«Инициатива по переименованию Астаны и центральных улиц крупных городов в честь Назарбаева вызвала такое мощное негодование в социальных сетях, что властям пришлось отступить», — констатирует казахстанский политолог и ученый Досым Сатпаев.
В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал, как пример Узбекистана повлиял на отставку Елбасы, кто сегодня олицетворяет оппозицию РК и почему РФ и Китай раздражают казахов.
«ОНИ ТОРОПИЛИСЬ УВЕКОВЕЧИТЬ НАЗАРБАЕВА, ПОКА ОН ЖИВОЙ»
— Досым Асылбекович, еще вчера многие жители Казахстана считали, что Назарбаев уйдет с поста президента только вперед ногами, на погост. Однако, когда Нурсултан Абишевич 19 марта объявил о своей отставке, вы завили, что его решение не стало для вас неожиданностью. Какие политические и конституционные маневры Назарбаева свидетельствовали о том, что он действительно собирается уходить?
— Еще в 2013 году мы с коллегами-политологами выпустили книгу под названием «Сумеречная зона или ловушки переходного периода». Она была посвящена постназарбаевскому Казахстану. То есть еще 6 лет назад мы вынесли этот вопрос на общественную дискуссию, потому что уже тогда понимали, что тема транзита власти становится все более актуальной.
По сути, она начала витать с 2010 года, когда Назарбаев получил статус лидера нации. Чуть позже он стал членом Конституционного совета, в прошлом году пожизненно возглавил совет безопасности. Назарбаев входит в правление фонда национального благосостояния «Самрук-Казына», который контролирует все национальные компании и является одним из главных экономических игроков в стране. Назарбаев также лидер правящей партии «Нур Отан».
Таким образом, с 2010 года ему постоянно расширяли полномочия, которые он мог использовать уже как экс-президент.
Но, я считаю, Назарбаев должен был уйти намного раньше и подчеркивал это во многих публикациях.
Конечно, то, что он сделал 19 марта 2019 года, выглядит эффектно, но с точки зрения долгосрочной стабильности может быть неэффективно. Учитывая то, что он все делает в рамках личного контроля, все хорошо понимают, что он ушел только формально, но фактически остался лидером государства и сохраняет в своих руках очень серьезные полномочия. Однако для нас больше интересен вопрос не текущей политической ситуации под контролем экс-президента как надсистемного игрока, а что станет со страной, когда его уже не будет на политической сцене.
Потому что тогда мы столкнемся с большим количеством разных вариантов развития ситуации.
— Почему Назарбаев решил провести такую рокировку именно сейчас?
— В Казахстане много версий. Я считаю, что главная причина — это все-таки проблемы со здоровьем. Думаю, учитывался и прецедент, который произошел в Узбекистане.
Именно узбекская модель смены власти, скорее всего, насторожила Назарбаева. Когда Ислам Каримов скончался (умер в сентябре 2016 года от инсульта — прим. ред.), в стране хоть и была сохранена стабильность, но не в пользу членов его семьи. Старшая дочь Гульнара в тюрьме, Лола Каримова и ее муж Тимур Тилляев практически потеряли бизнес внутри Узбекистана. Семья первого президента сильно ослаблена. Его окружение, которое когда-то было в фаворе, тоже поредело. Некоторые уже сидят в тюрьме (подразумеваются экс-министр внутренних делАдхам Ахмедбаев и бывший генеральный прокурор Рашид Кадыров — прим. ред.). Другие получили незначительные должности и всегда могут последовать за первыми.
То есть узбекская модель показала руководству Казахстана самый негативный вариант. Неожиданная смерть президента, когда он еще не успел создать основу для преемственности, может вызвать не очень хорошие форс-мажорные ситуации для его ближнего круга. И Назарбаев, скорее всего, решил поспешить, учитывая состояние здоровья, которое могло ухудшиться. То, что именно здоровье было одним из ключевых факторов, подтверждает и инаугурация Токаева, во время которой были сделаны скандально-резонансные заявления по поводу переименования столицы. Практически половина этой церемонии была посвящена дифирамбам в адрес первого президента и желанию увековечить память о нем. Они торопились это сделать, пока он живой. Думаю, и сам Назарбаев хотел это увидеть.
— А насколько серьезны проблемы со здоровьем? Действительно ли, как говорят, речь идет об онкологическом заболевании?
— Слухи об онкологии уже давно появляются из разных источников, насколько они соответствует действительности, сказать сложно. Но дыма без огня не бывает. Возраст экс-президента уже является ключевым фактором риска. Следует отметить, что тот же покойный президент Туркменистана Сапармурат Ниязов скончался в гораздо более молодом возрасте, а покойный первый президент Узбекистана Каримов был лишь на два года старше Назарбаева.
«КРИЗИС ДОВЕРИЯ — ЭТО ОТЛОЖЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ ВЗРЫВ, КОТОРЫЙ РАНО ИЛИ ПОЗДНО ПРОИЗОЙДЕТ»
— Обеспечить надежный транзит власти способна, наверное, только идеология, которую можно спроецировать в будущее. Как говорили прежде: «Ленин умер, но дело его живет». Вернее, жило еще очень долго благодаря провозглашенным идеологическим постулатам. Есть ли у Елбасы идеология, которая способна пережить его самого? Можно ли считать примером таковой статью Назарбаева «Семь граней великой степи», опубликованную в прошлом году?
— На моей памяти за последние почти 30 лет, что Назарбаев находился на посту президента, принималось много разных идеологических платформ.
Например, в 1997 году появилась программа стратегии «Казахстан-2030», где Казахстан называли азиатским барсом. И была цель превратить нашу страну в инновационное, экономически развитое государство с мобилизованным на идеологической основе обществом. Но это не получилось. Мы до сих пор сырьевое государство. А общегосударственной идеологии так и не выработали.
Другие попытки, конечно, были. Например, несколько лет тому назад пытались принять «Доктрину национального единства Казахстана», которую разработала ассамблея народов Казахстана, но она была воспринята в штыки общественностью — и про нее забыли. Чуть позже приняли «Концепцию укрепления и развития казахстанской идентичности и единства». Но и про нее вскоре забыли.
Почему это произошло? Думаю, было несколько причин. Во-первых, многие представители власти сами не верят в многочисленные программы, связанные с попытками разработать какую-нибудь национальную идею или определить казахстанскую идентичность.
Сейчас ситуация с идеологией в Казахстане чем-то напоминает поздний Советский Союз, когда в 80-х годах элита сама уже не верила в светлое будущее, в коммунизм и стала более прагматичной. Тогда же появился эффект двоемыслия, когда в официальных кабинетах говорили одно, а на кухнях — другое, когда за японский магнитофон или американские джинсы многие готовы были отдать все собрания сочинений Ленина. То же самое наблюдается и в Казахстане.
И чиновники, и президент предлагали разные идеологические программы, но возникало ощущение, что они сами в них не верили, что эти документы писали, не учитывая реальные общественные настроения, то, что на самом деле хочет народ. Еще хуже, что и сама элита у нас деидеологизирована, так как внутриэлитные группы формируются не на основе какой-либо политической идеологии, которая позволяет их как-то идентифицировать, а вокруг серых кардиналов.
Кстати, в уже упомянутой «Концепции укрепления и развития казахстанской идентичности и единства» эта идентичность была связана с тем, что каждый гражданин, независимо от этнического происхождения, связывает свою судьбу и будущее с Казахстаном. Но вся проблема в том, что многие представители политической и бизнес-элиты не связывают свое будущее со своей страной.
Во-вторых, невозможно выработать никакую универсальную идентичность, если в стране бедных людей больше, чем представителей среднего класса. То есть, пока в Казахстане средний класс не будет составлять большинство населения, в республике не будет неких универсальных ценностей, которые не только нашли бы поддержку со стороны значительной части общества, но и, самое главное, могли бы гарантировать сохранение долгосрочной стабильности самой системы.
В-третьих, никакую национальную идею или программу развития казахстанской идентичности нельзя разработать в чиновничьих кабинетах. Это бессмысленно. Тем более что общество в Казахстане за последнее время сильно изменилось. Внутри социума до сих пор идут мощнейшие споры по поводу идентичности. Кто-то определяет себя на основе гражданской идентичности, кто-то — на основе этнической принадлежности, появилось немало людей, которые идентифицируют себя по религиозной принадлежности.
Есть и такие, кто до сих пор считает, что на первом месте должна стоять родоплеменная идентичность. Но имеется и большое число граждан страны, которые телом живут в Казахстане, а головой — в России, то есть они больше идентифицируют себя с Русским миром.
— Таким образом, общество в Казахстане сильно фрагментировано?
— Да, очень сильно. Я это называю синдромом идейного сепаратизма. Много разных групп по-разному представляют будущее Казахстана и нынешнюю ситуацию. Элиты не могут найти единую идеологическую платформу, которая подходила бы для всех. И поэтому Назарбаев старался играть на разные аудитории. Например, ввел латиницу, чего еще в 90-е годы требовали представители национал-патриотического поля. Параллельно заявлял, что будет стараться сохранять межэтническую стабильность. Это был посыл в адрес этнических групп.
Много было заявлений в адрес молодежи, чтобы повернуть ее в сторону власти. Но та статья, которую вы упомянули, слишком искусственная. Она не отражает чаяния многих людей, не является той самой искрой, которая могла бы зажечь патриотизм. Вообще, в казахстанском обществе не очень высокое доверие к власти. Люди не верят в то, что говорят чиновники разного уровня.
Кризис доверия — большая проблема, один из факторов риска. И это, я думаю, является отложенным социальным взрывом, который рано или поздно произойдет. Отдельные всплески мы уже наблюдаем.
— А насколько серьезны протестные настроения и напряжение внутри страны сегодня?
— Формально Казахстан выглядит стабильным государством на постсоветском пространстве. Но мы живем внутри страны и знаем, какое количество скелетов в нашем шкафу. Это касается и протестных настроений, которые постоянно копятся в обществе. Сейчас идет активная дискуссия по поводу преемственности власти.
Я же делаю акцент на другом. На преемственности проблем, которые придется решать любому руководителю после первого президента. В том числе речь идет о нейтрализации потенциальных точек напряжения. Кто бы ни пришел после Назарбаева, ему в любом случае придется менять систему. Это мы наблюдаем во многих странах. Посмотрите, что происходит в Кыргызстане.
Нынешнего киргизского президента Сооронбая Жээнбекова тоже считали приемником Алмазбека Атамбаева. Но он пытается полностью переформатировать политическую систему. Узбекистан я уже приводил в пример. И независимо от того, кто займет место президента, ему по наследству перейдет большое количество проблем, которые и раньше активно не решались.
Да, Назарбаев их жестко контролировал, они загонялись в какие-то потайные углы, но не исчезали. Поэтому участились отдельные всплески социального недовольства. Например, в 2011 году на западе Казахстана в Жанаозене бастовали нефтяники (результат — 15 погибших, сотни раненых и арестованных — прим. ред.). В 2016-м были земельные митинги, когда многие выступали против нового Земельного кодекса, считая, что он не учитывает народные интересы. Ежегодно в Казахстане происходят локальные протестные выступления с политическими лозунгами. Часть протестных настроений ушла в социальные сети.
Даже инициатива по переименованию столицы и центральных улиц крупных городов, которые носили имена величайших деятелей казахской истории, в честь Назарбаева вызвала такое мощное негодование в социальных сетях, что властям пришлось немного отступить.
— В некоторых городах ситуацию отыграли назад.
— Да, в нескольких городах отменили решение о переименовании улиц именно потому, что был мощный протест в обществе. В Астане, Алма-Ате и других городах также были уличные протесты. То есть эффект парового котла в Казахстане сохраняется, и нас это очень настораживает. Я сомневаюсь, что люди, которые придут после Назарбаева, смогут контролировать ситуацию так, как делал он. И это может привести к серьезным проблемам.
— Кстати, в России переименование Астаны в Нур-Султан (которое вы в комментарии нашему изданию назвали апофеозом культа личности) восприняли с большой долей иронии, несмотря на сдержанную официальную реакцию. Говорят, что и в Кремле усмехались. Зато жителям Астаны, видимо, было не до смеха. Вообще, насколько после этого пошатнулась внутриполитическая ситуация?
— Это интересный момент. Когда 19 марта Назарбаев заявил об отставке, многие казахстанцы восприняли этот шаг положительно, считая, что так и надо было поступить и правильно, что ушел сам. Тем более что мы помним, как при Союзе умирали кремлевские старцы и чуть ли не подряд выезжали на лафетах из Кремля. Я тогда еще был школьником и видел эту «гонку на лафетах».
Назарбаев не стал ждать такого конца. Тем не менее, почему-то немало людей в Казахстане по ошибке это восприняли как начало каких-то изменений. Хотя он ушел для того, чтобы остаться. Но когда 20 марта на инаугурации Токаева были озвучены инициативы по переименованию столицы и улиц, уход первого президента был смазан, так как это нанесло мощнейший репутационный удар по власти.
И по новому президенту, и по старому. К тому же некоторые юристы нашли правовые нарушения по поводу переименования столицы, которые не соответствуют Конституции. И началась мощная дискуссия по этому поводу.
— Мы слышали, что жители Нур-Султана все равно хотят оставаться астанинцами. Об этом заявил и Бахыт Султанов, мэр города.
— Да. Вообще в Казахстане много мемов, стеба в связи с переименованием столицы. Многие пишут, что будут продолжать называть себя астанинцами, а столицу — Астаной. Вот Султанов и выступил с заявлением, чтобы сгладить накал и немного успокоить горожан.
Но, я думаю, это не очень помогло. Даже несмотря на то что сейчас в стране праздник Наурыз, настроение у людей не очень праздничное. Они откровенно говорят о разочаровании и тревогах о будущем.
«СЕЙЧАС В КАЗАХСТАНЕ НЕТ КОНТРЭЛИТЫ, КОТОРАЯ МОГЛА БЫ БРОСИТЬ ВЫЗОВ»
— Насколько влиятельна казахстанская оппозиция, проживающая за рубежом?
— Внутри страны оппозиции не осталось. Активное вычищение политического поля Казахстана от любых возможных потенциальных оппонентов наблюдалось последние годы. И для меня как для эксперта это тоже был важный индикатор подготовки к транзиту власти.
Сегодня весь протест ушел в соцсети, но и там нет мобилизованной оппозиции.
Что касается зарубежной оппозиции, вопрос интересен. В начале 2000-х годов у нас одним из главных оппозиционеров был бывший премьер-министр Акежан Кажегельдин (занимал этот пост с октября 1994 по октябрь 1997 года — прим. ред.), который уехал за границу. Но потом он снизил свою политическую активность.
А сейчас большую активность демонстрирует бывший банкир Мухтар Аблязов, один из основателей движения «Демократический выбор Казахстана», который скрывается за границей (преимущественно во Франции — прим. ред.). Он ведет YouTube-трансляции почти каждый день, из-за чего, кстати, в Казахстане блокируются все социальные сети в это время.
Аблязов — единственный публичный оппонент, который регулярно и довольно жестко наносит информационные удары по политической элите, президенту, его семье и окружению. Но он находится за пределами Казахстана, и внутри страны у него нет никакой организации. Был когда-то «Демократический выбор», у которого даже имелись свои СМИ. Но после событий в Жанаозене в 2011 году власть нанесла мощнейший удар по этим структурам.
Да, в стране есть те, кто симпатизирует Аблязову. Но одна из причин его популярности заключается в том, что в Казахстане и за его пределами уже не осталось тех политиков, кто регулярно и серьезно критикует казахстанскую власть. Поэтому часть протестных настроений внутри Казахстана направлена в сторону Аблязова.
— А откуда такая вышколенность казахстанской элиты? Если судить по процедуре инаугурации Токаева, то весь зал выглядел как один человек. Полное единодушие. Это искусственная вышколенность? Существует ли разномыслие в элите РК?
— За последние 30 лет Назарбаев сформировал такую элиту, в которой нет разномыслия и которая считает его отцом-основателем. Эта была целенаправленная работа президента. Ориентировочно с 1995 года, когда принята Конституция и заложены основы для сверхпрезидентской системы, Назарбаев стал активно избавляться от людей, которые были с ним вначале. Он освобождался от тех, кто мог бы составить ему конкуренцию и выступить оппонентами.
Параллельно первый президент формировал новую политическую и бизнес-элиту, которая все получила от него: власть, собственность, активы. Поэтому многие люди действительно очень сильно зависимы от Назарбаева. В свое время некоторые представители элиты называли себя даже продуктами президента.
Перенос столицы в Астану (в 1994–1997 годах — прим. ред.) тоже был связан с созданием новой бюрократии, оторванной от алма-атинской номенклатурной традиции, которая была заложена еще Динмухамедом Кунаевым (председатель ЦК КП КазССР до 1986 года — прим. ред.). В Астану из разных регионов стекались молодые амбициозные люди и становились чиновниками.
В принципе, сейчас у Назарбаева нет контрэлиты, которая могла бы бросить ему вызов даже в статусе экс-президента. И все это хорошо знают. Те картинки, которые вы видели на инаугурации, — наглядное отражение единомыслия внутри госаппарата. Хотя есть интересный момент. Если по отношению к обществу аппарат монолитен, то внутри он все-таки сильно раздроблен. Там много разногласий, межведомственных склок, межэлитных столкновений и конфликтов, которые происходят постоянно.
Это тоже часть системы, которую создал Назарбаев: когда кто-то с кем-то дерется, у них нет времени объединяться против него. Легче сохранять баланс, когда элита занята выяснением отношений друг с другом. А президент подкидывает тем и другим надежду, что они будут фаворитами. Это классическая и древняя схема управления в любых авторитарных системах, которая работает уже тысячи лет. В принципе, то же самое происходит у Владимира Путина в российской элите.
— То есть можно провести аналогию, что у вас, как и в России, свои расклады в элитах, кланах, жузах?
— В условиях Казахстана это микс родоплеменных, олигархических, номенклатурных и прочих интересов. Но вот что интересно. Создавая лояльную по отношению к себе элиту, Назарбаев параллельно все-таки пытался снизить жузовый фактор. Для него была важна преданность не к какой-то родоплеменной, клановой, номенклатурой группе, а лично к нему.
Поэтому за годы его правления на те или иные высокопоставленные должности назначались представители разных родоплеменных групп для баланса. Более того, если вы посмотрите казахстанский список Forbes, то увидите, что среди богатейших людей страны есть не только казахи. В этом топе имеются и корейцы, и евреи, и представители других этнических групп, которые при Назарбаеве получили очень серьезные финансовые ресурсы.
Президент понимал, что те люди, которые не связаны с местными родоплеменными группировками, будут более преданными, так как зависят только от него. Вообще, в Казахстане олигархи никогда не были такой политической силой, как в России при Борисе Ельцине. И то, как поступил с олигархами Путин, сделав их частью своей системы управления, Назарбаев осуществил со своей бизнес-элитой намного раньше, еще в середине 90-х.
«КАК ГОВОРИЛ ПОЭТ ЕЖИ ЛЕЦ: «КОГДА РАЗРУШАЕТЕ ПАМЯТНИКИ, СОХРАНЯЙТЕ ПОСТАМЕНТЫ, ОНИ ЕЩЕ ПРИГОДЯТСЯ»
— Насколько долговечен будет культ личности Назарбаева? Вот сейчас, предположим, поставят ему памятники по всей стране. Но не случится ли так, что потом их начнут сбрасывать с постаментов, как это было после смерти Сталина?
— В одном из своих постов по поводу вакханалии, связанной с переименованием улиц, носящих имена уважаемых исторических личностей Казахстана, в пользу первого президента, я написал: «Вы подаете плохой пример молодежи и оказываете плохую услугу самому Назарбаеву». Потому что входить в историю, толкаясь локтями, отталкивая других исторических личностей, — это значит, что то же самое произойдет и с тобой.
Никто не гарантирует, что через 10–15 лет не начнут бороться с культом личности Назарбаева и снова переименовывать улицы и города. Я вспоминаю в связи с этим афоризм польского поэта Станислава Ежи Леца. Он говорил: «Когда разрушаете памятники, сохраняйте постаменты, они еще пригодятся». В Казахстане, кстати, некоторые памятники советские убрали, но постаменты оставили и на них водрузили новые памятники.
— Перед уходом с поста президента Назарбаев устроил выволочку кабинету министров и уволил его в полном составе. Почему последним серьезным решением президента стала именно отставка правительства? Связаны эти два события — отставка Елбасы и кабмина — друг с другом?
— Это был чисто политтехнологический шаг. Президент убрал непопулярных министров в основном из социального блока. Он сам заявил, что отставка произошла из-за того, что накосячили несколько министров. Это случилось после мощнейшего социального взрыва негодования по поводу того, как повели себя некоторые члены правительства. А информационный повод был локальный.
В Астане во время пожара погибли пять девочек. Это была бедная семья. Мать и отец находились на работе ночью, их вызвали. При этом они жили в очень плохих условиях. И возникло возмущение: почему в такой богатой стране, как Казахстан, при таком маленьком населении многие граждане, в том числе многодетные семьи, живут в таких условиях? Президент решил снизить социальное напряжение и в какой-то степени поднять свой авторитет за счет отставки правительства.
Но, самое интересное, кардинальных изменений не произошло. Новым премьер-министром стал не новичок, а бывший заместитель прежнего премьер-министра, половина чиновников вообще сохранила свои посты. То есть практически ничего не изменилось.
— Но ведь «розовую Барби» (экс-министр труда Мадина Абылкасымова — прим. ред.)убрали? Она тоже была фактором раздражения.
— Да. Кстати, дополнительным фактором раздражения стало то, что многие из тех молодых управленцев, которых нам презентировали как меритократию, по факту оказались управленческими пустышками. Как показала практика, многие из тех, кто получил зарубежное образование за счет государства, возвращаясь в Казахстан, нередко занимали чиновничьи кресла.
Но при этом они вообще не знали страну, которой управляют. Потому что никогда не нюхали пороха, не работали в «поле», не делали карьеру с низов. Имея западные дипломы, они перескочили в мягкие чиновничьи кресла, им тут же дали большой объем работы, и они моментально начали совершать ошибки. Было немало прецедентов, когда молодые министры, на которых делали большую ставку, повели себя неадекватно. Они разочаровали очень многих. Некоторые даже оказались в тюрьме.
— А какова ситуация с экономикой в Казахстане? Насколько она устойчива?
— Экономика у нас неустойчива, потому что очень сильно зависит от большого числа внешних факторов: цен на нефть, ситуации в России. Последние две девальвации национальной валюты проводились из-за того, что падал российский рубль.
Наша экономика зависит и от Китая, потому он тоже один из главных наших торговых партнеров. Хотя торговый партнер номер один для Казахстана не Россия и Китай, а Европейский союз. Главные покупатели казахстанской нефти — европейские страны.
«ПРЕТЕНДЕНТОВ НА ПОСТ ПРЕЗИДЕНТА Я СРАВНИВАЛ С БАНКАМИ С КИЛЬКОЙ. ВСЕ ПОХОЖИ, НО НЕ ОЧЕНЬ ПОПУЛЯРНЫ»
— Учитывая то, какой вариант придумал для себя Назарбаев (ушел, но остался и сохранил властные рычаги), насколько свободен или несвободен в управлении страной будет новый президент? Если Назарбаев ослабит вожжи, сумеет ли его преемник удержать власть?
— Пока экс-президент живой, в полном здравии и дееспособен, Токаев — несамостоятельный игрок. Как я уже говорил, самые большие вызовы ждут Казахстан после Назарбаева. Тогда даже те игроки, которые не являются самостоятельными, возможно, проявят определенные амбиции. Сейчас наша элита находится в нервозном состоянии, стараясь не ошибиться и сделать правильную ставку на победителя. Как на скачках.
Ситуация примерно такая же, какая была в России, когда Ельцин передал власть Путину. Кто-то, как Борис Березовский и Михаил Ходорковский, ошибся, посчитав его фигуру временной, и проиграл. А кто-то, как Роман Абрамович, сделал правильную ставку и остался в фаворе. Никто в Казахстане не хочет оказаться в роли Березовского и Ходорковского, все хотят стать абрамовичами, сделав ставку на реального преемника, который удержится надолго.
Из-за этого наша элита тоже нервничает, так как понимает, что Токаев, возможно, не та лошадь, на которую надо сделать ставку. Дарига Назарбаева как спикер Сената, возможно, тоже недолгоиграющий игрок. Конечно, она имеет все шансы стать преемником. Но сможет ли она удержать власть в своих руках в долгосрочной перспективе.
При живом отце ее или любого другого преемника, на которого он укажет пальцем, поддержат абсолютно все в элите. Но что будет, когда не станет куратора? Будет ли его преемник иметь такую же поддержку элиты, как сейчас? Я уже не говорю про общество, которое сильно расколото. В этом одна из больших проблем всех потенциальных преемников Назарбаева. Как-то в одной своей статье я их сравнил с продуктовым набором советских магазинов в эпоху дефицита. Будучи ребенком, я хорошо помню длинные ряды одинаковых банок березового сока на полках магазинов в Алма-Ате. И такие же длинные ряды банок с килькой в томате. И больше ничего не было.
Претендентов на пост Назарбаева я сравнивал с этими банками. Все они похожи, но не очень популярны. Возможно, единственный представитель казахстанской элиты, который имеет значительную популярность в обществе, — это Имангали Тасмагамбетов, который сейчас является послом Казахстана в России. Других я не вижу.
— Все-таки почему Назарбаева не стала преемницей, хотя ее ранее рассматривали в данном качестве? Связано ли это с крахом карьеры ее бывшего мужа Рахата Алиева? Или первый президент действительно считает, что монархическая наследственность детей — это не казахстанский вариант?
— Формально она является вторым человеком в государстве. Думаю, это некая игра. На данный момент вырисовывается интересная конфигурация транзита власти, в которой четко виден властный треугольник в лице представителя старой гвардии президента, каковым является Токаев, и членов его семьи.
И если старшая дочь президента заняла кресло спикера Сената, что гипотетически увеличивает ее шансы выдвинуться в следующие президенты, то племянник экс-президента Назарбаева Самат Абиш имеет сильные позиции в одной из ключевых силовых структур страны в лице комитета национальной безопасности, занимая пост первого заместителя председателя КНБ.
Но даже если члены семьи Назарбаева не будут участвовать в транзите в качестве преемников, то они могут быть неким мозговым центром, чтобы система не потерпела резкую трансформацию.
— То есть Назарбаева как глава Сената может стать еще одним предохранителем от слома системы?
— Да. Назарбаев расставил представителей старой гвардии и членов семьи на ключевые посты в качестве некоего баланса и перестраховочных механизмов.
— Вы уже неоднократно говорили (и так же считают многие эксперты, да и простые жители Казахстана), что, пока жив и здоров Назарбаев, во внутренней и внешней политике страны перемен не произойдет. Но как будет развиваться ситуация, когда Елбасы не сможет ее контролировать?
— Опять хочу привести в пример Узбекистан. Там смена власти не привела ни к гражданской войне, ни к социальным катаклизмам. Она прошла очень гладко. Почему? Во-первых, общество боялось резких изменений. Во-вторых, элита понимала, что главная задача — сохранить стабильность. То же самое в Казахстане. Но есть отличия. Наша элита более разношерстная, в ней больше группировок.
И вопрос о власти будут решать не три человека, как это было в Узбекистане, а намного больше. Общество казахстанское тоже более разношерстное. Оно более негативно относится к власти, более оппозиционно. Для нас транзит власти — это как комната с большим количеством дверей. Одна будет вести в тупик, другая — к пропасти, третья выведет на хорошую дорогу. В принципе, после ухода Назарбаева наши шансы 50 на 50.
Либо мы скатимся в пропасть, либо, постепенно эволюционируя, создадим более работоспособную систему, социально ориентированное государство с рыночной экономикой и начнем трансформировать сверхпрезидентскую систему в парламентско-президентскую. Но при одном условии — если внутри элиты не начнется серьезный конфликт, который развалит страну, как это было на Украине.
Я считаю, что там все началось именно с раскола внутри элиты, который перекинулся на общество, а потом они потеряли часть территории. В Казахстане такие риски тоже существуют. Мы должны учиться на ошибках других — в первую очередь Украины. И в то же время наблюдать за опытом других стран Центральной Азии.
Узбекский пример чем интересен? Не только более или менее стабильным транзитом власти, но и тем, что новый президент Шавкат Мирзиёев начал кардинально менять экономическую систему. То, что сейчас происходит в Узбекистане, нас очень сильно интересует, потому что страна меняется на глазах. Возможно, в будущем она вытеснит Казахстан с пьедестала экономического фаворита Центральной Азии с точки зрения привлечения инвестиций. Поэтому нам надо не на словах, а на деле переходить с сырьевого состояния в индустриально-инновационное.
«МНОГО МОЛОДЫХ КАЗАХОВ НЕ МОГУТ НАЙТИ НОРМАЛЬНУЮ РАБОТУ, НЕ ВИДЯТ ПЕРСПЕКТИВ И УЕЗЖАЮТ»
— В российских соцсетях пишут, что экс-премьер Казахстана Карим Масимов, который возглавляет комитет национальной безопасности, более влиятельная фигура, чем Токаев, и более приближен к Назарбаеву, поэтому на него и других силовиков планирует опираться экс-президент для сохранения своего режима. Насколько данная версия соответствует действительности?
— Но эта ситуация не является уникальной. Посмотрите на другие страны: Узбекистан, Туркменистан. Силовики во время транзита власти всегда играют ключевую роль. Когда Масимова назначили председателем КНБ, я писал, что этот шаг является частью транзита. Президент расставлял верных ему соратников на ключевые должности.
Уже упомянутый племянник Назарбаева Самат Абиш тоже был назначен первым заместителем председателя КНБ. Сейчас мы внимательно следим за силовиками, особенно после того, как совет безопасности в прошлом году получил новые полномочия. Силовики будут в совете безопасности главными игроками.
— Когда могут быть назначены следующие выборы президента?
— Это уже неважно. Хоть завтра. Потому что в Казахстане уже случались прецеденты досрочных выборов, которые никогда не были по-настоящему конкурентными. То есть они в любом случае станут больше напоминать политический спектакль с четко обозначенным фаворитом, на которого будет работать весь избирательный механизм. Но именно в фигуре этого фаворита и заложена основная интрига. Будет ли Токаев участвовать или Назарбаева, пока неясно, нет ответа на данные вопросы.
— Насколько широко в Казахстане зашли процессы дерусификации? Бегут ли из страны по-прежнему русские или все, кто хотел, уже уехали? Действительно ли главная причина миграции — экономическая?
— Основная причина миграции — социально-экономическая. Хотя некоторые уезжают, опасаясь форс-мажоров во время транзита власти в долгосрочной перспективе. Миграция продолжается и даже усилилась. Уезжают не только русские, но и казахи. Много молодых казахов, которые не могут найти нормальную работу и не видят перспектив в Казахстане. Но они уезжают не в Россию, а в основном на Запад, в США, европейские страны, Канаду. Нас это сильно беспокоит, потому что уезжают талантливые кадры. А так как убегает человеческий капитал, то мы не сможем рассматривать нашу республику в качестве конкурентоспособного игрока. Это большая проблема.
Что касается русскоязычного поля в Казахстане, то следует учитывать важный момент. Данное поле сокращается не по политическим причинам, а по демографическим. То есть естественным путем. В республике сейчас совсем другая ситуация по сравнению с той, какая была во время Союза и сразу же после его распада. Сегодня свыше 60 процентов населения Казахстана — это казахи. Поэтому сфера использования казахского языка значительно увеличилась.
При этом многие русскоязычные за все годы независимости мигрировали из страны. Но и русский язык активно используется в Казахстане, как, впрочем, стал и английский. Очень много молодых казахов сегодня свободно говорят на трех языках. Это теперь в порядке вещей.
«ВАРИАНТ С АНАЛОГОМ ПОЖИЗНЕННОГО ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВБЕЗА ИЛИ ЛИДЕРА «ЕДИНОЙ РОССИИ» МОЖЕТ БЫТЬ ИНТЕРЕСЕН ПУТИНУ»
— Какие внешнеполитические игроки за Казахстан сегодня в выигрыше — Китай, Турция, США, Россия? Правда ли, что так называемая московская партия в РК зачищена почти полностью?
— Многовекторная политика Казахстана себя оправдала и хорошо показала. Но у определенной части общества вызывают раздражение два государства — это Китай и Россия. В отношении Поднебесной срабатывает историческая память: еще в эпоху казахских ханств китайцы рассматривались как противники и враги.
А Россия сильно подпортила свою репутацию у значительной части населения после событий на Украине в 2014 году. Вхождение Казахстана в Евразийский экономический союз многие у нас тоже восприняли негативно. Война санкций, которая идет против России, бьет и по Казахстану. Что касается США, то их популярность по сравнению с 90-ми в Казахстане также снизилась.
Хотя американцы являются ключевым игроком в Казахстане в сфере инвестиций, в первую очередь в нефтегазовой отрасли. Но, я думаю, у США в геополитическом приоритете будет не Казахстан, а Узбекистан, в том числе с учетом роли этой страны в афганской внутренней политике.
Хотя Пекин, Москву или Вашингтон должен интересовать не столько уход Назарбаева со своего поста при сохранении статуса надсистемного игрока, сколько его окончательный физический уход из политической жизни страны, что может произойти по биологическим причинам в недалеком будущем.
— Следует ли ожидать, что Казахстан, продлевая сотрудничество с Москвой, продолжит блокировать попытки усиления роли России и политической интеграции в рамках Евразийского экономического союза?
— России нужно поменьше демонстрировать, как у нас говорят, неоимперские замашки. Например, все заявления по поводу создания единой валюты вызывают очень сильное раздражение не только в обществе, но и у части казахстанской элиты. Однако у Казахстана нет реальных ресурсов для того, чтобы в чем-то блокировать Россию.
Единственное, что мы можем сделать, — поступить так, как в свое время сделал Каримов, который приостановил участие Узбекистана в ОДКБ и заблокировал вхождение в ЕврАзЭс, хотя ему это предлагали. Но он понимал, что у страны тогда не будет поля для маневра и она станет зависеть от России сильнее, чем надо.
— После отставки Назарбаева в Москве оживилась дискуссия о том, что Путин может использовать для транзита власти казахстанскую модель. Кое-кто из наших политологов даже заявил, что такой вариант рассматривается в Кремле. Хотя Дмитрий Песков это заявление опроверг. А как вам из Алма-Аты видится такая перспектива?
— Назарбаев создал свою собственную модель — уйти, чтобы остаться. Кстати, некоторые наши соседи стали перенимать казахстанскую модель. Одним из первых был президент Таджикистана Эмомали Рахмон, который не так давно тоже продвинул закон о лидере нации. Но ему было намного легче, так как он активно готовит в преемники своего сына. Президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов тоже готовит своего сына на эту роль.
Что касается России, то вряд ли у вас примут закон о лидере нации. Это все-таки более восточная модель. Но вариант с аналогом пожизненного председателя совета безопасности или лидера партии «Единая Россия» в принципе может быть интересен Путину. В этом случае, даже не будучи президентом, он сохранит определенные рычаги управления, так как будет контролировать большинство в парламенте и курировать вопросы национальной безопасности.
— А возможно ли, что в случае каких-либо форс-мажоров Назарбаев вернется на пост президента? Или это уже не столь важно при его новом статусе?
— Сейчас много дискуссий относительно того, будет ли он участвовать в выборах. Хотя у Назарбаева, как у первого президента, изначально была конституционная возможность участвовать в выборах неограниченное число раз.
Но зачем ему тогда надо было мутить всю эту сложную, непонятную схему, если ему хочется вернуться опять в качестве президента? Я думаю, что тот процесс, который он начал, попытается довести до конца, обозначит преемника, которого станет контролировать. Мы пока пытаемся понять, кто это будет. Но политическая эпоха Назарбаева уже проходит. Все это хорошо понимают.
Времени осталось мало, оно играет против него. Биологические часы тоже тикают. Поэтому, думаю, скоро мы откроем новую политическую страницу. А что на ней будет написано — покажет будущее.
