Возможно, потомки отметят 13 октября как день, когда наступил «пик Лабубу». На выставке в Шанхае, посвящённой десятилетию этого плюшевого персонажа, генеральный директор Apple Тим Кук позировал перед камерами с куклой, созданной специально для него — в фирменной чёрной водолазке и очках. «Поставлю её прямо на свой стол», — сказал он изданию China Daily.
Руководство Pop Mart, китайской компании, производящей кукол Labubu, наверняка порадовалось резкому скачку акций. Однако успех оказался недолгим. В китайских соцсетях энтузиазм Кука вызвал ироничные комментарии: его игрушку тут же прозвали «Тимбубу» и «Лакуку». А на Западе поддержка со стороны пожилого техно-магната скорее воспринимается как «поцелуй смерти», нежели как стимул для продаж, пишет Foreign Policy..
И всё же, даже если Labubu повторит судьбу игрушек вроде Pet Rock или Tamagotchi, его нельзя считать просто очередной модной забавой. Это существо с огромными глазами и слегка тревожной улыбкой сумело добиться того, о чём китайские лидеры мечтали десятилетиями: естественного, неподдельного проникновения в западное культурное сознание. Возможно, Labubu стал первым настоящим проявлением китайской «мягкой силы» в современной эпохе. Его вирусная популярность в Европе и США — без государственной поддержки и пропаганды — именно тот успех, который китайские чиновники и исследователи долгие годы пытались искусственно создать, но безуспешно.
Попытки «сконструировать» мягкую силу
На протяжении многих лет китайские аналитические центры и академические институты относились к концепции мягкой силы как к математической задаче, требующей решения. Они изучали теории Джозефа Ная, разбирали формулы голливудского успеха, анализировали глобальное влияние K-pop. Результаты, однако, оказались предсказуемо слабыми.
Институты Конфуция, созданные для распространения китайского языка и культуры, превратились в мишень подозрений и обвинений в политическом влиянии. Кинопроекты, профинансированные государством с бюджетами в сотни миллионов долларов, провалились на западных рынках. Единственный по-настоящему успешный культурный экспорт Китая — TikTok — добился признания лишь потому, что скрыл своё происхождение, дистанцировавшись от Пекина и полностью исключив китайский контент из западных лент.
Фрустрация в китайских политических кругах заметна и хорошо задокументирована. Ван Хунин, ныне член Политбюро и главный идеолог председателя Си Цзиньпина, первым ввёл концепцию мягкой силы в политический дискурс Китая. В 1993 году — всего через три года после того, как Джозеф Най опубликовал в журнале Foreign Affairs свою знаковую статью о soft power, — Ван напечатал в Fudan Journal работу под названием «Культура как национальная сила: мягкая власть». Он утверждал, что культура является фундаментом мягкой силы и обладает потенциалом влиять на другие страны и общества.
Год спустя Ван предостерёг, что в постхолодновоенную эпоху «культурный конфликт» стал более серьёзной угрозой суверенитету, чем военное давление, отметив, что «западные страны всё чаще используют культурную мощь, чтобы влиять на мировые дела».
От партийных директив до культурной гонки
Китайское руководство восприняло это предупреждение всерьёз. На XVII съезде КПК в 2007 году тогдашний председатель Ху Цзиньтао заявил, что «великое возрождение китайской нации неизбежно будет сопровождаться расцветом китайской культуры». Он подчеркнул, что Пекину необходимо укреплять культурный компонент мягкой силы, «продвигать лучшие традиции китайской культуры и расширять международные культурные обмены, чтобы повысить влияние Китая в мире».
Эти установки породили бурную активность тысяч дипломатов, академиков и консультантов. Многие из них с завистью смотрели на Южную Корею, которая в то время продемонстрировала впечатляющую культурную экспансию с помощью K-дорам и K-pop.
Автор научной работы 2024 года «Анализ корейской поп-музыки: уроки для китайской поп-индустрии» писал: «Сегодня китайские исследователи осознают необходимость учиться у успешных методов корейской волны».
Но как, недоумевали китайские академики, страна с населением 52 миллиона человек смогла превратить свою поп-культуру в глобальное явление, тогда как цивилизация с 1,4 миллиардами жителей — нет?
Ошибкой было то, что Пекин пытался вывести формулу мягкой силы рационально, «по плану». Подлинное культурное обаяние нельзя создать директивой или вычислить формулой. Мягкая сила рождается не из бюджета, а из искренности и эмоциональной связи с аудиторией.
И вот на сцене появляется Labubu — нечто среднее между кошмаром и плюшевым чудом
Созданный гонконгским художником Кейсингом Луном (Kasing Lung) персонаж неожиданно стал главным коллекционным хитом 2024–2025 годов, собрав вокруг себя целую армию знаменитых поклонников — словно во сне, где встречаются все и сразу.
Парадоксально, но толчок моде на Labubu дала именно K-pop-звезда. В апреле 2024 года участница группы Blackpink Лиса была замечена с большой куклой Labubu в руках, а также с брелоками в форме персонажа, висящими на её сумке Louis Vuitton.
После этого началась настоящая лавина в западном шоу-бизнесе. Рианна, Дуа Липа и Ким Кардашьян стали появляться с Labubu в руках; Дэвид Бекхэм получил игрушку в подарок от дочери Харпер; Мадонна отпраздновала своё 67-летие с огромным тортом в форме Labubu; Леди Гага получила персонализированную куклу и была объявлена «GaBuBu»; певица Лиззо написала песню о своей кукле; а дизайнер Марк Джейкобс выпустил чехол для AirPods в форме Labubu.
