Антонелло Краколичи — член парламента от Демократической партии (левоцентристский), но, прежде всего, он — президент сицилийской комиссии по борьбе с мафией. Для Charlie Hebdo он анализирует новые грани Cosa Nostra и подводит итоги борьбы с мафией.
— Коза Ностра убивает гораздо меньше людей, чем в период с 1970-х по 1990-е годы. Как вы анализируете этот факт?
— Мафия сильно изменилась, так как многие члены той эпохи мертвы, а другие находятся в тюрьме. Произошла смена поколений, и Коза Ностра ослабла, но она все еще существует. Когда она убивала, это происходило во время сведения счетов между враждующими семьями, а также потому, что она объявила войну государству. Когда она увидела, что эта война была для нее неудачей, она изменила свою стратегию. Теперь мафиози сосредоточены на своей экономической деятельности, такой как торговля наркотиками.
— Можно ли сказать, что сегодня Коза Ностра менее опасна, потому что убивает меньше людей?
— Нет, вовсе нет. Если она убивает меньше, то это потому, что ей больше не нужно убивать, но это не значит, что она менее опасна. Кроме того, у мафии все еще есть оружие. Оно помогает ей поддерживать баланс страха, и его также можно использовать, если это необходимо. Кроме того, мы не должны забывать, что мафия всегда нуждалась в хорошей репутации среди населения. Если она, по-видимому, менее жестока, есть риск, что ее больше не будут считать опасностью. Если мы будем смотреть только на убийства, это не позволит нам увидеть, что такое Коза Ностра сегодня. Вот почему я бы сказал, что она парадоксальным образом более опасна, когда не убивает.
— Часто говорят, что у Коза Ностры пирамидальная структура с лидером наверху, в отличие от Каморры в Неаполе, которая имеет более горизонтальную структуру с географическим охватом территории, и Ндрангеты в Калабрии, которая имеет семейную структуру. Кажется, что большие боссы, такие как Тото Риина, исчезли. Так как же организована Коза Ностра сейчас?
— Пирамидальный аспект Коза Ностры должен быть квалифицирован. Фактически, она всегда имела также горизонтальную организацию, потому что каждая семья должна контролировать географическую область, район, в котором она запрещает любой другой семье обосновываться. Но внутри этого горизонтального измерения есть пирамидальное измерение с подчиненными боссами, боссами и «куполом», который объединяет главных боссов. Теперь семьи договариваются, чтобы больше не конфликтовать друг с другом, и пирамидальная структура также изменилась. В 1990-х годах она была очень выраженной, с Тото Рииной наверху. Но это уже не то. Полицейские расследования показали, что мафия пыталась восстановить купол, но безуспешно. В то же время это менее необходимо для них, потому что они используют технологии для самоорганизации. Им больше не нужно встречаться физически, как раньше; они общаются через чат.
— Когда вы говорите о сицилийской «мафиозной семье», имеете ли вы в виду кровные связи, как в Ндрангете?
— В Коза Ностре все сложнее. Вы можете принадлежать к семье, потому что вы связаны кровными узами, и это часто так. Но это не обязанность, как в Ндрангете. В Коза Ностре понятие мафиозной семьи в первую очередь относится к сообществу людей, которые разделяют общие экономические интересы.
— Можно ли сказать, сколько членов насчитывает Коза Ностра?
— Трудно оценить количество вовлеченных людей. Это зависит от того, как их считать. Например, в наркоторговле между поставками и распространением существует целая цепочка лиц, которые не обязательно принадлежат к мафиозным семьям, но работают на мафию
— Ключевым аспектом борьбы с мафией в Италии стало предоставление статуса тем, кто известен как «раскаявшиеся» (pentiti), кто решил сотрудничать с законом. Этот метод все еще эффективен?
— Да, но мы должны различать пособников правосудия и раскаявшихся членов. Пособники — это мафиози, которые в какой-то момент своей карьеры понимают, что им выгодно сотрудничать. Но они не обязательно раскаиваются. В то время как раскаявшиеся члены выражают сожаление. Например, Томмазо Бушетта предоставил очень важную информацию, которая помогла раскрыть структуру Коза Ностры, но в результате он не стал противником мафии и никогда не раскаивался.
— Когда мафиози вкладывают деньги в легальный бизнес, начинают ли они уважать закон или продолжают вести себя как мошенники?
— Это смесь законного управления и незаконного поведения. Например, у нас есть случай с фабрикой мороженого, в которую мафия инвестировала законно, хотя это были деньги, полученные преступным путем. Но они построили эту фабрику в районе, где строительство было незаконным. Так что это и законно, и незаконно.
— Знают ли сотрудники юридических компаний, в которые проникла Коза Ностра, об этом влиянии мафии?
— Понятие «знания» в Палермо всегда довольно размыто. Это большой город, но это также своего рода большая деревня. Вы всегда более или менее знаете, кто есть кто. Когда вы встречаете кого-то, кого вы не знаете, вас не спрашивают «кто вы?», а «из чьей семьи вы принадлежите?» То есть важны социальные отношения в самом широком смысле. Это наводит меня на мысль, что сотрудники компании, финансируемой деньгами мафии, всегда знают это более или менее, даже если они не признают этого открыто.
— Полицейские расследования показали, что проникновение мафии в легальную экономику происходит через определенные масонские ложи. Это новое явление?
— Нет, она всегда существовала. В этом разница между мафией и простым преступлением. Цель мафии — не совершать преступления. И деньги не являются ее главной целью… Это власть. Ее можно получить с помощью оружия, но не только. Вот почему ей всегда нужно было связываться с правящим классом, чтобы вести свой бизнес. С этой целью мафиози проникают в так называемые «девиантные» масонские ложи; это позволяет им строить отношения с мирами экономики, бизнеса и политики.
— Фильмов о мафии много, каждый более или менее зрелищный. Как вы воспринимаете эти произведения? Они кажутся вам полезными, забавляют или, наоборот, раздражают?
— Это сложное упражнение, потому что, непреднамеренно, фильмы, изображающие мафию, могут вызывать позитивное очарование. Вот анекдот: в то время, когда Коза Ностра убивала много в Палермо, как только происходило убийство, первой реакцией многих людей было не сказать «ой! бедняга», а «кто знает, что он сделал, он, должно быть, сделал что-то, чтобы его убили». Это показывает, что осуждение мафии не является первым инстинктом каждого. Я думаю, что некоторые молодые люди могут соблазниться зрелищным изображением, переданным в фильмах.
— Несмотря на то, что сегодня Коза Ностра убивает меньше людей, чем двадцать лет назад, она все еще представляет угрозу для некоторых людей. Это касается, в частности, Сальво Палаццоло, журналиста La Repubblica, который расследовал дело мафиози, освобожденных из тюрьмы и вернувшихся к преступной деятельности. Получаете ли вы сами угрозы и находитесь ли вы под защитой полиции?
— Конечно, есть люди, которым угрожают, но это не я. У меня нет защиты полиции, и, кроме того, я езжу на скутере. Это один из признаков эволюции Коза Ностры.
