Любые изменения в структуре верховной власти заслуживают пристального внимания общества. А когда это касается специальных (чуть по аналогии с КГБ и КНБ старого Казахстана не написал «карательных») служб, то бурного и весьма заинтересованного обсуждения просто не избежать.
Как это случилось со вчерашним, достаточно неожиданным решением президента Токаева реорганизовать Агентство по противодействию коррупции («Антикор») в Службу по противодействию коррупции в составе Комитета национальной безопасности (КНБ), пишет казахстанский политик Амиржан Косанов.
Считаю такое решение достаточно спорным. По сути, власть создает очередного монстра под эгидой КНБ, усиливая его и без того неслабые полномочия. Несмотря на неоднозначную оценку деятельности «Антикора» (были разные периоды и руководители) считаю, что стране нужен был самостоятельный антикоррупционный орган. Обжегшись на молоке, дуют на воду: казахстанскому обществу, которое пережило различные, ставшие одиозно и скандально известными, стадии всесилья и всевластья КНБ, впору задуматься над очередным повторением прежних ошибок, которые привели к бесконтрольности спецслужб, политическим убийствам, попыткам свержения конституционного строя и, как апогей режима личной власти елбасы, кровавому Кантару.
Неужели Токаев, который как раз и пострадал от прежнего руководства КНБ во время трагических январских событий 2022 года, не понимает, что, неимоверно усиливая его, он своими руками порождает нового Левиафана, повторяя ошибки Назарбаева, который, в свое время, тоже создал подобного монстра. Если речь идет о таком понятии, как доверие Токаева к свои нынешним самым близким соратникам, то и Назарбаев когда-то доверял многим своим ставленникам в силовых ведомствах: и где они оказались в решающий момент, и где они сейчас? Но в наших казахстанских реалиях доверие к конкретному подчиненному — штука весьма относительная и непостоянная, тем более, в 2029 году страна будет переживать очередной этап транзита верховной власти, и неизвестно, кто в час «Х» на чьей стороне окажется.
Если посмотреть историю СССР, то его руководители, опасаясь всесилья того или иного силового ведомства, диверсифицировали их полномочия: например, помимо войск, подчинявшихся министерству обороны, были еще внутренние войска, подчинявшиеся МВД, войска НКВД, пограничные войска, подчинявшиеся НКГБ и железнодорожные войска НКПС. Советские вожди никогда не хранили «силовые яйца» в одной корзине, боясь заговора генералов и спецслужб. В результате специальные, силовые, правоохранительные органы не могли монополизировать эту важнейшую сферу — безопасность страны, и были вынуждены конкурировать между собой по принципу – разделяй и властвуй. И в этой конкуренции находились свои плюсы: во всяком случае, страна всегда была в курсе упущений и провалов того или иного силового ведомства.
Да, и в новейшей истории Казахстана отсутствие эффективного контроля со стороны общества над спецслужбами компенсировалось их межведомственной конкуренцией. Теперь же такого контроля не будет. В итоге мы получили очередного опасного и непредсказуемого монополиста, который может со временем угрожать и верховной власти. А где монополия вкупе со специальными полномочиями, там сложно искать правду и справедливость.
Если ранее «Антикор» выступал как самостоятельный орган, то теперь он подчинен руководству КНБ, и не будет иметь прежних весомых полномочий: все вопросы, в первую очередь, присущий нашей государственной системе избирательный подход при возбуждении уголовных дел — кого сурово и показательно наказать, а кого простить – будет решать руководство КНБ.
Можно оценить такое решение президента, как итог очередного витка межклановой борьбы в его ближайшем окружении за влияние на спецслужбы. В авторитарных режимах они стоят выше других госорганов и по статусу, и по специфическим возможностям: кто влияет на спецслужбы, тот влияет и на страну. В этом смысле мы можем оказаться накануне «большого шухера», когда руками, ставшего еще более всесильным и могущественным, ведомства будет зачищено, в нужном власти русле, электоральное поле накануне президентских выборов, и на каждого потенциального конкурента будущего ставленника власти 2029 года, соберут вагон и маленькую тележку компромата. Во всяком случае, слияние двух особо важных и полномочных специальных структур позволяет совершить такой блицкриг против тех, кто в будущем может действовать без согласования с Акордой.
У такого решения президента может быть и электорально-имиджевая сторона. Еще со времен старого Казахстана известно, что такая важная повестка дня, как борьба с коррупцией, всегда была привлекательна для раскрутки возможного преемника. Вспомним того же Рахата Алиева, который, в свое время, находясь у руля КНБ, пытался создать образ непримиримого борца с коррупцией, эдакого казахстанского комиссара Каттани (был такой популярный герой не менее популярного на постсоветском пространстве итальянского сериала «Спрут»). Что мешает Токаеву пойти по этому пути и создать своего комиссара? В этой связи особую роль будет играть вопрос: кого на эти годы, особенно в преддверии 2029 года, назначат председателем КНБ?
Похоже, теперь и критики на тему борьбы государства с коррупцией в СМИ и соцсетях будет поменьше, все-таки карательный имидж КНБ до сих пор в памяти сограждан, и мало кто захочет связываться с этой всесильной организацией, высказывая свое недовольство тотальным взяточничеством. А это, в свою очередь, приведет к тому, что на тему коррупции и воровства (особенно в высших эшелонах власти) наложат однозначное табу, разве что иногда организовывая, выгодные для Акорды, утечки сенсационных материалов. Так что для межклановой войны — там непаханое поле.
И что же теперь делать? Думаю, ответ — на поверхности: чтобы не получить очередного всесильного монстра нужно усиливать роль гражданского общества по контролю за деятельностью специальных органов.
Исполнительной власти особого доверия нет, ибо ворон ворону глаз не выклюет. На администрацию президента и Совет безопасности тоже уповать не приходится.
Необходимо усиливать парламентский контроль за деятельностью спецслужб. Формально такие комитеты в палатах Мажилиса есть, но из-за отсутствия реальной оппозиции в составе законодательных органов об объективности оценок и принципиальности при защите интересов общества и государства сложно говорить: для этого тот или иной депутат должен быть абсолютно независим от исполнительной власти, а таких, увы, при нашем избирательном законодательстве априори быть не может!
Нужна реальная, (а не бутафорская и клановоориетированная) свобода слова, нужно создавать механизмы защиты (а не преследования, как это водится ныне) журналистов, смеющих писать критические материалы на такие опасные темы, как национальная безопасность и коррупция.
Только так общество может реально и эффективно контролировать деятельность спецслужб, которые в силу своей специфики (закрытость, секретность работы) могут стать причиной дестабилизации государства.
