Не так давно в селе Карабулак прошла встреча представителей Туркестанского областного филиала партии «Нур Отан» с населением, где рассматривались вопросы переселения на север в рамках реализации программы «Енбек».
Особое внимание было уделено присутствовавшей на встрече узбекской диаспоре.
«В нашем регионе проживают свыше 400 тысяч трудолюбивых узбеков. Если они примут активное участие в программе, население будет обеспечено работой, жильем. Северные регионы будут процветать. Многие проблемы удалось бы решить», – заявил первый заместитель председателя Туркестанского областного филиала партии «Нур Отан» Бейсен Тажибаев.
В результате встречи 52 семьи изъявили желание переселиться в северные области. Так как пропаганду переселения на север планируют продолжать, то, возможно, это число будет куда выше.
Многие восприняли данную новость не очень однозначно, ведь не всем понятно, почему такое внимание уделено именно узбекской диаспоре, а в российских СМИ и вовсе начали подозревать, что такой политикой планируется «разбавление» русскоязычного населения на севере страны. В связи с этим корреспондент медиа-портала Caravan.kz обратился к казахстанскому политологу Данияру Ашимбаеву, дабы узнать, какие цели преследует государство, желая переселить узбекскую диаспору на север страны.
— Программа переселения распространяется на всех жителей Туркестанской области, но почему в этот раз упор был сделан именно на узбекскую диаспору?
— Программа действует для всех независимо от национальности. Не думаю, что здесь сделан сознательный упор на сокращение числа узбеков. Я понимаю, что там в некоторых районах узбеки составляют, может быть, даже половину населения, если не больше. Но ничего экстраординарного я здесь не вижу.
Как таковой, этно-психологический подход к переселению у нас не развит, когда раньше старались, исходя из научных моделей совместимости различных этносов, проводить демографическую политику. Мол, нация «А» с нацией «Б» хорошо уживаются в любой пропорции, а, допустим, нация «С», если ее менее 5 процентов населения в регионе, то конфликтов нет, а если определенных групп с повышенной конфликтностью становится больше 20-25%, то старались такого не допускать, так как это начинало провоцировать разного рода разногласия. Такого научного подхода у нас вовсе нет, как и специалистов по таким вопросам. Формально государство исходит из того, что все национальности равны.
— Но все же в данном случае обращение к узбекской диаспоре сделано напрямую…
— Я бы на этом не зацикливался, все-таки в Туркестанской области много и казахов и узбеков. Понятно, что включение узбеков в программу миграции вполне логично. Как бы ни хотели, но на север едет мало людей. А казахи вообще на север не рвутся. В свою очередь узбекская диаспора трудолюбивая сама по себе, и ее включение в программу могло бы решить проблему региона, ведь и тех и тех много в Туркестанской области и мало на севере.
Думаю, до этого в силу определенных причин стимулирование узбекской миграции на север не проводилось. А теперь до кого-то дошло, что пора уже всеми заниматься. Но при этом говорить, что это прецедент, я бы не стал. Само событие, конечно, интересное, но не выходящее за рамки общей проблемы.
— Почему в России эти новости восприняли болезненно и посчитали, что это попытка разбавить русскоязычное население?
— Проблема в том, что Россия сама активно стимулирует переезд русскоязычного населения из Центральной Азии в малонаселенные российские регионы, например, на Дальний Восток. Тем самым приводя к снижению доли славянского населения в Северном Казахстане в том числе. И потом жаловаться, что их заменяют узбеками, со стороны России, мягко говоря, было бы не очень красиво.
По сути, Россия за счет Центральной Азии решает проблемы низкой плотности населения в своих регионах, всеми силами стимулируя миграцию, а потом высказывает претензию, почему русских заменяют казахами и узбеками. Чисто логически позиция Москвы в этом плане очень плавающая.
Существуют определенные политические соображения, по которым наше правительство хотело бы разбавить население в отдельных регионах и сделать его более однородным. Все-таки у нас до сих пор есть чисто казахские и чисто русские города, так же как районы и области. Естественно, руководству республики хотелось бы этот вопрос сбалансировать. Но это только одна часть проблемы.
— В большей степени государство все же озабочено созданием баланса на рынках труда южных и северных регионов?
— Надо понимать, что проблема перенаселенности Туркестанской области все-таки присутствует. К тому же стоит обратить внимание на статистику, согласной которой самые низкие оклады среди населения приходятся на Туркестанскую и Жамбылскую области. Рабочих мест немного, мы видим, как население оттуда рвется в мегаполисы работать грузчиками, таксистами и чернорабочими.
При этом на севере страны население сокращается. Не могу сказать, насколько там перспективно создание новых рабочих мест. К сожалению, у нас, как таковой, государственной политики по созданию новых устойчивых рабочих мест, в принципе, не предусмотрено. Даже если смотреть по крупным инвестиционным проектам, которые сейчас реализуются, то стоимость одного созданного рабочего места обходится в среднем в 34 тысячи долларов, и мы видим, что далеко не все предприятия, созданные по таким крупным инвестиционным программам, оказались работающими.
В то же время в базовых отраслях, в той же металлургии, занятость, в принципе, не растет, так как нет ввода новых производств, а автоматизация процессов ведет только к сокращению рабочих мест. Поэтому государство должно планировать свою экономическую политику, исходя из создания устойчивых рабочих мест, сделав упор не на крупные проекты, а на развитие среднего бизнеса, для того чтобы обеспечить постоянную работу и доход населения.
Но у нас, к сожалению, делается упор либо на такие проекты с переобучением и переподготовкой сезонных рабочих, либо на нечто крупное, а в условиях экономической нестабильности и постоянно дергающейся конъюнктуры все эти рабочие места очень легко теряются.
К тому же у нас есть определенная диспропорция по плотности населения – густонаселенный юг, где рабочих мест особо не возникает, и малонаселенный север. Но, с другой стороны, на севере уже практически сгинула вся прежняя промышленность, в той же СКО много оборонных заводов, про которые уже давно ничего не видно и не слышно.
— Проводится ли работа по созданию новых рабочих мест?
— Программа переселения исходит из того, что люди переедут и на месте будут сами находить себе работу. К слову, северные регионы по уровню зарплаты тоже далеко не на первых местах.
К тому же у нас еще существует и проблема с тем, что на рынке избыток своей неквалифицированной рабочей силы плюс добавляется в ходе этнической миграции. Если приезжающие гастарбайтеры — это более или менее квалифицированные строители, рабочие и повара, это касается приезжих из Узбекистана, то оралманы, как правило, квалификации вообще никакой не имеют.
В итоге у нас рынок труда находится в страшной диспропорции. Исходя из этого, нам уже, в принципе, есть в чем корректировать свою экономическую и социальную политику. Такого рода стимулирование переезда, с одной стороны, нужно, чтобы снять проблему дефицита рабочих мест, с другой стороны, эти места надо создавать. А это предполагает под собой устойчивую политику в фискальных и налоговых сферах. Плюс нужны определенные меры господдержки. С чем у нас имеются определенные проблемы, как бы мы с ними ни боролись. А средний бизнес, который мог бы обеспечивать такую занятость, у нас, мягко говоря, находится в аховом состоянии.
— Можно ли сделать северные регионы более привлекательными для переселенцев?
— У нас все рвутся в Алматы и Нур-Султан. Некоторые едут в Жанаозен, ведь есть миф, что нефтяники получают много денег. Хотя если посмотреть, то Атырау и Эмба – это города, где тоже есть нефть, но почему-то все рвутся в Жанаозен, соответственно количество рабочих мест там сокращается, да и зарплаты уже просто не растут.
Люди рвутся в те регионы, где, как им кажется, есть хорошие перспективы. А у государства недостаточно хорошо получается стимулировать и увеличивать привлекательность отдельных регионов. Ведь если бы в каждом регионе нормально работали все механизмы экономики, то не было бы и с миграцией проблем.
Мы видим, что весь Южный Казахстан рвется в Алматы. Хотя все прекрасно понимают, что количество более или менее перспективных мест, где доходы выше среднего, ограниченно, и больше их не становится. А госполитика эту тему вообще не стимулирует, потому что она вовсе не нацелена на стимулирование чего-то такого.
