Известный аналитик Валентин Богатырев считает, что сегодня основной энергетический потенциал оппозиции формируется за пределами Жогорку Кенеша. Об этом и других своих выводах он рассказал в интервью K—News.
Валентин Борисович, как вы считаете, нарушения на прошедших выборах были более серьезными, чем в прошлые избирательные кампании?
Нет. Использовался все тот же набор, что и всегда: организованное голосование вместо избирателей за определенные партии (так называемая карусель), вброс бюллетеней на досрочном голосовании и в день выборов, и так далее. Мы сможем все это в подробностях увидеть в отчетах организаций, наблюдавших за выборами. Они досконально уже изучили все приемы, которые применяются и достаточно легко фиксируют нарушения. Я, кстати, не считаю, что карусели, по поводу которых было много шума, играли такую уж важную роль. Все-таки это десятки голосов, а не сотни и не тысячи. Ключевая фальсификация – это бюллетени, вброшенные УИКами за непришедших на участки избирателей. Как это делается – всем известно. Некоторой новостью нынешних выборов является только то, что раньше это обеспечивалось исключительно административным ресурсом, а сейчас еще и за деньги для всех желающих. Для этой технологии – чем меньше явка, тем больше возможностей для манипуляций.
Очень хорошо, что на нынешних выборах удалось не дать особо разгуляться фальсификаторам, контроль за общей явкой был достаточно жестким. К тому же низкая явка была выгодна всем партиям, кроме лидеров, поскольку она увеличивала их шансы набрать 7 процентов, Достаточно было поработать со своим пусть даже немногочисленным электоратом.
Но, вообще-то говоря, давно уже пора переходить на голосование по единой базе избирателей через паспортные коды. Это легко сделать технически. И если этого не делают, значит, нынешняя неразбериха выгодна.
Можно ли считать, что именно нарушения выборного законодательства и грязные pr-технологии спровоцировали нынешнюю ситуацию в парламенте Кыргызстана, правомерно ли назвать ее парламентским кризисом или началом его?
Никакого парламентского кризиса нет, нет даже кризиса коалиции большинства.
Намерение нескольких депутатов от партии «Ар-Намыс» выйти из коалиции стало результатом поствыборных эмоций. Эта партия, как, впрочем, и все другие, включая СДПК, перед выборами, переоценивала свою привлекательность. Тот факт, что на выборы пришли только треть избирателей, свидетельствует, что, во-первых, ни одна из партий не пользуется доверием горожан, а во-вторых, сам городской кенеш не кажется бишкекчанам органом, влияющим на их жизнь. Что, собственно, так и есть.
Но вот в «Ар-Намысе» обиделись. Обиделись, потому что переоценивали себя, потому что посчитали формальную акцию по сбору подписей на надуманном соглашении выражением реальной симпатии к ним, а главное — потому что не набрали 7 процентов.
Между прочим, как человек, хорошо знакомый с выборными технологиями, замечу, что кампания этой партией была проведена никакая. Она вообще была построена на иллюзии, что Омурбек Суваналиев нравится городу и пользуется в нем популярностью. Помните, как на парламентских, по-моему, выборах, Тюлеев с той же самоуверенностью взирал на город с атажуртовских плакатов: «Мы вернем городу Тюлеева». Почему-то не захотели горожане ни Тюлеева, ни Суваналиева.
Интересно, что в «Ар-Намысе» обиделись не на себя, не на избирателей, а на своих собратьев по коалиции. Некоторые из арнамысевцев не скрывали: мол, мы с вами вместе, а голосов нам не дали. То есть, понимаете, так можно говорить, только если знаешь, если уверен, что голоса распределялись в коалиции, а не путем честных выборов. Боюсь, что все было не совсем так.
Фактически мы имеет дело только с одним реальным действием: заявлением Феликса Кулова о сложении им полномочий главы Совета коалиции как знак протеста против нечестных выборов. Мне, например, с самого начала было ясно, что никакого выхода из коалиции фракции партии «Ар-Намыс» не будет, и когда начал подниматься ажиотаж, я сразу написал об этом в твиттере. Это невозможно по ряду причин. Во-первых, синица в руках в политике всегда лучше журавля в небе. Во-вторых, там и журавлем не пахло.
Президент сегодня в состоянии полностью регулировать образование коалиции, поскольку нет ни одной цельной фракции. В каждой из них, включая оппозиционные, есть достаточно большие группы тех, кто предпочтет идти за Атамбаевым. Это значит, что он может сформировать ровно такую коалицию, какую захочет. И не важно, с Куловым или без него. Ну и на крайний случай есть вариант доведения ситуации до роспуска Жогорку Кенеша. Хотите знать, какими будут результаты выборов в парламент, пройди они сегодня? Посмотрите на итоговые данные ЦИК по местным выборам и еще уменьшите долю «Республики» и увеличьте «Замандаша» и может быть «Акшумкара», а вместо «Ата Журта» и «Бутун Кыргызстан» поставьте «Улуттар Биримдиги» и «Онугуу партиясы».
— Как бы вы описали конфигурацию политических сил, представленных сегодня в парламенте? Какие альянсы сегодня возможны. В частности СДПК и Ата Мекен, говорят о сговоре этих двух партий перед выборами. Почему произошел раскол между СДПК и «Республикой». Какую позицию в результате займут Ата-Журт и Ар-Намыс?
Да нет там никакой конфигурации. Парламент предельно фрагментирован и тотально лоялен к власти, хотя и по разным причинам. Посмотрите на результаты голосования по правительству, хоть по первому, хоть по второму: все «за», что бы кто ни говорил. Отдельных ярых оппонентов Алмазбека Атамбаева, которые никогда не будут с ним договариваться, можно просто не принимать в расчет. А сговоры, они всегда есть и будут. Собственно это и есть наша политика.
Проблема в том, что это не цивилизованный парламент партий, а клановая тусовка. Это означает, что партиями, фракциями и так далее как субъектами политического действия и объектами политического анализа оперировать вообще невозможно и нельзя.
Вот Вы говорите раскол между «Республикой» и СДПК. А это кто? У половины фракции «Республики» никакого раскола с СДПК нет. Это во фракции, а о партии я уже не говорю.
На юге в «Республике» почти только сторонники Алтынбека Сулайманова. Торобаевцы вообще уже в другой партии. «Республика» — это не более чем партия тех, кто рассчитывает получить депутатские мандаты и разные должности за счет ресурсов Омурбека Бабанова. Меньше стало этих возможностей у Бабанова и разбежались половина. Кончатся у него деньги – вообще все разбегутся, кроме самых близких и таласских родичей. Про «Ата Журт» уже можно и не вспоминать вовсе. Еще весной было понятно, что партия идет по нисходящей и скоро станет даже не региональной, а местечковой. Про «Ар-Намыс» мне больно говорить. Десять лет назад это была такая надежда, и смотрите, во что она превратилась: даже в Бишкеке, где еще два года назад имела четверть голосов, — ничего не получила.
Понятно, что при таком парламенте возможны любые альянсы, любые. Какая там идеология, какие там программы, лишь бы попасть к пирогу.
Во всяком случае, если у нас и будут какие-то кардинальные политические события, то парламент будет последним, кто будет иметь к этому отношение.
Другое дело, что тема роспуска парламента будет одной из главных в оппозиционном дискурсе. Сейчас основной оппозиционный энергетический потенциал формируется за пределами Жогорку Кенеша. Уже немало сил, которым нужен роспуск парламента и досрочные выборы. Они начинают объединяться. Следите за Бекназаровым: у него чутье на такие вещи.
Но и даже досрочные выборы не будут сопровождаться дестабилизацией. Все-таки это выборы, а не переворот.
А вероятна ли ситуация при которой СДПК окажется в оппозиции? Реальная ли такая демократия в Кыргызстане?
Теоретически СДПК вполне может оказаться в оппозиции. Но только в парламенте и только теоретически. Я, кстати, согласен с Равшаном Жеенбековым, что это было бы неплохой ситуацией с точки зрения демократии. У нас почти было такое во времена Бакиева, когда спикером был Текебаев.
При этом я думаю, что такая ситуация не сильно пугает Алмазбека Атамбаева. Поскольку второго срока у нас нет, президент будет с каждым годом отходить от своих былых партийных пристрастий. Нормальные, ровные отношения со всеми политическими силами — это не только определенная защита от критики за действия правящей коалиции, но и гарантия его постпрезидентского нормального существования. Уроки первого года президентства им вполне усвоены.
Вечный вопрос об инвестиционном климате, который у нас является скорее вопросом политическим, чем экономическим. И каковы сегодня в Кыргызстане перспективы вступления в таможенный союз?
Сейчас нет политических сил, которые, придя к власти, резко поменяли бы внешнеполитический курс страны. Возможно, Роза Отунбаева и ее круг настроены в меньшей степени дружелюбно по отношению к России. Но и они будут вынуждены считаться с реальностью. Реализация инвестиционных проектов зависит в большей степени от самих инвесторов, чем от ситуации в нашей стране. Тем более, что серьезных катаклизмов, на мой взгляд, не должно быть.
Перспективы же вступления в Таможенный союз больше связаны с успехами в переговорном процессе, который сейчас идет. Нам важно договориться о таких условиях, которые были бы выгодны Кыргызстану.
Другое дело, что практически все независимые эксперты считают вступление в ТС по целому ряду причин невыгодным для нашей страны, что в самом Таможенном союзе далеко не все благополучно. Но, боюсь, что политики будут мало прислушиваться к их мнению. Это как раз та ситуация, когда лучше расслабиться и попытаться получить максимум возможного от этого в большей мере политического, чем экономического шага
-Поддерживаете ли Вы мнение некоторых политологов, которые утверждают, что ситуация в стране контролируется внешними силами и за определенными политическими партиями стоят внешние игроки?
Нет, не поддерживаю. Вообще среди политологов чрезвычайно популярны разные теории заговоров, геополитических больших игр.
У нас, действительно, было «Содружество», за которым стояли определенные российские круги. Его нет и, надеюсь, никогда больше не будет.
Ничего другого, поддерживаемого внешними силами, в стране сегодня нет.
Другое дело, что некоторые лидеры партий, пытаясь поднять свой вес, ездят в Москву, встречаются в администрации президента России, других структурах и тем самым дают повод для подозрений в том, что они выполняют чей-то заказ. Конечно, трудно объяснить, с чего бы вдруг лидеры третьестепенной партии вдруг принимаются на уровне руководителя департамента администрации президента России, курирующего связи со странами СНГ. А потом эта партия на местных выборах выходит вдруг на третье место, а кое-где и выше. В Баткене до недавнего времени вообще не знали о существовании «Замандаша», а тут вдруг дружно за него проголосовали. Понимаете, тем, кто занимается политикой, хорошо известно, что за всем этим стоит. Но вот не внешние силы, это точно. Скорее доморощенные политтехнологи.
Кто еще? Омурбек Текебаев? Я думаю, что в США даже не подозревают, что он является проамериканским политиком и финансируется Госдепом, как в этом убеждены российские эксперты и спецслужбы. Текебаев может быть и был бы не против, но, увы.
И потом, при нашей неразберихе и политических кульбитах, кого вообще можно поддерживать. Это деньги, выброшенные на ветер. Кое-кто в этом убедился на прошлых парламентских выборах.
— И тем не менее, с точки зрения геополитических интересов в регионе, как будет развиваться ситуация в нашей стране?
Не думаю, что кто-то из внешних игроков будет играть на дестабилизацию в Кыргызстане. К нам пошли, или вот-вот пойдут серьезные инвестиции, прежде всего российские и китайские. Если эти страны и будут как-то влиять на Кыргызстан, то только в плане укрепления стабильности. Революции больше никому не нужны. Президент Атамбаев может быть и недостаточно приятен кому-то из соседей, но не настолько, чтобы добиваться его смены.
Самый серьезный вопрос из области геополитики, который может повлиять на ситуацию в Кыргызстане, – вывод американской базы. Но об этом еще рано говорить. Многое здесь зависит от положения дел в Афганистане и формата американского присутствия там после 2014 года. В принципе возможен вариант, когда с базы если не полностью уйдет поток военных перевозок, то, как минимум, останется некоторая часть оговоренных и прозрачных для контроля поставок.
Переформатировать базу в некий грузовой хаб, не связанный с Афганистаном – это иллюзия, если не сказать хуже – прожектерство. А чем компенсировать снижение числа полетов и их обслуживания в случае полного вывода базы – никто не представляет. Мы должны давать себе отчет, что при нынешнем объеме гражданских перевозок аэропорт «Манас» попросту не выживет, обанкротится в считанные дни.
Но, во всяком случае, я далек от мысли, что американцы будут пытаться удержать базу какими-то радикальными политическими инструментами. Ну, приедет Эрдоган, поговорит, про помощь напомнит. Какой-нибудь Кувейт вдруг активизируется. В конце-концов, надо понимать, что вопрос о базе будет решаться не в Бишкеке.
Если говорить о внутренней ситуации, то нам надо пережить предстоящий год. Он будет очень сложным экономически. Особенно обострится ситуация к весне. Но, во всяком случае, при нынешней системе у президента есть что бросать на съедение крокодилам. Я думаю, что к концу 2013года он еще больше укрепит свое положение.
— Есть ли вероятность, что Кыргызстан откажется от парламентской формы демократии. Возможен ли сценарий отхода от декларируемой демократии в принципе?
Тут проблема с определениями заслоняет существо вопроса. Понятно, что Кыргызстан уже никогда не откажется от такой формы представительской и законодательной власти, как парламент. Даже если он будет назван Курултаем, сущность останется именно парламентской. В этом смысле у нас самого начала была парламентская форма правления.
При этом уже в конституции 1993 года и в более поздних вариантах всегда существовали механизмы отстранения президента и участия парламента в формировании правительства.
Но как только мы решили, что оба субъекта власти: президент и парламент будут избираться всенародно, мы породили их противостояние, взаимное перетягивание одеяла власти. Чем и занимаемся уже двадцать лет.
Сторонники демократии говорят, что это нормально и это ситуация взаимного сдерживания. Сторонники единой власти и специалисты по управлению, полагают, что это неправильно, поскольку вместо решения задач, стоящих перед страной все заняты вот этим перетягиванием.
И то, и другое имеет место быть.
На мой взгляд было бы решением проблемы вовсе избавиться от института президента в Кыргызстане, либо, на крайний случай, перейти к американской системе, когда президент является главой исполнительной власти. Это сразу снимет многие вопросы. И если мы хотим подлинного парламентаризма, то надо главу исполнительной власти выбирать Жогорку Кенешем, но, конечно не таким малолегитимным.
Но одно понятно, в Кыргызской Республике невозможно отказаться от демократии кроме как в случае внешнего управления, чего мало кто хочет. Значит, выхода нет, надо совершенствовать механизмы демократии, наполнять реальным демократическим смыслом пока еще во многом квазидемократические институты и процедуры.
