Олигархи во все времена и при всех политических режимах были и остаются сверхсилой, меняющей судьбы стран в угоду своим бизнес-интересам.
Казахстан, переживший за годы независимости серию олигархических войн, в этом плане не исключение. Но каков расклад сил сегодня? Как на настроениях отечественного олигархата отразилась произошедшая смена политических элит? Заинтересованы ли миллиардеры, связанные с властью, в экономической и политической стабильности? Как далеко они готовы пойти, защищая свои интересы? Об этом и многом другом camonitor.kz побеседовал с историком, политологом, создателем энциклопедии «Кто есть кто в Казахстане» Данияром АШИМБАЕВЫМ.
О зачистке «поляны» и всемогущем административном ресурсе
— Данияр Рахманович, что сегодня представляет собой казахстанский олигархат?
— Чтобы полновесно ответить на этот вопрос, нужно вернуться на несколько десятилетий назад, в конец 1980-х — начало 1990-х, когда в Казахстане происходило становление первых олигархов. Тогда они представляли собой симбиоз представителей аппаратных группировок и руководителей финансово-промышленных структур. По мере изменений, происходивших в стране, менялся и их статус.
Сначала они были партнерами власти. Затем, движимые стремлением получить доступ к административному ресурсу, они начали проникать внутрь государственной системы, что особенно ярко проявилось в конце 1990-х, когда наряду с олигархами-частниками стали появляться национальные компании, которые по форме представляли собой госмонополии, а по сути мало чем отличались от олигархических групп, поскольку контролировались не государством, а менеджерами или стоящими за ними лицами. Процессы эти были достаточно прозрачными.
Большинство финансово-промышленных групп для защиты и продвижения своих интересов активно задействовали не только административный ресурс, но и медийные инструменты. С помощью последних велись информационные войны, побочным эффектом которых стало появление в открытом доступе данных о структурах, находившихся под контролем казахстанских олигархических групп, и о конкретных персонах, имевших к ним отношение.
Теперь ситуация кардинально иная. Что представляют собой наши олигархи сегодня, понять непросто. По мере укрепления государства, которое встроило в себя большую часть финансово-промышленных групп, олигархическая «поляна» в значительной степени была зачищена. Фактически ее поглотил абстрактный игрок под названием «Государство».
Несмотря на сохранение частных компаний (тех же «Казахмыса», предприятий Евразийской группы, ряда энергетических корпораций), возник огромный пласт в виде квазигосударственного сектора, который со временем превратился в самоуправляемый механизм, если хотите — в саморегулируемый институт экономики. Довольно сложно утверждать, что на его деятельность сильное влияние оказывает правительство. Равно как и то, что внутри него есть определенные игроки, определяющие его политику. Это некая аморфная масса, которая особой пользы государству не приносит, но и не сказать, что она работает в частных интересах каких-то конкретных персон. Фигуры же, которые становятся во главе госкорпораций, к олигархам не отнесешь – вес не тот. Да и назвать сходу имена президентов нацкомпаний сложно даже экспертам.
— Получается, олигархов как таковых у нас не осталось?
— Определенным маркером для распознавания тех, кого мы привыкли называть олигархами, является наличие у них собственных банков. Например, «Народный банк», как мы все прекрасно знаем, подконтролен Тимуру Кулибаеву, «Форте» и «Касса Нова» — Булату Утемуратову, выходящий из кризиса РБК – Владимиру Киму, «АТФ Банк» — Галимжану Есенову, зятю Есимова. По мере падения цен на сырье, ухудшения экономической ситуации в мире в целом и в нашей стране в частности, борьба за сферы влияния сместилась из производственного сектора в банковский. На первое место выходит контроль за финансовыми потоками. И потому совсем неспроста оказалась безуспешной предпринятая когда-то попытка загнать государственные средства в систему казначейства.
То, почему этого не произошло, наглядно иллюстрирует ситуация с «погибшим» «Банком Астаны», а еще точнее – список его клиентов, щедро представленный отечественными нацкомпаниями, которые потеряли свои деньги. По сути, сгорели бюджетные средства, хотя бюджетными они ни де-юре, ни де-факто не считаются, так как их хозяин — квазигосударственный сектор. Однако если посмотреть на имена первых лиц банка, в котором растворились деньги, на их биографии, то многое в этой истории начинает видеться в другом свете…
Но это так, небольшое отступление. Помимо наличия в собственности банка, к олигарху в обязательном порядке должен прилагаться политический вес. Иначе никак. Без административного ресурса его влияние легко может испариться, о чем, в частности, свидетельствует падение политических позиций Адильбека Джаксыбекова, что привело к потере им статуса владельца «Цесна Банка».
Он выпал из числа первых лиц и показательно лишился контроля над финансовой частью своей империи. Из этой же серии случившееся в прошлом году слияние «Казкома» и «Народного», что уже стало символом новейшей истории. Мы все прекрасно помним, как с конца 1990-х «Казком» пытался купить «Народный Банк». И это в каком-то роде определяло течение всей политической борьбы в стране.
Но в итоге все закончилось тем, что, наоборот, «Народный» съел «Казкоммерцбанк». В «Народный» же, кстати, влилась и клиентская база еще недавно входившего в первую тройку «БТА Банка», ради которого в свое время под нож был пущен легендарный «КРАМДС Банк»…
О касте неприкасаемых и министерстве под названием «Атамекен»
— И тут возникает вопрос о роли государства…
— Увы, но о государственном контроле за этой сферой, как, собственно, и за многими другими, мы можем судить только по косвенным признакам.
Яркой иллюстрацией тому служит ситуация с прошлогодним снижением тарифов – она была обусловлена не регулированием со стороны антимонопольного комитета, как должно быть по идее, а тем, что соответствующие факты были выявлены в ходе прокурорской проверки бизнеса одного ставшего не очень угодным олигарха. В итоге все вылилось в полномасштабное расследование на уровне президента. О качестве же работы антимонопольного комитета можно судить по тому, как легко прокуратура накопала резервы для снижения тарифов, чего либо не захотел, либо не смог сделать профильный госорган.
Аналогичная ситуация и с влиянием государства на крупные корпорации. Оно в значительной степени является формальным, тем более что, как все мы прекрасно понимаем, есть определенная категория людей, которые имеют доступ к высшим эшелонам власти и легко решают любые вопросы в свою пользу.
Следствием проводимой на протяжении последних тридцати лет в стране политики стало появление широкого слоя неприкасаемых. Их трогать нельзя. По крайней мере, до тех пор, пока они не оказались на острие борьбы с более крупными игроками. Подтверждение тому — история Мухтара Джакишева.
Это человек, который дружил и с Рахатом Алиевым, и с Мухтаром Аблязовым, был близок к «Казкоммерцбанку», его двоюродный брат Берик Имашев занимал пост секретаря Совета безопасности. Другими словами, со всей элитой страны Джакишев был в довольно ровных отношениях, и в силу этого возглавляемый им «Казатомпром» находился в привилегированном положении.
Но когда создавался «Самрук» и Джакишев не захотел туда входить, начались проверки, а сам Джакишев был моментально удален из политической сферы, посажен и до сих пор находится в заключении. Любую нацкомпанию можно проверять и трясти с последствиями либо без них, но вот возбуждать уголовное дело или нет – это уже зависит от конкретных политических условий. И дело не в некой оппозиционности Джакишева, а в том, что его козыри оказались слабее, чем те, которые были спрятаны в рукаве у тех, с кем он отказался сотрудничать.
Та же самая ситуация с Мухтаром Аблязовым, который периодически становился олигархом и столь же регулярно выпадал из их списка, а сейчас находится в бегах. Его существование на внутриполитическом поле было обусловлено рядом факторов, поскольку назвать его самостоятельной фигурой довольно сложно.
Скорее всего, он выполнял определенные заказы и отмывал деньги для более крупных фигур. По крайней мере, только этим можно объяснить его спокойный отъезд из Казахстана в 2009 году. Кстати, структура «БТА Банка» в бытность Аблязова прозрачностью не отличалась.
Например, если остальные банки спокойно показывали фамилии конкретных физических лиц в числе своих акционеров, то БТА этого не делал никогда. И, понятное дело, если бы Аблязов уходил с деньгами тех, кто за ним стоял, то вряд ли бы он смог даже приблизиться к границе. Поэтому можно предположить, что свои обязательства перед сильными мира сего он выполнил, получил индульгенцию и теперь выполняет новое поручение, отыгрывая роль информационного киллера для внешних и внутренних игроков.
— Посмотрим на ситуацию с другой стороны: насколько сильно влияние финансовых и промышленных группировок на власть?
— Крупный бизнес имеет возможность оказывать серьезное воздействие на государство и на принимаемые им решения. Главный инструмент влияния — НПП «Атамекен». Эта структура, с одной стороны, выступает как институт защиты прав предпринимателей, что вполне оправданно, учитывая их постоянное ущемление.
С другой, она превратилась в гигантское министерство по делам бизнеса. При этом надо понимать, что цели малого и среднего бизнеса, нефтяных и горнодобывающих компаний, банковского сектора зачастую уже по определению являются противоположными.
Но тем не менее всех их влили в единую структуру, на формирование кадрового состава которой напрямую оказывается олигархическое влияние. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на состав членов президиума НПП – там почти полный список «Форбс». И в силу этого проводимая государством экономическая политика становится как бы подчиненной интересам определенного круга лиц — как у нас принято говорить, конечных бенефициаров.
Подтверждающих примеров – масса. Взять хотя бы такой. Квазигосударственный сектор у нас постоянно критикуют за то, что миллиарды, выделяемые государством на развитие, на реализацию приоритетных инвестиционных проектов, отлеживаются на депозитах банков второго уровня.
При этом ситуация не меняется. И не изменится, поскольку выделенные государством средства не просто так выводятся из реального сектора и перекочевывают на банковские счета – они призваны стать «сырьевой» подкормкой для банков, которыми владеют известные лица.
В этой связи мне вспоминается случай из далеких 1990-х. В одной из нацкомпаний сменилось руководство, после чего ее клиенты получили две телеграммы. Первая сообщала, что новый президент вступает в свои должностные полномочия, а вторая содержала инструкцию вести все расчеты с соответствующей нацкомпанией только через банк, близкий новому руководителю. Сегодня такой подход — уже традиция.
Если раньше сверхприбыли извлекались из экспорта сырья, то теперь крупный бизнес пытается возместить «убытки» из всего что угодно. И возможностей у власти заставить бизнес работать на реальный сектор остается все меньше и меньше.
Приведу пример. Не так давно государство «спасало» коммерческий банк посредством одного квазигосударственного некоммерческого АО, которое являлось инвестором этого банка. Вся соль ситуации заключалась в том, что объявленная сумма инвестиций в подопечный банк абсолютно точно совпадала с той суммой, которая была перечислена из бюджета в данное АО. При этом СМИ и представителям экспертной среды было настоятельно рекомендовано не выносить обсуждение данной сделки в публичное поле. И понятно, что такие случаи не единичны.
Если раньше было много самостоятельных игроков и в финансовом, и в производственном, и в аграрном, и в торговом секторах, то сегодня все замкнулось в единые «пищевые пирамиды». Все в нашей стране, что может приносить прибыль, моментально оказывается встроенным в чьи-то неформальные структуры. Если бизнес становится более-менее прибыльным, то его начинают «отжимать».
Мы знаем немало примеров, свидетельствующих о том, что некогда самостоятельные менеджеры, крупные бизнесмены теперь работают «под крышей» с конкретными именами и фамилиями, и их дальнейшая выживаемость напрямую зависит от лояльности к своим «боссам». Список же таких супербоссов (или capo di tutti capi, как у Пьюзо в «Крестном отце») ограничен. И чем меньше в нем фамилий, тем сильнее и влиятельнее внесенные в него фигуры.
— А как же гигант в лице квазигосударственного сектора? Он ведь не вписывается в эту систему координат с супербоссами…
— Квазигосударственный сектор сегодня выполняет две функции – либо поставщика дешевого капитала для частных банков, либо же «прачечной», где в интересах госменеджмента отмываются или просто бессмысленно растранжириваются средства. И этот сектор занял практически все сферы в экономике. И не только в экономике. Большинство министерств у нас имеют свои квазигосударственные АО и НИИ, основная задача которых заключается в научно-исследовательском сопровождении их деятельности. По качеству проводимой этими министерствами политики мы можем судить о неэффективности работы данных структур.
А между тем они получают миллиарды на безтендерной основе. Вопросы «зачем» и «почему» тут не совсем уместны. Недавний арест директора департамента одного из министерств за получение отката от подведомственной «аналитической» организации расставляет все точки над i в ситуации. Квазигосударстввенный сектор частично слился с госаппаратом и просто занимается отмыванием денег для последнего, а крупные суммы, проходящие через него, уходят на поддержку корпоративного бизнеса.
О компромиссах и игре на общих основаниях
— По вашим прогнозам, бизнес-элита будет и дальше плыть по течению, или же произошедшие в стране политические изменения внесли серьезные коррективы в ее намерения?
— Вы имеете в виду — не побежит ли она за границу с миллиардами? Вряд ли. Такое поведение было бы слишком простым и недальновидным. Деньги, даже самые большие, имеют тенденцию кончаться, а источником их пополнения все равно является экономика Казахстана. Следовательно, самый оптимальный вариант – до последнего находиться здесь и влиять на ситуацию. Тем более что инструментов давления на государство у нашего олигархата предостаточно.
Зачастую у нас появляется возможность наблюдать, как за отдельными социальными катаклизмами тянется шлейф теневого влияния. И это ничуть не удивляет. Вся острая социальная проблематика, которая выливалась в протестные мероприятия на протяжении последних 15-20 лет, очень ослабляла власть, вследствие чего она всегда оказывалась на шаг позади своих противников. Не исключено, что к нагнетанию страстей были причастны фигуры из числа представителей крупного бизнеса, заинтересованные в том, чтобы власть всегда находилась в ослабленном состоянии и вынуждена была обращаться к ним за экономической поддержкой.
— Как, на ваш взгляд, будут складываться в ближайшей перспективе отношения между властью и олигархами?
— Раньше многое во взаимоотношениях власти и бизнеса зиждилось на таком понятии, как «большая семья». После произошедшей смены власти ситуация изменилась. Первый президент сохраняет свои позиции, но бизнесу нужно выстраивать отношения и со вторым президентом, который, в отличие от многих других представителей элиты, не имеет собственной бизнес-империи (по крайней мере, чего-то по-настоящему крупного выявлено не было).
По отношению к крупному бизнесу Касым-Жомарт Токаев равноудален. Но при этом стоит отметить, что взаимодействовать с ним он умеет. Его премьерство в 1999-2002 годах пришлось на пик конфликтов между нашими новоявленными олигархами. Тогда каждое постановление правительства рассматривалось под микроскопом и критиковалось со всех точек зрения.
Так что Токаев побывал в самой гуще событий и, судя по его комментариям и интервью, сильно доволен поведением бизнеса в те годы не был. И это неудивительно, поскольку все топили его кабинет: одни боролись за занимаемое им место, другие — за принятие решений в свою пользу или за отмену уже принятых документов.
Помимо опыта, на стороне Токаева понимание того, что нужно менять в стране. Но… Поскольку политика, как мы знаем, — это искусство возможного, то, вероятно, в силу сложившихся отношений во власти и определенной исторической встроенности в нее представителей бизнес-элиты, в стране есть фигуры, неподконтрольные даже главе государства, что, несомненно, осложнит процесс налаживания связей. И в этой ситуации задача Токаева, на мой взгляд, будет заключаться в постепенном равноудалении олигархата из власти. Но процесс этот быстрым не будет (сложно представить, что за ночь у нас арестуют всех олигархов и конфискуют их активы).
— А что несложно представить?
— То, что бизнес пойдет на отказ от своих интересов в обмен на игру на общих основаниях. С этой точки зрения для нас поучительными должны быть примеры Грузии и Молдовы, где олигархи фактически захватили политическую власть в стране. Не исключено, что и нас ждут сложные в этом плане годы.
Кому-то, скорее всего, придется расстаться со своими позициями. Но, несмотря на активно распространяемые слухи (о том, что особо влиятельные фигуры распродают свой бизнес с тем, чтобы покинуть страну), очевидно, что большинство из них будет сражаться до последнего.
Чем закончится эта борьба — прогнозировать сейчас сложно. Формирование нового института принятия политических решений еще в процессе, и очевидно, что на второго президента пытаются оказывать сильное влияние со всех сторон. Об этом можно судить даже по тому факту, что проводимая им кадровая политика не выглядит стабильной. Такая ситуация косвенно свидетельствует о том, что за принятие главой государства того или иного решения борются большие и сильные игроки.
И, похоже, президенту периодически приходится идти на компромиссы или дожидаться более удобного момента для озвучивания своих решений. Он, казалось бы, откладывает решение вопроса, но когда накал страстей спадает, делает все по-своему.
— Что касается «сражаться до последнего»… За какие берега способны заплыть олигархи? Готовы ли они раскачать гражданский протест внутри Казахстана или сделать ставку на привлечение внешних игроков?
— Мне кажется, возможны и внешняя игра, и провоцирование конфликтов вкупе с информационными войнами, и атаки на ближайших соратников, и раздувание экономических споров. Тем более что опыта в этом плане у них предостаточно. Особенно наш бизнес поднаторел в создании конфликтных ситуаций при решении экономических вопросов, заставляя государство ввязываться в многолетние судебные процессы. Кстати, до сих пор в международных судах идут разбирательства по делу Стати, канадской World Wide Minerals, где, помимо экономико-правовых, явно прослеживаются и политические аспекты.
То есть при желании можно многого добиться. Помните, как миниолигарх регионального розлива Тохтар Тулешов возомнил себя фигурой республиканского масштаба и стал создавать для этого маленькую армию? Дело, конечно, карикатурное, но довольно показательное. За реализацию личных амбиций люди готовы платить большую цену. А, порой, даже очень большую, если вспомнить, что ситуация вокруг Жанаозена во многом была спровоцирована попыткой перераспределения контроля за финансовыми потоками «Озенмунайгаза» и других компаний.
— Получается, Казахстан ждет новый виток межэлитных войн?
— Не будем драматизировать. Помимо борьбы с элитарным бизнес-сообществом (которая, возможно, и не является приоритетом, но вытекает из сути вопроса), у Касым-Жомарта Токаева предостаточно проблем и с формированием нового аппарата, и с решением задач социального блока, за счет которого, кстати, свою карту и будет разыгрывать корпоративный сектор, стремящийся ослабить власть в своих интересах.
Не факт, что государство рискнет пойти на массовый передел собственности, еще и потому, что в его интересах сохранить наличие большого количества конкурирующих друг с другом игроков на этом поле, как это было в те же 1990-е. Такой расклад даст ему возможность занять позицию арбитра и спокойно проводить свою линию. В ситуации же, когда в каждом секторе экономики есть свой неофициальный король, создать конкуренцию очень сложно, хотя и объективно необходимо.
Кроме того, власть отдает себе отчет в том, что если олигархи начнут выводить на площади работников своих предприятий или искусственно педалировать какую-либо проблематику, то ей мало не покажется. Государство сегодня не настолько сильно, чтобы воевать на двух-трех фронтах одновременно — дай бог на одном научиться держать позицию.
Что касается бизнеса, то и он старается не лезть на рожон. Крупные игроки взяли тайм-аут для того, чтобы понять, чего хочет государство в том числе и от них, и как это совместить со своими собственными «хотелками».
