С сентября 2016 года, когда в Узбекистане прошел транзит власти, Центральная Азия вернулась в фокус экспертного внимания. И за прошедшие полтора года сформировались позитивные ожидания от региона. Эти ожидания подпитываются движением навстречу друг к другу, которое демонстрируют «файфстаны». Уже есть и позитивные тенденции – между странами региона произошла перезагрузка, как по линии двухсторонних отношений, так и в многостороннем формате. Параллельно развивается сюжет о якобы неминуемом соперничестве между Казахстаном и Узбекистаном. Этот тезис является маркером, неизменно сопутствующий интеграционным ожиданиям в регионе. Но при всей привлекательности визионерства, есть моменты, свидетельствующие, что единая Центральная Азия, это искусственный концепт, говорится в статье Бауржана Толегенова.
Лоскутное одеяло
Сама Центральная Азия не идентифицирует себя общим пространством. Здесь нет точек опор для интеграционного строительства. Регион можно сравнить с лоскутными отрезками: лекала есть, но как сшить, никто не знает. Ни вода, ни угроза терроризма, ни транзит и логистика не выступают объединяющими темами. Теоретически каждое из этих направлений могло бы стать фундаментом для сбивания Центральной Азии в целостную конструкцию. Но по факту они лишь усиливают центробежность в регионе.
Непреодолимый антагонизм
В 1991 году страны были ближе друг другу, чем сейчас – как в экономическом аспекте, так и в гуманитарном. За годы независимости страны региона с одной стороны, обособились, усложнили имеющие проблемы и увеличили пассив, взаимные обиды. С другой стороны, за 26 лет страны региона обзавелись обязательствами перед разными сторонами, что еще более усложняет интеграцию региона. Для примера: две (Казахстан, Кыргызстан) из пяти стран входят в ЕАЭС; в Казахстане и Узбекистане используется латинская графика.
Без туранофилов
У стран региона нет общей политической культуры и традиций, а в истории – успешного интеграционного проекта. Поэтому отсутствуют позитивные образы прошлого. Соответственно, нет осмысления центральноазиатской интеграции, ее концептуального наполнения. В Центральной Азии есть евразоскептики и евразооптимисты, но нет туранофилов как в правящих элитах, так и в экспертном сообществе.
Туманное будущее
«Файфстаны» находятся на стадии подтверждения государственности. Пока ни одна страна региона не вышла на траекторию устойчивого развития, не подтвердила функциональность институтов. На рубеже 2020-21 годов в Центральной Азии ожидается электоральный цикл, который, безусловно, снижает интеграционный оптимизм и перспективы.
Набить цену
Большие и малые акторы большой политики заинтересованы выстраивать связи со странами Центральной Азии на двусторонней основе, нежели иметь дело с общей позицией. Поэтому многовекторная внешняя политика, которую проводят центральноазиаты, как ни странно, только усиливает разобщение региона.
Фобия «младшего брата»
Интеграция требует делегирования полномочий, что принципиально невозможно для Центральной Азии, где по традиции в каждой из стран присутствует комплекс младшего брата. Эта же фобия значительно снижает договороспособность между странами региона.
Единая Центральная Азия иллюзорна?
1991 год – условная позиция, которая могла бы стать началом для сбивания региона в целостную конструкцию. Но за это время Центральная Азия вернулась даже не на нулевую точку, а ушла в минус. И, по сути, сейчас происходит возвращение к стартовым условиям. Фактически происходит не углубление связей, а их восстановление. Не диверсификация экономических связей, а их налаживание. Ни восстановление политического доверия, а формирование политического доверия. Но можно ли говорить, что Центральная Азия не только упустила время, но и окончательно потеряла интеграционные возможности? …
