Евросоюз погрузился в экзистенциальный кризис. На протяжении последних десяти лет всё, что могло пойти не так, пошло не так. Каким же образом политический проект, лежащий в основе послевоенного мира и процветания в Европе, дошёл до такого состояния?, пишет Джодж Сорос в статье на Форбс.
В годы моей молодости небольшая группа визионеров во главе с Жаном Монне преобразовала Европейское объединение угля и стали сначала в «Европейский общий рынок», а затем в ЕС. Люди моего поколения с энтузиазмом поддерживали этот процесс.
Я лично считал ЕС воплощением идеи открытого общества. Это была добровольная ассоциация равных государств, которые объединились и пожертвовали частью своего суверенитета ради общего блага. Идея Европы как открытого общества продолжает меня вдохновлять.
Однако после финансового кризиса 2008 года ЕС явно сбился с пути. Была выбрана программа бюджетной экономии, которая вызвала кризис евро и превратила еврозону в систему отношений между кредиторами и должниками. Кредиторы ставили условия, которые должники должны были выполнять, хотя они и не могли их выполнить. Возникли отношения, которые не были ни добровольными, ни равными, что прямо противоречило принципам, на которых был основан ЕС.
В результате многие молодые люди сегодня воспринимают ЕС как врага, который лишает их рабочих мест, а также безопасного и перспективного будущего. Политики-популисты воспользовались этим недовольством, сформировав антиевропейские партии и движения.
А затем начался приток беженцев в 2015. Сначала большинство людей сочувствовали тяжёлой судьбе беженцев, вынужденных бежать от политических репрессий или гражданских войн. Однако они не хотели, чтобы их повседневная жизнь была нарушена из-за резко возросшей нагрузки на социальные службы. А вскоре они были разочарованы неспособностью властей справиться с этим кризисом.
Когда это произошло в Германии, ультраправая Альтернатива для Германии (AfD) начала быстро набирать силу, став крупнейшей оппозиционной партией в стране. А недавно жертвой аналогичного развития событий стала Италия, причём здесь политические последствия оказались даже более катастрофичными: антиевропейские партии Движение пяти звёзд и Лига почти пришли к власти. С тех пор ситуация лишь ухудшается. Теперь Италию ожидают новые выборы посреди политического хаоса.
Более того, вся Европа была взбудоражена кризисом беженцев. Недобросовестные лидеры воспользовались этим даже в тех странах, которые практически вообще не принимали никаких беженцев. В Венгрии премьер-министр Виктор Орбан провёл избирательную кампанию, основанную на фальшивых обвинениях меня лично в планах наводнить Европу, в том числе Венгрию, беженцами-мусульманами.
Орбан представляет сейчас себя защитником христианской Европы в его собственной версии, которая бросает вызов принципам, на которых основан ЕС. Он пытается захватить лидерство над всеми христианско-демократическими партиями, образующими большинство в Европейском парламенте.
Соединённые Штаты, со своей стороны, усугубляют проблемы ЕС. Выйдя в одностороннем порядке из Иранского ядерного соглашения 2015 года, президент Дональд Трамп фактически уничтожил трансатлантический альянс. Тем самым создаётся дополнительное давление на Европу, которая уже и так в осаде. Утверждение, что Европа находится в экзистенциальной опасности, перестало быть фигурой речи; это суровая реальность.
Что можно сделать?
Перед ЕС стоят три острые проблемы: кризис беженцев; политика сокращения госрасходов, тормозящая экономическое развитие в Европе; территориальная дезинтеграция, проявлением которой стал Брексит. Начать, наверное, следует с того, чтобы взять под контроль кризис беженцев.
Я всегда выступал за то, чтобы распределение беженцев внутри Европы происходило исключительно на добровольной основе. Страны ЕС нельзя заставлять принимать беженцев, которых они не хотят принимать, а беженцев нельзя заставлять селиться в странах, в которые они не хотят ехать.
Этим фундаментальным принципом должна руководствоваться европейская миграционная политика. Европа должна срочно реформировать «Дублинский регламент», который создаёт несправедливую нагрузку на Италию и другие страны Средиземноморья, причём с катастрофическими политическими последствиями.
ЕС должен защищать свои внешние границы, но сохранять их открытыми для легальных мигрантов. Страны ЕС, в свою очередь, не должны закрывать внутренние границы. Идея «крепости Европа», закрытой для политических беженцев и экономических мигрантов, не только нарушает европейское и международное право; она ещё и абсолютно нереалистична.
Европа хочет протянуть руку помощи Африке и другим регионам развивающегося мира, предложив существенную поддержку склоняющимся к демократии режимам. Это правильный подход, потому что он даёт этим правительствам возможность обеспечивать образование и занятость для своих граждан, которые в этом случае с меньшей вероятностью захотят отправиться в путь – зачастую очень опасный – в Европу.
Укрепляя демократические режимы в развивающемся мире, подобный «План Маршалла для Африки» под руководством ЕС помог бы одновременно уменьшить число политических беженцев. Европейские страны смогут принимать мигрантов из этих и других стран для удовлетворения своих экономических потребностей в рамках упорядоченного процесса. Тем самым миграция станет добровольной как для мигрантов, так и для принимающих государств.
Однако нынешние реалии весьма далеки от этого идеала. Во-первых, и это самое важное, у ЕС до сих пор нет единой миграционной политики. Каждое государство ЕС проводит собственную миграционную политику, которая зачастую противоречит интересам других государств.
Во-вторых, главная цель большинства европейских стран заключается не в том, чтобы содействовать демократическому развитию в Африке и других регионах мира, а в том, чтобы остановить поток мигрантов. Это отвлекает значительную часть имеющихся средств на грязные сделки с диктаторами, которые за взятки не разрешают мигрантам пересекать территорию их стран или же применяют репрессивные методы, не дающие их гражданам возможности уехать. В долгосрочной перспективе такой подход приведёт к росту числа политических беженцев.
В-третьих, наблюдается ужасающий дефицит финансовых ресурсов. Значимый «План Маршалла для Африки» требует выделения как минимум 30 млрд евро ($35,4 млрд) ежегодно в течение нескольких лет. Страны ЕС могут внести лишь незначительную часть этой суммы. Откуда же могут поступить деньги?
Важно понимать, что кризис беженцев – это европейская проблема, которая требует европейского решения. ЕС обладает высоким кредитным рейтингом, однако его потенциал заимствования, как правило, не используется. Когда же ещё надо использовать этот потенциал, если не в момент экзистенциального кризиса? Исторически государственный долг всегда рос в период войн. Да, увеличение госдолга противоречит доминирующей сейчас ортодоксальной политике сокращения госрасходов; однако эта политика сама по себе является фактором усиления кризиса, в котором оказалась Европа.
Вплоть до недавнего времени можно было утверждать, что политика сокращения госрасходов работает: ситуация в европейской экономике медленно улучшается, а Европа должна просто стойко выжидать. Но если заглянуть вперёд, Европу ожидает крах Иранского ядерного соглашения и развал трансатлантического альянса, что неминуемо окажет негативное влияние на её экономику и вызовет новые неурядицы.
Укрепление доллара уже приводит к бегству из валют развивающихся стран. Возможно, мы движемся к новому крупному финансовому кризису. Экономические стимулы «Плана Маршалла для Африки» и других развивающихся стран должны подоспеть как раз вовремя. Именно это заставило меня выступить с креативным предложением по финансированию этого плана.
Не вдаваясь в детали, я хочу отметить, что это предложение содержит оригинальный, специальный финансовый механизм, который позволит ЕС выйти на финансовые рынки с очень выгодными ставками, не создавая при этом прямых обязательств ни для себя, ни для стран — членов ЕС; этот механизм обладает также серьёзными преимуществами с точки зрения финансового учёта. Кроме того, несмотря на инновационность этой идеи, она уже успешно применялась в других условиях, а именно в виде муниципальных облигаций в США, погашаемых за счёт общих проектных доходов (general-revenue municipal bonds), а также в виде так называемых экстренных фондов для борьбы с инфекционными заболеваниями.
Впрочем, мой главный тезис состоит в том, что Европа должна сделать нечто очень радикальное, чтобы пережить свой экзистенциальный кризис. Проще говоря, Евросоюз должен изобрести себя заново.
Я уже предложил решения для двух из трёх острых проблем Европы. Остаётся проблема территориальной дезинтеграции, примером которой стал Брексит. Это крайне вредный процесс, который наносит ущерб обеим сторонам. Но ситуацию, в которой все проигрывают, можно превратить в ситуацию, в которой все выигрывают.
Развод будет длительным процессом и, вероятно, займёт более пяти лет, что в политике выглядит вечностью, особенно в такие революционные времена, как сейчас. В конечном итоге это дело британского народа — решать, чего именно он хочет, но было бы лучше, если бы он принял это решение пораньше. Именно такова цель инициативы под названием «Лучшее для Британии», которую я поддерживаю. Данное движение боролось и помогло добиться, чтобы до завершения Брексита было проведено ключевое парламентское голосование по вопросу, который предусматривает и опцию отмены выхода из ЕС.
Британия окажет Европе большую услугу, отменив Брексит и отказавшись создавать в европейском бюджете дыру, которую будет трудно закрыть. Однако её граждане должны выразить поддержку этого решения убедительным большинством, чтобы их серьёзно восприняли в Европе. Именно такова цель движения «Лучшее для Британии» в работе с избирателями.
Экономические аргументы в пользу сохранения членства в ЕС сильны, однако они стали очевидны лишь в последние несколько месяцев, и потребуется время для их осознания. За это время ЕС должен превратить себя в такую организацию, к которой страны, подобные Британии, захотят присоединиться. Тем самым удастся усилить политические аргументы.
Такая Европа отличалась бы от существующей системы в двух ключевых аспектах. Во-первых, чёткое разделение между ЕС и еврозоной. Во-вторых, признание, что с евро связано множество нерешённых проблем; нельзя позволить, чтобы эти проблемы уничтожили европейский проект.
Еврозона управляется устаревшими договорами, в которых утверждается, что все члены ЕС в перспективе перейдут на евро, если и когда они будут удовлетворять соответствующим требованиям. Это привело к возникновению абсурдной ситуации, когда некоторые страны, например, Швеция, Польша и Чехия, чётко заявившие, что не намерены переходить на евро, по-прежнему описываются и воспринимаются как государства в стадии «pre-ins», то есть готовящиеся к вступлению в еврозону.
Последствия такого подхода далеко не косметические. В рамках нынешней системы ЕС превратился в организацию, в которой еврозона представляет собой внутреннее ядро, а остальные страны отодвинуты на более низкий уровень. Подспудно предполагается, что различные страны ЕС могут двигаться с разной скоростью, но все они движутся в один пункт назначения. Тем самым игнорируется реальность, в которой целый ряд стран ЕС открыто отвергает цель «более тесного союза».
От этой цели следует отказаться. Вместо Европы разных скоростей целью должна стать «Европа разных путей», в которой странам ЕС предоставляется более широкий выбор действий. Такой подхода обеспечит глубокий позитивный эффект. Сейчас отношение к сотрудничеству в Европе негативно: страны ЕС хотят восстанавливать свой суверенитет, а не сокращать его ещё сильней. Но если сотрудничество начнёт приносить позитивные результаты, отношение может измениться в лучшую сторону, при этом для выполнения некоторых задач, например оборонных, которые сейчас лучше выполняются коалициями добровольцев, можно будет привлечь к участию все страны.
Суровая реальность может заставить страны ЕС отложить в сторону их национальные интересы ради заинтересованности в сохранении ЕС. Именно к этому президент Франции Эммануэль Макрон призывал в речи, с которой он выступил в Ахене, получая премию Карла Великого. Его предложение было осторожно поддержано канцлером Германии Ангелой Меркель, которая мучительно понимает, с какой оппозицией ей придётся иметь дело на родине. Если Макрон и Меркель, несмотря на все препятствия, добьются успеха, они пойдут по стопамМонне и его небольшой группы визионеров. Но сегодня на смену подобной узкой группе должны прийти массовые проевропейские инициативы снизу. Я и моя сеть фондов «Открытое общество» будем делать всё, что в наших силах, чтобы помогать этим инициативам.
К счастью, по крайней мере Макрон хорошо понимает необходимость расширения народной поддержки и участия в европейской реформе; это ясно из его предложения об организации «Консультаций с гражданами». Экономический фестиваль в Тренто, большое собрание, организованное группами гражданского общества в период, когда у Италии не было правительства, пройдёт с 31 мая по 3 июня. Я надеюсь, что это будет успешное мероприятие, которое подаст аналогичным инициативам гражданского общества хороший пример для подражания.
Джордж Сорос, председатель Soros Fund Management и фонда Open Society Foundations, автор книги «Трагедия Европейского союза: Дезинтеграция или возрождение?»
