Казахстанский историк Назира Нуртазина пишет о том, почему в Казахстане не смогли создать подобный кыргызскому «Курманжан датка» фильм. Ниже приводим полный текст на сайте «ЦентрАзия»:
Древние казахские бии (мудрецы-ораторы) призывали к справедливости и честности в знаменитом афоризме «Ақты ақ деп бағала, қараны қара деп қарала» (дословно: «Называй/оценивай белое как белое, а черное — разоблачай как черное»). Так и мы, после просмотра фильма кыргызского режиссера и продюсера Садыка Шер-Нияза «Курманжан-датка» (2014) готовы присоединиться к высокой оценке данной исторической эпической драмы, удачной экранизации жизни великой женщины, предводительницы алайских кыргызов XIX века Курманжан-датка, и искренне порадоваться за успех братского народа (идея создания фильма принадлежит Ж.Джолдошевой).
Ибо даже пытливый, рентгеновский взгляд ученого-историка не может выявить в кинематографическом творении под названием «Курманжан датка. Королева гор» никаких ляпов и погрешностей — прежде всего с точки зрения отображения прошлого, костюмов, психологии и моделей поведения людей того времени (кроме одного небольшого, как мы поняли, сознательно допущенного авторами анахронизма, об этом позже).
[adsforwp id=»420384″]Подобрана прекрасная команда актеров, прежде всего исполнительница главной героини в возрасте 16-40 лет Элина Абайкызы, все другие…Молодая Курманжан — благородная и статная восточная красавица, глядя на которую, помимо всего прочего, зрители получают ясное представление о туранской расе Центральной Азии. Также прекрасен и реалистичен в культурно-генетическом плане ее супруг Алымбек-датха (актер Азиз Мурадилаев).
…А вот наши казахские режиссеры почему-то всегда переигрывают с излишней монголоидностью при подборе актеров и тем самым грешат против науки, создавая ложное представление о расово-антропологическом типе предков, также о национальных эстетических идеалах. Некоторые из них, как мы догадываемся, забыв о правде истории и имидже нации, недобросовестно рассчитывают данной «узкоглазой изюминкой» привлечь внимание падких до экзотики западных экспертов, дабы заполучить приз на международных кинофестивалях.
Но не таковы кыргызы и узбеки! Они как истинные патриоты никогда не идут на подобные дешевые и предательские приемы и способы прославиться, а еще на излюбленный деисламизированными казахскими режиссерами «ход конем» — разбавлять исторический фильм эротическими вставками, пикантными сценами. Даже великого Абая и Аблайхана (Абулмансура), не говоря о всяких «келин» и «шалов» норовят, что называется, затащить в постель, так или иначе привязать к чувственным сценам.
Совсем иной уровень — вечная историческая драма «Курманжан датка». Есть в той картине до боли прекрасная и выстраданная любовь, и даже смелое первое (!) признание в любви благородному беку благородной и ищущей свою ровню алайской девушки, но это — совсем другое… Фильм кыргызских мастеров — яркий пример того, что без всякой дешевой эротики, без муссирования монголоидности или первобытной «массагетской» воинственности пр. можно завоевать любовь и популярность миллионов зрителей, самое главное — своего отечественного зрителя, вселить свет и благородный дух в сердца своих кыргызов и казахов, а не гоняться за иностранными премиями. Хотя «Курманжан датка» высоко оценили также на престижных международных кинофестивалях, а в 2014 г. фильм был выдвинут от Кыргызстана на соискание премии «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке».
Фильм «Курманжан-датка» — почти шедевр, прекрасный художественный исторический фильм, где играют талантливые актеры, звучит прекрасная музыка, демонстрируются впечатляющие пейзажи, зеленые долины и склоны Алайского хребта, раскрывается самобытность кочевого общества кыргызов — мужчин и женщин, знатных и рядовых общинников, живущих идеалами предков, одетых в красивые, настоящие, т.е. грамотно, детально воссозданные исторические костюмы…
Через визуальное и вербальное повествование о судьбе и деятельности матери кыргызского народа, поэтессы, государственного и военного деятеля XIX века Курманжан-датка создатели фильма сумели передать гордый нрав алайцев, их мусульманское и тюркское самосознание, нравственность, стремления и мечты маленького сообщества горцев и всех кыргызов в сложный период их истории.
Историческое полотно достойно представляет традиционную культуру и прошлое современной Киргизии, увековечив при этом одну из самых величайших личностей ее национальной истории (возможно, после легендарного Манаса), гордость тюркского мира и всей Центральной Азии — Курманжан-Ана — ту, которую нарекли при жизни «алайской царицей», которая имела мусульманский княжеский титул «датха» от среднеазиатских ханов и звание полковника Российской императорской армии.
Посредством уместных эпизодов диалога и дискуссий, идейной и военно-политической борьбы благородных правителей, мудрых женщин, сражавшихся за свободу и достойную жизнь народа, в фильме адекватно отражены перипетии истории кыргызов второй половины XIX века. При этом нет напыщенности и излишней героизации, нет никакой бутафории (как случается у нас при создании фильмов, типа «Казахское ханство» или «Томирис»). Актеры играют искренне, проникновенно, мастерски, без капли фальши, по-настоящему вживаются в роль, так что могут передать зрителю всю гамму и оттенки своих переживаний, любви, надежды, тревог, радости, боли и страданий героев.
Кстати, в фильме не замалчиваются, а спокойно и честно отражаются трагические события в жизни Курманжан и ее детей, оказавшихся в тисках русского царизма, а еще ранее подвергавшиеся репрессиям со стороны Коканда (у нас же, у казахов, до сих пор в исторических фильмах есть только один единственный враг предков — это джунгары; благо, что такого этноса сейчас не существуют, он был истреблен китайцами в XVIII веке, поэтому наши режиссеры и министры культуры могут быть спокойны за свою «политкорректность»).
В то же время образ даже такого явного исторического врага, как царская Россия, интерпретируется диалектически, конечно, с опорой на факты и документы, на историческую память народа. Поэтому мы видим генерала М. Скобелева, первого военного губернатора Ферганы — как человека более гуманного, чем последующие главы колониальной администрации, который чтил «царицу гор», назвал Курманжан-датка матерью, а себя — ее сыном.
И тем более не лепится образ врага из узбекских ханств (у нас же, опять таки умудрились даже в отношении XV века показать казахов и узбеков лютыми врагами, фильм «Казахское ханство»). Несмотря на то, что в кинокартине красной нитью проходит идея борьбы за свободу от кокандского владычества, но это не превращается в идею противопоставления себя Средней Азии и мусульманскому миру. На самом деле формула проста: следуй источникам и документам, ничего не выдумывай, показывай историю такой, какая она была на самом деле.
А история была такова, что супруг Курманжан и сама она честно служили Кокандскому ханству, считая это полиэтническое центральноазиатское государство своим государством, его правителя — своим монархом. Особенно важно, что как положительный персонаж показан эмир Бухары Музаффар, человек честный и справедливый, который ценил Курманжан и ее супруга, был недовольный агрессивной политикой Коканда (как известно, это было менее цивилизованное ханство, чем Бухара).
И когда вторглись русские, все сыновья Курманжан отчаянно сражались вместе с кокандцами против «кафиров», а Абдилдабек не смог смириться с принятием российского подданства и эмигрировал в Афганистан, откуда он обещает вернуться с большим войском и «освободить родную землю от ног неверных». И все это показано в фильме, ведь историческую правду нельзя скрывать…
Отрадно, что в фильме не принижается и не маскируется роль и значение ислама и мусульманской идентичности кыргызов (в казахской же киноиндустрии до сих пор процветает позорная исламофобия). Алымбек-датка был коварно убит во время намаза, Курманжан-датка показана как особа, прекрасно знающая мусульманский «адаб», которая в обращении к эмиру благодарит его высочество за «мусулманчылык», т.е. качества, присущие личности мусульманина и их лидеров, верность религиозным обычаям.
Хорошо реконструированы именно модели традиционного местного ислама, сращенного с суфизмом, с более гибким, диалектическим взглядом на жизнь, присущим ханафитскому толку суннизма. Так, в самом начале фильма мы имеем возможность соприкоснуться к сакральному ритуалу «зиарат» (посещение могилы святого или живого медиума), который хотя и отрицается книжным исламом, но вполне допустим в региональном традиционном исламе.
Но если бы наши казахи тут же начали перебарщивать с их любимым шаманизмом, одели святого вопреки исторической реальности XIX века в древнеязыческие одеяния, дали в руки бубен, велели ему кричать, топать и плеваться, то здесь полное совпадение с духом господствовавшей религии и образцами высокого суфизма: маленькую Курманжан благословляет и предсказывает ей великое будущее кыргызский святой-манасчи мусульманского толка, который ведет себя подобающе, как суфийствующий аскет.
Итак, «быть верующей мусульманкой» одновременно не мешало матери кыргызского народа быть истинной тюркской женщиной, превосходной наездницей (кстати, в фильме имеется захватывающий эпизод погони в горах, когда главная героиня, одетая в шелковый чапан лилового цвета, показывает настоящее мастерство жокея), оставаться типичной киргизкой, живущей в юрте, говорить или петь на родном языке. Хотя известно, что Курманжан как поэтесса прекрасно владела и писала на фарси и чагатайском языке. И в этой связи надо сказать, что в фильме есть один анахронизм, касающийся древнетюркского письма, на котором якобы читает и пишет главная героиня.
Любой историк ответит, что тем более в XIX веке на территории Киргизии, да и всей Евразии древнетюркский алфавит был давно уже забыт (открыт вновь В. Томсеном), будучи эволюционно вытеснен в ходе исламизации. При этом, как писал академик В. В. Бартольд, никто не боролся с древними письменами и памятниками, просто языческие древние культуры не выдерживали естественной конкуренции с намного превосходящей их более сильной цивилизационной системой, в том числе с арабицей (см. собрание сочинений В.Бартольда в 9-ти томах). То есть рунический алфавит перестал использоваться местными тюркскими народами уже в X-XIV вв., когда предки полностью перешли на арабское письмо.
Великая Курманжан, безусловно, писала арабской вязью. Создатели фильма сознательно допустили единственный исторический анахронизм — показывая героиню как грамотную по-древнетюркски. И это в принципе можно понять, ибо уж очень хотелось им показать древние корни нашей общей культуры, да и фильм все-таки художественный, а не документальный.
По сравнению с творцами казахских исторических фильмов, которые пользуясь творческой свободой и пренебрегая историческими фактами, всегда позволяют себе вольности и пускаются в неуемные фантазии (произвольно изменяя и придумывая новую биографию для великого Абулмансура-Абылая, фильм «Кочевник»), братья-кыргызы, можно сказать, почти не погрешили против истории, оказавшись на высоте. Не зря еще в советскую эпоху киностудия «Киргизфильм» была сильнее «Казахфильма», и снимала хорошие по тем временам фильмы, полюбившиеся всесоюзному зрителю.
И наконец, стоит заметить, что популяризация жизни и деятельности великой правительницы Курманжан-датха, как и других, имевших место в истории фактов правления в средневековых мусульманских государствах представительниц прекрасной половины человечества (например, в Коканде Надира-бегим, в Индии — Разия-султан; у казахов — Айганым-султан, женщины-бии и волостные правители Степи) способны развеять христианоцентристский и советский миф о тотальном угнетении женщины на мусульманском Востоке, а также дать отпор салафитской идеологии с ее тезисом о недопустимости активности женщины в политике и государственной жизни стран.
