О ситуации в банковском секторе Кыргызстана K—News побеседовал с президентом Союза банков Кыргызстана Анваром Абдраевым.
После апрельских событий 2010 года специалисты заговорили о том, что банковская система парализована. Вы согласны с таким определением? И в каком состоянии находится банковский сектор в настоящий момент?
2010 год был сложным и в экономическом, и в политическом плане. Были очень большие проблемы во всех сферах. Естественно, банковский сектор не может существовать в изоляции, в какой-то зоне, все, что творилось в обществе, в первую очередь находило отражение в банковской сфере. А банковская система – это сосуды, по которым идет перелив денежных средств от одних субъектов к другим, именно на этом и держится экономика, если эту связь где-то оборвать, то возникают большие проблемы. Это объективно.
Кроме наших внутренних проблем, есть еще более давние причины, которые привели к определенному спаду в банковской сфере. Я имею в виду мировой финансовый кризис, который затронул экономику в целом.
Непосредственно мы не были связаны с теми «длинными» большими деньгами, которые получал банковский сектор Казахстана и России, то есть тех стран, по которым кризис ударил очень сильно. Нам не доверяли, поэтому мы и не получали таких больших денег, как они. Получается, что мы были в стороне, и мировой финансовый кризис нас напрямую не коснулся. Однако он на нас повлиял через наших соседей: наша экономика построена на экспорте, при этом очень большая доля экспортной сельхозпродукции уходила в Казахстан, швейной – в Россию, доход Кыргызстану приносят те же гастарбайтеры, работающие в этих странах. У наших соседей, ослабленных кризисом, снизился спрос на кыргызстанский экспорт, что привело к ослаблению нашей отечественной экономики. А это уже сказалось напрямую и на развитии банковской сферы: замедлились темпы увеличения доли депозитов физических лиц, произошло уменьшение кредитного портфеля.
Это два основных фактора, повлиявших на спад в развитии банковского сектора, и эти факторы носят объективный характер. Вместе с тем, есть еще и фактор субъективный. Здесь речь идет о том, что в отношении ряда коммерческих банков Кыргызстана были предприняты определенные меры воздействия со стороны центрального Национального банка (ОАО «АзияУниверсалБанк», ОАО «КыргызКредитБанк», ОАО Инвестбанк «Иссык-Куль», ЗАО «Манас Банк» — прим. ред.). Это введение прямого банковского надзора, банкротство самого крупного банка страны (ОАО «АзияУниверсалБанк» — прим. ред.) и ряд других санкций, которые, я считаю, были не всегда оправданными. Я до сих пор уверен, что многие вопросы можно было решать более гибко, взвешено и прозрачно, что можно было избежать таких серьезных негативных действий, которые сказались на развитии системы.
В результате воздействия этих трех факторов, впервые за многие годы система получила отрицательный баланс – в середине прошлого года было зафиксировано 3,5 миллиарда сомов убытков.
Вы сказали, что действия Национального банка были не совсем оправданы. Поясните, пожалуйста, что Вы имеете в виду.
Я говорил об этом сразу. Седьмого апреля меня, к сожалению, не было в стране. Я прилетел восьмого числа, и даже не заезжая домой, поехал на работу, а оттуда в Национальный банк. Тогда, тому еще руководству НБ КР, я сразу сказал, что вводить жесткие меры в отношении коммерческих банков бездоказательно, под нажимом каких-то силовых структур – это неправильно. И это я могу повторить и сегодня — и Вам, и тем руководителям, которые есть, которые были, — что вводить в большинстве банков прямой надзор, вводить иные санкции, даже если происходят какие-то политические события – это чрезвычайно опасно.
Буквально 9 апреля мы собрали все коммерческие банки, посовещались. Относительно некоторых решений политического характера, которые были приняты на тот момент и касались ограничения работы с залогами, снятия средств клиентами банков и так далее, – относительно всего этого я сразу сказал представителю от временного правительства Темиру Сариеву, что такие вещи делать нельзя. В конце концов, мы добились отмены ряда политических решений, они осознали, что такие меры недопустимы. В частности, мы разговаривали с представителями Генеральной прокуратуры, объяснили им, что Генпрокуратура должна заниматься своим делом, то есть надзирать за исполнением закона, а не вмешиваться в работу Нацбанка.
НБ КР должен выполнять свои правила, согласно которым вмешательство Генпрокуратуры – это нонсенс.
Однако сейчас мы ясно видим, что введение в ряде банков тех режимов, которые, возможно, имели своей целью привести к улучшению состояния этих банков, в результате привели к ухудшению.
Конечно, там были и другие факты, в частности по национализированным объектам, которые были в залоге у этих банков. То есть какие-то субъекты получили кредиты, в залог которых были выставлены некие объекты, а эти объекты в конечном итоге оказались национализированы. С момента выхода декрета о национализации на Совете по развитию бизнеса, на встрече с премьер-министром, на встрече с руководством страны, во всех органах мы неоднократно поднимали вопрос о том, что в данном случае нужно действовать по Конституции, что банки не виноваты. Мы предлагали три-четыре варианта выхода из ситуации, но, к сожалению, наши варианты не рассматриваются, и эти вопросы до сих пор не решены, и при этом они до сих пор влияют в какой-то степени на банковскую сферу. Если до конца года эти вопросы не будут сняты, то дальнейшее присутствие «проблемных» банков на рынке ставится под сомнение.
То есть Вы имеете в виду, что они станут банкротами?
Да, возможен такой вариант. Есть большие опасения, что не решение до конца года этих проблем приведет к тому, что потребуются достаточно серьезные резервы на покрытие потенциальных убытков, которые в конечном итоге могут сказаться и в целом на капитале банка. Иными словами, у банков может попросту не хватить средств, чтобы расплатиться с появившимися долгами. Есть еще и такая опасность: невыполнение ряда нормативов НБ КР, в том числе и по капиталу, автоматически может привести к отзыву лицензии, что, я думаю, не совсем правомерно в данной ситуации.
Эту ситуацию, как я уже отмечал, можно решить. Мы эти об этих вариантах говорили, мы о них и писали, обращались к кому только можно, но пока какой-то адекватной реакции со стороны структур, которые занимаются этими вопросами, нет. Сейчас пошел процесс по продаже национализированных объектов, может быть – есть у меня в глубине души такая надежда, — что если будет и дальше двигаться, то все эти банки не останутся за бортом, не будут на последних местах в плане выполнения государством обязательств перед ними, по погашению задолженности и так далее. До конца года осталось не так уж много, но с другой стороны и не так мало, хотелось бы, чтобы эта искусственно созданная проблема искусно решилась.
А Вам эта ситуация ничего не напоминает? Ведь во времена Бакиевых происходило то же самое – искусственно приводили банки к банкротству – вспомнить тот же «Кыргызпромстройбанк» — для того, чтобы создать монополию «АзияУниверсалБанка»…
Знаете, аналогию если проводить… Честно говоря, кроется такое маленькое – а может и большое – сомнение, как бы действительно за всем этим что-то такое не стояло. Но, в течение пяти лет наступать на одни и те же грабли… Я понимаю, если в течение ста лет наступили бы, но если в течение пяти лет, то это – катастрофа.
Что касается «Промстройбанка», то там много вопросов. Честно, я не хотел бы комментировать ситуацию по «Промстройбанку», по банку «Иссык-Куль», потому что не знаю всей сути внутренних взаимоотношений между бывшими и ставшими потом в лице АУБ акционерами. Я не знаю, как строились расчеты между ними. Есть информация разного характера. Лично я, по крайней мере, не видел договоров купли-продажи, не в курсе, были ли вообще эти договора. Одни говорят, что банки отобрали, другие — что за них заплатили. Много ли, мало ли заплатили? Какова была реальная оценка стоимости банков на тот момент? Это же все вопросы, ответы на которые должны быть четкими. У меня нет всех этих фактов, поэтому я не хотел бы комментировать ту ситуацию. По сегодняшней ситуации я думаю или, по крайней мере, очень надеюсь, что это не столько специально сделанная акция по приведению банков в такое состояние, сколько недостаточный профессионализм в плане принятия решений относительно этих банков.
Я твердо считаю, что в любом случае в данной ситуации банки должны были сохранить статус-кво. Есть закон «О банках и банковской деятельности», есть закон «О Национальном банке Кыргызстана», где четко черным по белому написано, что банки не отвечают по обязательствам государства, также как и государство не отвечает по обязательствам банка. В ситуации с АУБ, когда банкротство банка повлекло за собой обязательства государства перед кредиторами, и постоянно идет информация, что то один подал иск, то другой, — в данном случае иски подаются против государства. И по остальным четырем банкам, совершается та же самая ошибка, которая была совершена с АУБ.
Да, я понимаю, если есть подозрения на сомнительность формирования уставного капитала, возможно, надо было наложить арест на акции банка, но сам банк должен был работать в полном объеме, в котором ему предписано законодательством. Вопрос менеджмента – он тоже решаем, пожалуйста, под жестким контролем Нацбанка пусть сам коммерческий банк выходит из данной ситуации. Что касается опасности того, что произойдет какой-то перезахват банка – ну, извините, в судебном порядке наложен арест, здесь никаких проблем нет. В конце концов, наложите декрет, если уж на декреты мы перешли. А пока суды будут разбираться, банк должен был сам себя восстанавливать и выполнять свои обязательства. Вот сейчас, если не дай бог, произойдет коллапс еще хотя бы одного банка, кто будет виноват? Виновато будет государство, а ответчиком будет Национальный банк. Я об этом говорил и вчера, говорю сегодня, буду говорить и завтра. Нужно более ответственно подходить к этим вещам.
Зачем государству брать на себя обязательства, которые сегодня ему и не нужны – обязательства частного банка. У государства и без того полно обязательств: дефицитный бюджет, недостаточно привлекательный инвестиционный климат и так далее.
В Нацбанке же по идее должны сидеть «самые-самые», профессионалы высокого класса. Почему они допускают такие ошибки, почему не видят тех опасностей, о которых говорите Вы?
Я далек от мысли давать оценку руководителям и работникам Национального банка, поэтому я бы не хотел комментировать Ваш вопрос. Насчет того, что «самые-самые», я могу поспорить, потому что в коммерческих банках сейчас кадровый потенциал более сильный и профессиональный – без обид для Нацбанка.
Я правильно понимаю, что решение о заморозке активов тех четырех банков, на которые сейчас наложен арест, принимал непосредственно Нацбанк. Здесь можно говорить о том, что это решение было принято под давлением?
Я не могу сказать, под давлением или нет. Вопрос введения прямого надзора и введение режима консервации — это непосредственно решения Национального банка. Кто давил, я не знаю, надеюсь, что никто не давил. А если даже и давил, то я надеюсь, что Национальный банк сумел этому давлению противостоять, потому что по закону «О Нацбанке» на него никто не может давить – это самостоятельная, независимая структура. И я хочу в это верить. Тем более я хочу в это верить с приходом нового председателя, достаточно жесткого и независимого специалиста. Но, насколько она успеет сделать верные решения – или успела – это другой вопрос. Национализация объектов — это уже решение не НБ КР, хотя он должен был включиться с первого дня, потому что он управлял этими банками, он должен был бить во все колокола и говорить об этом на всех уровнях.
Вы как считаете, почему Нацбанк, который должен был – ведь проверки шли ежегодно – видеть все процессы, которые идут в АУБ, но по факту он их признал только после 7 апреля?
Этот вопрос надо задать каждому члену – не всем скопом – а каждому члену Национального банка: где он был до 7 апреля и чем он занимался. И как он голосовал, и что он говорил. Они должны отвечать – я это заявляю без всяких обиняков. Если член правления Национального банка – это лицо государственное, которое несет всю полноту ответственности за денежно-кредитную политику, за здоровую банковскую систему, за все виды операций, которые происходят в банковском секторе, то вне зависимости от того, за какое направление он отвечает, нельзя забывать о том, что его решение сыграло свою роль. Ведь Нацбанк — орган коллегиальный. Правление НБ КР коллегиально принимало решения — выдавать лицензию или не выдавать, отзывать-не отзывать, вводить-не вводить и так далее. Поэтому каждый член Правления должен ответить, почему была допущена такая ситуация. И если кто-то из членов Правления скажет сегодня: «я за это не отвечал, я не знал», то это просто от лукавого. Каждый из них знал. Я могу это сказать, могу сказать им это в лицо. Поэтому это нужно спросить не у меня, а у них.
Я же не путаю, что после 7 апреля состав Правления Нацбанка фактически не изменилось по составу?
Сегодня в Национальном банке семь членов Правления. Фактически это – те же самые люди, кроме председателя, зама куратора надзора и одного из членов Правления.
