Люди, которые взбунтовались и вышли на улицы арабской весны, ненавидели режимы, так долго их тиранившие. Но у них не было чёткого и единого представления о желаемых переменах. Поэтому почти никому не удалось достичь поставленных целей. Об этом пишет Мохаммед Эль-Барадеи – лауреат Нобелевской премии мира, перевод статьи которого опубликовал exclusive.kz:
Арабская весна, разразившаяся десять лет назад, объяснялась стремлением обрести человеческое достоинство, а её главные герои хотели покончить с десятилетиями репрессий, нищеты и неравенства. Она пришла двумя волнами: первая поднялась в Тунисе, Египте, Ливии, Сирии и Йемене, а за ней последовала вторая – в Алжире, Судане и Ливане в 2019-2020 годах.
К сожалению, ни одна из этих волн не позволила протестующим в полной мере достичь своих целей. Вместо подлинного перехода к свободе и социальной справедливости почти все страны Арабской весны вернулись к различным формам авторитаризма и той или иной степени нищеты и насилия. Можно сказать, что за исключением Туниса большинство арабских обществ сегодня поляризованы и фрагментированы даже сильнее, чем раньше.
Демократия – это не моментально растворимый кофе. Для процветания и роста ей нужна благоприятная среда и гостеприимная культура. Сложившиеся исторические условия – колониализм, за которым последовали десятилетия авторитаризма, – означали, что подобная среда в арабском мире отсутствует.
«Хлеба, свободы и социальной справедливости» – таким был лозунг демонстрантов, однако перевести этот лозунг в демократическую реальность оказалось крайне проблематично. Без сильного и динамичного гражданского общества (профсоюзы, политические партии, ассоциации, независимая пресса) было невозможно договориться о дорожной карте на переходный период после быстрого падения арабских диктаторов. Институты, необходимые для формирования подлинной социальной сплочённости, просто-напросто отсутствовали.
Как только был скинут гнёт репрессий, революционеры раскололись, выбрав разные идеологические линии. Мрачные политические, социальные и экономические условия жизни в регионе на протяжении предшествовавших лет заставили многих мусульман поверить, что лишь определённость их веры способна дать им убежище от нищеты и обещание лучшего будущего. Когда разразилась Арабская весна, исламистов и секуляристов расколола глубокая схизма.
Отсутствие социальной сплочённости и консенсуса по поводу фундаментальных ценностей стало главной ахиллесовой пятой всех попыток демократизации в арабском мире. Всё это позволило остаткам старого режима перегруппироваться, перекомбинироваться и быстро возродиться с хорошо знакомой авторитарной энергичностью.
Как только старый режим восстановился, в большинстве случаев борьба оборачивалась жестокой схваткой за власть между «глубинным государством», армией и различными религиозными группами, являвшимися единственной организованной негосударственной силой. У каждой из этих сторон была своя программа, при этом идеи демократии или модернизации, как правило, вызывали у большинства из них аллергию.
В этой борьбе потерялись интересы масс, которые начали Арабскую весну в надежде на улучшение жизни: обеспеченность продовольствием, качественное образование, приличное здравоохранение, немного свободы и достоинства. За исключением нескольких пешек, кооптированных власть имущими, протестующие в конечном итоге оказались маргинализированы или подверглись преследованиям. Многие впали в депрессию и просто сдались.
В ситуацию серьёзно вмешивались иностранные силы, считавшие, что этот регион слишком важен, чтобы позволить ему самостоятельно определять своё будущее. Те, кто видел в идеях демократии угрозу, активно занимались её ослаблением.
Другие же были, как правило, захвачены врасплох, и их в первую очередь заботило поддержание стабильности и собственные геостратегические интересы, которые на протяжении десятилетий были тесно связаны с «вечными» авторитарными правителями региона.
Экономическая и техническая поддержка, требовавшаяся для содействия переменам, а также необходимые практические и правовые советы, так и не были предоставлены. Например, Тунис отчаянно нуждался в весьма скромной экономической помощи, чтобы смягчить трудности переходного периода, но его никто не поддержал, потому что эта страна не считалась стратегически важной. Более свежим примером такого подхода стал Судан.
В результате у общества часто складывалось впечатление, что люди, выступающие за демократию и права человека, используют эти ценности в качестве инструментов, которые служат их узким интересам. По мере усиления внутренней борьбы за власть активизировалась политическая и военная интервенция зарубежных игроков, что усугубляло хаос и раскол в регионе, провоцировало новое насилие и заставляло померкнуть надежды на то, что свобода и достоинство вот-вот появятся.
Однако, как показывает история, стремление к свободе, хотя этот путь неизменно длинный и неровный, является неизбежным и неудержимым. Несмотря на множество неудач, многочисленная молодёжь арабского мира сменила апатию на сознательность и активное участие, чему помогают социальные сети.
Четыре урока Арабской весны могут быть полезны в определении политической траектории региона. Во-первых, независимое и активное гражданское общество – это главное. Если нет площадок, где можно организоваться и отстаивать перемены, призывы к реформам можно легко погасить.
Во-вторых, невозможно переоценить значение социальной сплочённости для отпора внешнему вмешательству. Идеологическое примирение, конкретизация отношений между религией и государством, готовность идти на компромисс – всё это незаменимые основы нормально функционирующего демократического государства.
В-третьих, переход к демократии должен быть постепенным. Никто не перепрыгивает сразу из детского сада в университет, и точно также демократический процесс должен быть инклюзивным и тщательно откалиброванным, с чётко определёнными этапами. Исходной точкой могло быть стать единое представление о необходимости улучшить защиту прав человека.
Четвёртый урок Арабской весны – столь трагически наглядный в Ливии и Сирии – заключается в том, что власть имущих надо убедить присоединиться к процессу, поскольку это в их же собственных интересах. Для любого режима постепенные изменения несомненно являются более предпочтительными, чем перспектива резких потрясений, которые грозят заменить тех, кто обладает властью, на властный вакуум.
