Судебный процесс над «Альфой» и спецназом СГО имеет политическую окраску. Это не суд, а скорее показательное судилище. За счет офицеров и солдат политики всех мастей пытаются переложить ответственность за свои ошибки на чужие плечи. Об этом сегодня, 24 января, в интервью K—Newsрассказал бывший командир спецподразделения «Альфа» Алмазбек Жолдошалиев, проходящий обвиняемым по делу об апрельских событиях 2010 года.
Как Вы можете охарактеризовать процесс, участником которого стали?
Этот процесс с самого начала был ангажирован, шел не в рамках процессуальных норм, а по принципу: «нам надо кого-то посадить». Такое решение в апреле 2010-го приняли политики правительства переходного периода. Несколько человек так просто собрались, порассуждали и отдали офицеров на растерзание толпы. Решили чужие судьбы. Я понимаю, что им нужно было максимально показать, какой ужасный был Курманбек Бакиев, показать расстрел мирного митинга. Но это не уголовное дело. Изначально следствие и суд несли политическую окраску. Непонятно только, почему мы, офицеры, должны отвечать за их политические разборки, становиться крайними за их политические решения. Ни я, ни мои подчиненные никогда не занимались политикой. Вспомните, что нам инкриминировали в самом начале. В фабуле уголовного дела присутствовали даже экономические преступления. Громкие слова – «узурпация власти», «семейно-клановый режим». При чем здесь клан Бакиевых и мои офицеры? Ни я, ни мои ребята ему не родственники, и мы не разрабатывали и не утверждали тарифы на электричество и сотовую связь. Но временное правительство стояло на своем. Им нужны были «герои» и «антигерои» апрельской революции.
Кто эти политики? Вы можете назвать имена?
А это сейчас ни для кого уже не секрет – Азимбек Бекназаров, заявивший о поимке «наемников». Вот только никаких наемников он не задержал, а может, и не хотел задерживать. Когда он во всеуслышание заявлял о наемниках на пресс-конференциях, он прекрасно знал, что у него нет никого, и что вместо этого перед толпой выставят нас. Эмиль Каптагаев, с самого начала активно консультировавший сторону пострадавших. Я понимаю, если ты хочешь помогать раненым, семьям погибших, делай это искренне и безвозмездно, но зачем стравливать людей, манипулировать ими?! И во главе всего этого абсурда стояла президент переходного периода, которая не раз заявляла о том, что суд должен состояться в любом случае, в любом виде. Они выбрали самый лучший вариант, когда не нашли наемников, а быть может, и не хотели их искать. Потерпевшие требовали ответа и им его дали – «вот они – снайперы, берите их». Хотите суда – пожалуйста, мы ведь тоже хотим справедливости, хотим, чтобы нашли виновных, но должно было состояться настоящее, прозрачное следствие, и суд должен был быть судом, а не судилищем.
Вы не раз заявляли, что следствие шло вне рамок закона. В чем это проявлялось?
Уголовное дело наспех сформировали за неполные пять месяцев и передали в суд. Пробелов в следствии было очень много – это и не проведенные дополнительные экспертизы по нашим ходатайством, и не допрошенные свидетели с нашей стороны, и многое другое. Мы задавали вопросы, но сотрудники Генеральной прокуратуры нам говорили: «Все свои ходатайства будете подавать уже в суде, нет времени – дело нужно передать в суд в предельно сжатые сроки». Как это понимать? Что за формулировка такая – «мы вас осудим, а экспертизы и анализ проведем потом?».
О каких экспертизах идет речь?
По уголовному делу сделали подозреваемыми всех штатных снайперов спецназа СГО и «Альфы» с калибром оружия 7, 62 миллиметра – винтовка. Но в деле есть раненые и погибшие от оружия калибром 5, 45 миллиметров – автомат, их очень много, немало и осколочных ранений. Я откровенно спрашивал у следствия: «Хорошо, 7,62 вы повесили на нас, а 5, 45 и все прочее на кого повесите?». Мне ответили: «Ничего страшного – 5, 45 выведем в отдельное производство». В то же время нам каждому инкриминировали убийства 89 человек и ранения, нанесенные 312 пострадавшим. Как это понимать? Где здесь расследование по закону. Насколько я понимаю, расследование – это когда Петрова или Иванова подозревают в убийстве Сидорова, ну или кого-то еще. Говорят: «Вы, Иванов, убили Сидорова такого-то числа, в такое-то время, в таком-то месте. Вот пуля – вот гильза, вот оружие убийства – все задокументировано, изучено место происшествия, изъяты улики, опрошены свидетели, которые говорят, что это вы». А у нас как? «Вы все – 28 подозреваемых – убили 89 человек, 312 ранили и баста!». Это что за оптовые обвинения такие? Мы же не на базаре продукты покупаем, а дело рассматриваем: «Дайте нам обвиняемого. Вам одного? Да нет – давайте всех, оптом дешевле будет». Где доказательства? Экспертиза показала, что из нашего оружия никто убит не был. Это пока что одно из немногих адекватных доказательств. В целом, обвинение выстроено на косвенных обстоятельствах.
Так кто же стрелял?
Это и мы хотим понять. В толпе было много оружия. В интернете вы и сегодня можете найти видеоролики, где гражданские люди стреляют из автоматов, гранатомета в сторону Белого дома. Кто они? Почему по уголовному делу никто из них не задержан и даже не опрошен? В кого они стреляли? В первую очередь мы стали изучать экспертизы уголовного дела и сами же выявили среди них ранения дробью, ушибы, моменты, когда раненые и убитые доставлялись с другого места. Пострадавших собирали по всему городу и говорили: «Он был ранен на площади». Я ни в коем случае не говорю, что никто не погиб и не был ранен на площади – погибли и кто-то погиб за свои идеи. Но давайте разберемся!
В ходе Вашего недавнего допроса на суде Вы ходатайствовали о привлечении в качестве свидетеля подозреваемого в причастности к терроризму Эдиля Абдрахманова. Где связь?
Эдиль Абдрахманов был арестован в 2011 году среди прочих подозреваемых в терроризме. Операция по его захвату проходила на окраине Бишкека в селе Стрельниково. При задержании у группировки было обнаружено оружие – автоматы Калашникова. Баллистическая экспертиза показала, что эти автоматы были отняты 7 апреля 2010 года у бойцов спецназа вовремя столкновения с толпой возле здания «Форума». Об этом открыто на тот момент сообщал заместитель министра внутренних дел Николай Солдашенко. Им же было установлено, что из этого оружия 7 апреля на площади были ранены митингующие. Кто из него стрелял? Как оружие оказалось в руках людей, подозреваемых в терроризме? Все эти вопросы я хотел задать Эдилю Абдрахманову. Потому что этих раненых ставят в вину нам. Это тот же самый случай, когда оказалось, что один из погибших на площади «Ала-Тоо» жив и работает в России. А нас обвиняют в его убийстве. Вот вам и пробелы следствия. Солдашенко, к слову, после этого выступления был снят с должности замминистра. Не думаю, что это просто совпадение. Некоторые митингующие, захватив оружие в районе «Форума», шли на площадь и стреляли своим же в спины.
Но если это так очевидно, то почему никто не задержан, не арестован?
Потому что некоторые из этих людей сегодня отмечены знаком «героя революции». Потому что это во многом изменит существующую картину случившегося. Я не спорю, в тот день на площади были и люди, которых привели туда идеалы. Они вышли отстаивать свои убеждения, погибли или получили ранения. Они заслуживают уважения и звания героя. Но ведь были и те, кто просто воспользовался ситуацией. Пострелял в одну сторону, в другую, спровоцировал кровопролитие в своих интересах. Временное правительство должно было дать каждому участнику тех событий правовую оценку, а не делать одну сторону «героями», вторую – «врагами». Не стали даже разбираться – кто герой, а кто мародер. Извините, когда погибших и раненых людей привозили в больницы со всех районов города, с торговых центров, с автовокзалов и через время выясняется, что эти личности ранее привлекались за разбои, грабежи, убийства, как это понимать?
Были и такие факты?
На следствии и суде я поднимал этот вопрос. Я просил, чтобы ГКНБ, МВД дали нам по нашему ходатайству информацию по оперативному учету, проверили всех пострадавших и погибших. Да, мы не исключаем, что среди них были и остаются деструктивные, криминальные силы, которые воспользовались ситуацией ради наживы, ради своих интересов. Но следствие не захотело разбираться, они тупо направили гнев народа против нас. Азимбек Бекназаров на тот момент активно высказывался против «Альфы» и спецназа СГО. А мы, изучив документы уголовного дела, установили, что из общего числа погибших 12 человек были убиты не на площади, многие раненые получили увечья от дроби, ножевых ранений, ударов нанесенных тупыми предметами. Это только то, что мы выяснили, имея на руках документы следствия. В тот день бизнесмены активно защищали от разграблений свои торговые точки, в том числе и с оружием. Почему эти факты не рассматриваются отдельно? Потому что это меньше всего нужно обвинению.
Вас обвиняют в том, что Вы «выполняли незаконные приказы». Как бывший командир спецподразделения, Вы можете объяснить, существует ли вообще такая формулировка?
Конституция – главный закон страны, исходя из нее, пишутся все остальные нормативы, в том числе и воинский устав. В законе об органах безопасности черным по белому прописано: «Защищать конституционный строй». Мы, согласно уставу, обязаны защищать государство от внешних и внутренних угроз. Участие в пресечении массовых беспорядков также обусловлено нормативными актами.
На суде мне сотрудники прокуратуры говорят: «7 апреля 2010 года вы незаконно прибыли на «Форум»! Как это незаконно? Неужели я, военнослужащий, подполковник, принимавший присягу, буду обсуждать приказ руководства, команду генерала? Мурат Суталинов мне приказал вместе с группой выдвинуться в район «Форума» для поддержания правопорядка. Он же не говорит мне: «Бери автомат, иди, убивай детей!». Он дал нормальный приказ о передвижении группы. Даже там, на месте, когда нас начали избивать, он приказал не стрелять, не применять оружия против гражданских лиц. В чем преступность приказа? Вторая сторона вопроса: если мы незаконно выдвинулись к зданию «Форума» 7 апреля 2010 года, то законны ли были приказы временного правительства, когда позже ту же «Альфу», спецназ «Скорпион», внутренние войска, бронетранспортеры со станковыми пулеметами, вертолеты бросили на разгон митинга Урмата Барыктабасова? Защищая себя, временное правительство действовало законно? Я хочу спросить, господа политики, где ваша логика? Если президент переходного периода и ее команда говорили: «Альфа» должна бороться только с терроризмом, зачем тогда спустя время вы бросили «Альфу» на разгон митинга в Киргшелке?
Или вот другой пример. Мне на суде говорят «6 апреля вы участвовали в задержании Алмазбека Атамбаева». Мне это ставят в вину. А я говорю: «Извините, я знать не знал, где живет Алмазбек Атамбаев, и чем он занимается. Я получил предписание следователя осуществить принудительный привод ряда лиц в рамках уголовного дела по событиям 6 апреля в городе Таласе. Я выполнил предписание». Если разобраться, то до апрельской революции мы задерживали Феликса Кулова, после революции «Альфу» привлекали к задержанию Наримана Тюлеева, Камчыбека Ташиева и прочих политиков. И в этом случае офицеров никто не винит. В чем же дело? Дело в том, что нас всегда будут использовать, при любой власти. Вот в чем дело.
К слову, о подмене понятий. В 2011 году, уже будучи в статусе подсудимого, Ваш бывший подчиненный Женишбек Бабараимов участвовал в захвате террористической группировки и погиб. Как Вы оцениваете случившееся?
Он не имел права отказываться от участия в этой операции. Он был штатным снайпером спецподразделения. Если кто-то думает, что снайпер это так просто – взял винтовку и пошел прикрывать группу, то он ошибается. Чтобы выучить такого специалиста, уходит от 3 до 5 лет, силы, средства. Таких людей в стране единицы. Он был одним из них. Любая силовая операция должна проходить под прикрытием снайпера, и это не моя прихоть и не чья-то – это тактическая необходимость. Он погиб, защищая интересы государства, прикрывая свое подразделение, исполняя служебный долг, следуя присяге. Вторая сложная сторона вопроса – моральная. Тяжело сегодня исполнять долг, а утром идти в суд, где тебя судят за то, что ты исполняешь свой долг.
Насколько мы помним, Ваше подразделение использовалось и впервые дни после революции. Вы были переброшены на юг республики, чтобы задержать Курманбека Бакиева…
Такая задача была поставлена перед нами новым главой ГКНБ Кенешбеком Дюшебаевым. В тот момент временное правительство пригласило на работу генерала Артура Медетбекова, чтобы он возглавил операцию по задержанию действующего президента Курманбека Бакиева. Я считаю, что с моей стороны участвовать в той операции было неэтично. Бакиев на тот момент был легитимен, если бы отрекся – другой момент. Артур Медетбеков сказал: «Надо выполнить поручение, чтобы стабилизировать ситуацию, надо задержать Бакиева». Пока мы ехали в Джалал-Абад, команды менялись 10 раз. Дошло до того, что в один из моментов перед нами поставили задачу – штурмовать село Тейит. Мы прекрасно понимали, что во время штурма пострадает гражданское население. Бакиев был в своем родовом селе, его охранял живой щит из женщин, стариков и детей. О чем думали «временщики», не понимаю, как они себе это представляли. Переговоры велись постоянно. Не только между временным правительством и Бакиевым через генерала Артура Медетбекова. В процессе участвовала Россия, Беларусь, Казахстан. В конце концов, было принято решение организовать «зеленый коридор» в третью страну. Казахстан предоставил военно-транспортный самолет, на котором Курманбек Бакиев улетел, если не ошибаюсь, в город Тараз.
Если бы можно было вернуться в прошлое, как бы Вы поступили, учитывая сегодняшний опыт?
С тех пор существенно никто не менял ни Конституцию, ни закон об органах безопасности, ни устав вооруженных сил Кыргызстана. Даже в новом основном Законе страны не прописано, что делать солдату, когда толпа кричит: «Революция!». Я бы поступал точно так же, как поступил – исполнял приказы, согласно воинскому уставу. Есть уставная норма – выполнить приказ. В случае если ты не согласен с приказом, ты имеешь право в течение 10 дней после выполнения обжаловать его у вышестоящих офицеров. Но команда в любом случае должна исполняться. А если политики хотят каждые пять лет делать переворот, то пусть пропишут в Конституции, что такое «революция», что такое «вооруженный переворот», и что делать офицеру во время «революции», чьи приказы слушать, а чьи – нет, над чем размышлять, а о чем не думать, и как вести себя при «государственном перевороте». Пока что в главном законе прописана только защита конституционного строя, о том же гласит и воинский устав. У офицера и солдата не должно быть рассуждений о законности или незаконности действий. Зачем тогда вообще правовые нормы, военный устав, присяга, если в каждой отдельной революции или насильственной смене власти силовик должен действовать, исходя из своих эмоций и рассуждений. Так мы придем к хаосу и анархии. К этому нас подвели политики, которые, видимо, хотят разрушить вертикаль власти, создать угрозу безопасности государства, деморализовав правоохранительные органы и вооруженные силы.
Как судебный процесс сказался на моральном состоянии Вашего спецподразделения?
В «Альфу» всегда набирали и набирают психологически устойчивых людей. Если боец не может справиться со своим моральным состоянием, ему не место в спецподразделении. Конечно, этот суд наложил определенный отпечаток на сознание офицеров, и не только «Альфы», вообще всех силовиков. Те же военнослужащие, сотрудники правоохранительных органов, стоя на защите интересов страны, задумываются: а стоит ли применять оружие, выполнять приказы, не потащат ли нас потом в суды?! Нужно ли следовать уставу, закону, если тебя потом за это будут наказывать и выставлять чуть ли не врагом народа?! Может к черту этот воинский долг, честь, достоинство?
А, может, действительно к черту воинский долг, честь, достоинство? Сами-то как думаете?
Я думаю, что если присягал на верность Родине, то будь добр – держи клятву до конца. Я присягал. Не знаю, вы помните или нет, но в мартовских событиях 2005 года был такой момент: когда толпа подошла к Белому дому и стала кричать сотрудникам милиции: «Переходите на нашу сторону!», из периметра охраны вышли двое офицеров. Они сняли с себя форму и перешли на сторону толпы. Я до сих пор презираю этих офицеров. Они стояли, снимали с себя форму, что-то выкрикивали, а их подчиненные, люди, которые верили в них, смотрели на все это молча. Потому что сказать нечего. Это позор для офицера. Они в тот момент топтали не столько форму, сколько офицерскую честь. Случись что-то, такие люди первыми перебегут на другую сторону. Надо будет, родную мать продадут не то, что собственных солдат. Если ты так не согласен с политикой командования – за день, за неделю, за месяц подай рапорт. Уйди, но не позорься. Если ты так быстро меняешь свои убеждения – грош тебе цена. Слава Богу, в нашей армии таких единицы. Большая часть, я так думаю, – честные ребята, и на них еще можно положиться. Главное, чтобы политики не обманывали и не использовали их.
Как на Вас отразился суд? Что изменилось в Вашей жизни?
У меня стало больше друзей. Специфика работы всегда была такой, что особо друзьями не обзаведешься. А сейчас меня и моих офицеров многие поддерживают, наверное, потому, что общество спустя время начало понимать, что к чему.
