Когда преподобный Чжу Ён Бон не проповедует слово Божие, он разводит собак на убой.
Бизнес, правда, не очень-то идет. Фактически, он на грани того, чтобы стать незаконным.
«С прошлого лета мы пытаемся продать наших собак, но торговцы все время колеблются», — рассказал BBC 60-летний г-н Джу. «Ни одна из них не появилась».
В 2024 году правительство Южной Кореи ввело общенациональный запрет на продажу собачьего мяса для потребления. Этот знаменательный закон, принятый в январе прошлого года, дает фермерам, таким как г-н Чжу, срок до февраля 2027 года, чтобы закрыть свою деятельность и продать оставшихся животных.
Однако многие утверждают, что этого времени недостаточно для постепенного сворачивания отрасли, которая обеспечивала средства к существованию на протяжении поколений, и что власти до сих пор не разработали адекватных мер защиты для фермеров или примерно полумиллиона собак, содержащихся в неволе.
Даже те, кто поддерживает запрет, включая экспертов и защитников прав животных, отмечают проблемы, связанные с его применением, в том числе трудности с передачей новым хозяевам собак, которые, будучи спасены с убойного пункта, теперь сталкиваются с все более вероятной угрозой эвтаназии.
Чжу Ён-бон обеспокоен последствиями запрета на собачье мясо в Южной Корее
В середине льготного периода владельцы собак обнаружили, что у них сотни практически непродаваемых животных, фермы, которые невозможно закрыть, и мало средств на пропитание.
«Люди страдают», — говорит г-н Джу, который также является президентом Корейской ассоциации съедобных собак, группы, представляющей отрасль. «Мы тонем в долгах, не можем их выплатить, а некоторые даже не могут… найти новую работу».
«Это безнадежная ситуация».
У Чан-У есть 18 месяцев, чтобы избавиться от 600 собак.
После этого 33-летнему фермеру, занимающемуся разведением мяса, имя которого мы согласились не разглашать из-за опасений негативной реакции, грозит наказание в виде лишения свободы сроком до двух лет.
«Реалистично, даже на своей ферме я не смогу обработать столько собак, сколько у меня есть за это время», — говорит он. «На данный момент я вложил все свои активы [в ферму] — и тем не менее они даже не забирают собак».
Под «ними» Чан-у подразумевает не только торговцев и мясников, которые до запрета покупали в среднем по полдюжины собак в неделю.
Он также имеет в виду активистов по защите прав животных и власти, которые, по его мнению, приложили все усилия, чтобы запретить торговлю собачьим мясом, но не имеют четкого плана, что делать с оставшимися животными, которых, по оценкам правительства, насчитывается около 500 000.
«Они [власти] приняли закон без какого-либо реального плана, а теперь говорят, что даже собак забрать не могут».
Ли Сангён, менеджер кампании в организации Humane World for Animals Korea (Hwak), разделяет эти опасения.
«Хотя запрет на собачье мясо уже снят, и правительство, и общественные организации все еще пытаются решить, как спасти оставшихся собак», — говорит он. «Одной областью, которой по-прежнему не хватает, является обсуждение вопроса о собаках, которые остались».
Представитель Министерства сельского хозяйства, продовольствия и сельских районов (МАФРА) сообщил BBC, что если владельцы ферм откажутся от своих собак, местные органы власти возьмут их под свою ответственность и будут содержать их в приютах.
Однако их переселение оказалось сложной задачей.
Поскольку в индустрии собачьего мяса вес равен прибыли, фермы, как правило, отдают предпочтение более крупным породам. Но в высокоурбанизированном обществе Южной Кореи, где многие люди живут в многоквартирных комплексах, начинающие владельцы домашних животных часто хотят противоположного.
Г-н Ли объясняет, что существует также социальная стигма, связанная с собаками, которые поступают с мясных ферм, из-за опасений болезней и травм. Проблема еще больше усложняется тем фактом, что многие из них являются либо чистыми, либо помесными тоса-ину, породой, которая классифицируется как «опасная» в Южной Корее и требует одобрения правительства для содержания в качестве домашнего животного.
Между тем, приюты для бездомных уже переполнены.
Этот идеальный шторм препятствий указывает на извращенную иронию: бесчисленное множество так называемых спасенных собак, которым больше некуда идти, теперь сталкиваются с перспективой быть усыпленными.
«Это просто невероятно», — говорит Чан У.
«Поскольку закон был принят в соответствии с требованиями этих групп, я предположил, что они также разработали решение для собак — как будто они взяли бы на себя ответственность за них. Но теперь я слышу, что даже группы по защите прав животных говорят, что эвтаназия — единственный выход».
Глава Корейской ассоциации защиты животных Чо Хи Кён в сентябре 2024 года признал, что, хотя правозащитные организации попытаются спасти как можно больше животных, «все равно останутся собаки».
«Если оставшиеся собаки станут «потерянными и брошенными животными», это будет душераздирающе, но их усыпят», — сказала она.
Правительство попыталось развеять эти опасения несколько недель спустя, заявив, что эвтаназия животных «определенно» не входит в их планы.
Совсем недавно Мафра сообщила BBC, что ежегодно инвестирует около 6 млрд корейских вон (4,3 млн долларов США; 3,2 млн фунтов стерлингов) в расширение приютов для животных и поддержку частных хозяйств, а также предложит до 600 000 корейских вон за собаку (450 долларов США; 324 фунта стерлингов) фермерам, которые досрочно закроют свой бизнес.
Однако директор Управления ветеринарного медицинского образования Сеульского национального университета Чон Мён Сон согласен с тем, что более широкий план правительства в отношении оставшихся собак во многом отсутствует.
«Необходимо провести конкретное обсуждение вопроса о том, как «избавиться» от собак», — говорит она.
«И усыновление, и эвтаназия должны быть на повестке дня. [Но] если мы приложили усилия для спасения собак от жестокого убоя только для того, чтобы усыпить их, понятно, что люди будут чувствовать себя убитыми горем и разгневанными».
Некоторые искали решения за пределами страны, отправляя животных за границу в такие страны, как Канада, Великобритания и США.
В 2023 году команда из Хвака спасла около 200 собак с фермы в городе Асан. Все они с тех пор были отправлены в Канаду и США.
Бывший владелец этой фермы, 74-летний Ян Чон-тэ, рассказал BBC, что, наблюдая, как спасатели грузят его собак в грузовики, он был поражен уровнем сострадания, которое они проявили.
«Когда я увидел, как они обращаются с животными — так же нежно и с любовью, как с людьми, — это действительно тронуло меня», — сказал он.
«Мы не относимся к ним так. Для нас разведение собак было просто способом заработать на жизнь. Но эти люди из группы защиты животных относились к собакам, как к личностям, имеющим достоинство, и это действительно тронуло мое сердце».
Некоторые спасательные организации решили отправить собак за границу, в такие места, как Канада, Великобритания и США.
Однако г-н Ян поспешил добавить, что он не одобряет запрет на выращивание собачьего мяса.
«Если собачье мясо запрещено, потому что собаки — животные, то почему можно есть других животных, например, коров, свиней или кур?» — сказал он. «Это одно и то же. Эти вещи существуют в природе, чтобы люди могли жить».
По словам г-жи Чун, есть собаку — это не то же самое, что есть другое мясо. Она отмечает, что собачье мясо несет в себе больше риска с точки зрения безопасности пищевых продуктов и гигиены — особенно в Южной Корее, где оно не было интегрировано в формальную, регулируемую систему производства мяса.
И хотя уровень потребления колебался на протяжении всей истории Кореи, в последние годы это стало все более табуированным.
Правительственный опрос, проведенный в 2024 году, показал, что только 8% респондентов заявили, что пробовали собачье мясо за предыдущие 12 месяцев, что меньше, чем 27% в 2015 году. Около 7% заявили, что продолжат есть его до февраля 2027 года, а около 3,3% заявили, что продолжат употреблять его после того, как запрет вступит в полную силу.
Между тем, по состоянию на июнь 2025 года 623 из 1537 собачьих ферм Южной Кореи были закрыты.
«По мере развития общества и культуры южнокорейское общество приняло решение прекратить производство собачьего мяса», — говорит г-жа Чун.
Защитники обеспокоены тем, что может случиться с собаками-спасателями в долгосрочной перспективе
И все же для многих это остается краеугольным камнем отрасли, на которой они построили свою жизнь.
Все участники торговли собачьим мясом, с которыми пообщался BBC, выразили неуверенность в том, как они будут обеспечивать себя теперь, когда их давний способ заработка признан незаконным.
Некоторые говорят, что они смирились с жизнью в нищете, отмечая, что они родились во время Корейской войны и знали, как жить впроголодь. Другие предполагают, что торговля может уйти в подполье.
Однако многие сходятся во мнении, что для молодых фермеров эти репрессии особенно тревожны.
«Молодые люди в этой отрасли действительно сталкиваются с мрачной реальностью», — говорит г-н Джу. «Поскольку они не могут продать собак, они не могут быстро закрыться. Они застряли, без пути вперед или назад».
Чан У вспоминает, что когда он начал работать в этой отрасли десять лет назад, в возрасте 23 лет, «восприятие собачьего мяса не было таким уж негативным».
«Тем не менее», добавляет он, «были некоторые замечания от окружающих, поэтому даже тогда я понимал, что это не то, чем я смогу заниматься всю оставшуюся жизнь».
Запрет вступил в силу быстрее, чем он ожидал, и с момента его объявления, по его словам, «заработок на жизнь стал невероятно нестабильным».
«Все, на что мы сейчас надеемся, — это то, что льготный период может быть продлен, чтобы процесс [решения проблем с оставшимися собаками] мог происходить более постепенно».
Многие другие надеются на то же самое. Но поскольку индустрия собачьего мяса вырывается из-под ног тех, кто от нее зависел, г-н Джу не может не размышлять над мрачной мыслью: некоторые фермеры, возможно, не смогут долго выносить неопределенность.
«Сейчас люди все еще держатся, надеясь, что что-то изменится — может быть, льготный период будет продлен», — говорит он. «Но к 2027 году, я искренне верю, произойдет что-то ужасное.
«Есть так много людей, чья жизнь полностью разрушилась».
