиковые ведра — такого типа, которые до сих пор распределяются по убежищам, чтобы защитить от распространения болезней, передаваемых через фекалии, а также аварийные резервуары с водой и внутренние телефонные линии для облегчения связи между отделами и этажами. Окон не было. На аналоговых часах на стенах была маленькая красная лампочка, которая показывала, день сейчас на поверхности или ночь.
Стоит ли это того? В хирургическом отделении норвежец в возрасте около 75 лет, который пришел с дочерью, поделился, что он не очень верит в то, что ядерную войну можно пережить. Он рассуждал, что «если швейцарцы уйдут под землю на две недели, то когда они вернутся, они все равно не смогут жить». Он с иронией добавил, что «самая большая защита у швейцарцев — это деньги». Конечно, не случайно Швейцария, занимающая шестое место в мире по ВВП на душу населения, и его родная Норвегия, занимающая девятое место, исторически могут похвастаться одними из самых сильных в мире программ защиты гражданского населения.
На самом деле, эффективность бункеров зависит от типа и масштаба кризиса. Наиболее опасные последствия взрыва атомной бомбы обычно рассеиваются в течение нескольких дней или недель, что вполне возможно в течение предполагаемого срока пребывания в бункере, когда снижение радиационного облучения спасает жизнь. В отличие от этого, авария на атомной электростанции масштаба Чернобыля может сделать прилегающую территорию непригодной для проживания на протяжении столетий.
Австрийская семья также выразила сомнения по поводу выживания в худшем случае. Они указали, что, хотя Вена была еще ближе к железному занавесу во время холодной войны, с границами Венгрии, а затем Чехословакии всего в часе езды, никакой сопоставимой инфраструктуры построено не было, и они не хотели бы, чтобы Австрия пошла по пути Швейцарии. Семья пришла к единому мнению, что «есть более полезные вещи, на которые можно потратить деньги», и что «дипломатия более эффективна».
________________________________________
Скептицизм легко возникает в подземных условиях. Как большие группы незнакомых людей, находящихся в сильном психологическом стрессе, будут сотрудничать в течение нескольких дней в тесных бетонных камерах? (Одна из ранних рекомендаций 70-х годов — направлять сопернические или агрессивные импульсы в карточные и настольные игры — кажется не совсем надежной). А как быть с пассажирами, которые в момент кризиса находятся далеко от выделенных им мест? Можно ли эффективно доставить больничных пациентов и пожилых людей в бункеры, построенные специально для них? И хотя вентиляционные системы защитят гражданских лиц от радиации, радиоактивных осадков или химического оружия — невидимых опасностей, от которых простое укрытие в глубинах лондонского метро, например, не спасет — ни один бункер не выдержит прямого попадания ядерной бомбы.
Тем не менее, приверженность швейцарцев всеобщей гражданской защите остается заметной, и причины этого лежат глубже, чем просто финансы. Бункеры являются просто «неотъемлемой частью швейцарской идентичности», утверждает Гийом Верген, заместитель начальника службы гражданской защиты и военных дел кантона Женева, в чьи обязанности входит обеспечение строительства укрытий в соответствии с нормами и с соблюдением требований к вместимости в пределах его юрисдикции. «Это в нашем ДНК».
Эта ДНК унаследована непосредственно от Второй мировой войны, когда бункеры уже были неотъемлемой частью военной стратегии Швейцарии. В начале 40-х годов, когда нейтральная Швейцария была полностью окружена странами Оси, армия запасла швейцарский Réduit («Национальный редут»), серию военных укреплений в центральных Альпах, построенных в 1880-х годах, продовольствием и боеприпасами, чтобы подготовиться к возможному вторжению нацистов. Однако количество жертв среди гражданского населения в результате воздушных налетов в других частях Европы доказало необходимость создания аналогичной программы защиты гражданского населения.
Гонка ядерных вооружений во время холодной войны сделала программы защиты гражданского населения еще более актуальными. По словам историка Сильвии Бергер, результатом этого стало появление новой ментальности «тотальной национальной обороны», включая идеологическую защиту «основных ценностей Швейцарии», таких как федерализм, независимость, демократия участия и политический нейтралитет, идеалы, противостоящие советскому авторитаризму.
Другие культурные факторы сделали бункеры логичной стратегией. Бергер добавила, что в отличие от Соединенных Штатов, где во время холодной войны уход под землю мог рассматриваться с презрением как проявление слабости или культурной «неамериканскости», в военной истории Швейцарии горы и подземные сооружения всегда считались «безопасным местом».
Однако для расширения доступа к гражданским бункерам правительству сначала пришлось убедить общественность в необходимости таких чрезвычайных мер: в 1945 году только около 30 % населения Швейцарии имело доступ к убежищам. В ранних пропагандистских видеороликах и мультфильмах 1950-х и 1960-х годов фигурировал Murmeltier, или сурок, нарисованный или снятый на пленку в окружении альпийских полевых цветов, который при виде пролетающего над головой орла или другой угрозы быстро прятался в свою нору. В более позднем видео 1960-х годов, показанном во время экскурсии по Зонненбергу, представлены горные пейзажи, танцующие на дискотеке пары и ядерные семьи, мирно обедающие за столом, накрытым красной клетчатой скатертью. Голос за кадром признает, что, хотя война и кризис могут казаться «далекими» и ограниченными «телевидением», и, хотя может показаться, что худшее, что может упасть с неба Швейцарии, — это «цветочный горшок» из чьего-то окна, угроза войны на самом деле слишком реальна.
Раннее внедрение политики 1963 года по строительству убежищ в новых зданиях не вызвало особых протестов; редких критиков можно было считать сторонниками России или коммунистами. Однако с ростом мирных движений в 70-х и 80-х годах все больше людей начали сомневаться в необходимости и практичности ядерных бункеров. Одна из самых устойчивых критических замечаний заключается в том, что бункеры фактически способствуют ядерной войне: что может помешать странам использовать ядерное оружие, если оно, по сути, не представляет угрозы для выживания? В конце 80-х годов внезапные техногенные катастрофы, такие как авария на Чернобыльской АЭС на Украине в 1986 году или крупная утечка химических веществ на фармацевтическом заводе Sandoz под Базелем в том же году, сделали бункеры еще более подозрительными и устаревшими, перенеся акцент гражданской защиты с войны на готовность к стихийным бедствиям.
Наряду с Финляндией, Швейцария также является одним из ведущих экспортеров проектов и ноу-хау в области строительства бункеров, предоставляя планы, строительные материалы и другие знания, что может подвергнуть компании критике по геополитическим мотивам. В 2003 году, в начале войны в Ираке, швейцарская компания Zellweger Luwa, производящая вентиляционные системы, подверглась критике за то, что в 80-х годах она работала с Саддамом Хусейном.
Дебаты продолжали то усиливаться, то затихать в зависимости от общественного восприятия угроз. В 2011 году, незадолго до того, как цунами накрыло атомную электростанцию Фукусима в Японии, швейцарский парламент обсуждал вопрос о прекращении действия мандата 1963 года о строительстве убежищ. Однако после аварии на Фукусиме существующая политика была продолжена.
Ужасы в Украине и Газе оказали аналогичное влияние на общественное мнение. Гид Шельберт заметил, что сегодня посетители Зонненберга, которые когда-то скептически относились к целесообразности содержания бункеров в такой мирной и изолированной от кризисов стране, как Швейцария, теперь скорее рассматривают их как «привилегию», даже роскошь. Публичные заявления соответствуют этой новой позиции. Сегодня официальные сообщения сосредоточены на продвижении «культуры готовности» Швейцарии и напоминают швейцарской общественности, что хотя в мирное время тратить деньги на убежища непопулярно, их постоянное обслуживание необходимо для готовности в случае войны.
В небольшой камере, забитой гражданскими спальными койками, которые должны были имитировать, насколько тесно люди были бы размещены в убежище, подобном Зонненбергу, я залез на нижнюю койку. Она была так же удобна, как гамак, и даже удобнее, чем купе в ночном поезде. Она была сделана из зеленой сетки, натянутой на металлические опоры, и комплектовалась подушкой и толстым шерстяным одеялом. Шельберт призвал нас представить себе это же пространство, переполненное кричащими, плачущими, испуганными людьми, у которых на каждого приходилось не более 1 квадратного метра. Я закрыла глаза. Я не смогла.
________________________________________
Все время, пока я находился под землей, я не мог избавиться от скрытого чувства абсурдности. Планирование было исключительным, инженерные решения впечатляющими; швейцарские службы гражданской защиты продумали все до мелочей. Но разместить всю нацию под землей даже на несколько дней — все равно что пытаться колонизировать Луну. Существует так много неизвестных факторов, что даже самые блестящие и тщательно продуманные планы могут легко провалиться. Как и в случае с пробным запуском Sonnenberg в 1987 году.
Выйдя обратно на солнечный свет, было трудно не почувствовать, что сдерживание, дипломатия и нераспространение являются более актуальными, чем когда-либо. Однако сторонники дипломатии сейчас ведут безнадежную борьбу, особенно на трансатлантическом направлении. Когда я упомянула, что я американка, один человек показал мне скриншоты, показанные в местных новостях, с инвазивными письмами, которые инициатива Elon Musk’s Doge отправила европейским университетам, получившим американские гранты или финансирование, что имело серьезные последствия для исследователей в Швейцарии и других странах. Когда два посетителя избегали разговора со мной, я на мгновение задумалась, не было ли ошибкой упоминать, что я «amerikanische Journalistin». Затем я напомнила себе, что это всего лишь паранойя — медленное проникновение националистической мысли, которая отождествляет людей с их паспортами, и которой я предпочитаю сопротивляться.
Если швейцарская система гражданской защиты оставляет какое-то впечатление, то это то, что импульсивность — не лучший способ справиться с кризисом, и что лучшая программа гражданской защиты — это та, в которой бункеры никогда не используются. Противоположный подход приводит к миру, в котором царят воинственность, непредсказуемость и опасные ситуации — миру «Америка прежде всего», где дипломатия сводится к безумной гонке за тем, кто первым нажмет на красную кнопку, прежде чем это сделает враг.
