Как психологический механизм вытеснения заставляет нас быть более нравственными. Об этом пишет «Идеономика».
Сильные негативные чувства и желания — похоть, ненависть, зависть — часто вытесняются в бессознательное и из этих глубин управляют нашим поведением. Профессор биологических наук Рэндольф Нэсси задался вопросом, для чего эволюционный отбор сохранил для человеческой психики такой сложный механизм, ведь объективность и осознанность намного конструктивнее бессознательного. Изучая истории своих пациентов и исследования ученых, Нэсси пришел к выводу, что бессознательное — это стратегия, побуждающая нас к более нравственному поведению. О своих догадках профессор рассказывает на страницах книги «Хорошие плохие чувства».
Вытеснение — это великолепная эволюционная загадка. Принцип «познай самого себя» всегда представлялся мне не только добродетелью, но и полезным практическим советом. Как и большинство людей, я предполагал, что объективное восприятие происходящего внутри и вокруг нас максимизирует приспособленность. Однако я осознал, насколько это наивно. Неужели объективность и вправду мешает приспособленности?
Когда я еще студентом проходил летнюю практику в психиатрической больнице, мне пришлось как-то раз поздно вечером возвращаться домой на машине с врачом-психологом и двумя другими практикантами. Разговор зашел о людях, с которыми никак не удается поладить, и я воспользовался случаем пожаловаться на одну злющую медсестру. Она просто мегера, объяснил я в ответ на расспросы, она считает себя единственно правой во всем и молодых недолюбливает. От меня потребовали конкретных примеров, но мне почему-то ничего не приходило на ум. Послушав мои излияния еще минут десять, психолог проговорила негромко: «По- моему, вы проецируете». Я не понял, о чем она. «Вы не можете припомнить придирок, но видно, что медсестра вам не нравится. Вы эту неприязнь отрицаете и считаете, что это не вы недолюбливаете медсестру, а она вас». — «Да ну, глупости!» — не поверил я. «Или ты на нее запал», — предположил один из студентов. И только гораздо позже, когда я уже достаточно давно специализировался в психиатрии, я понял, что они, скорее всего, были правы, по крайней мере в первом предположении, и что все мы можем заблуждаться насчет окружающих и насчет самих себя.
Вытеснение и механизмы психодинамической защиты искажают наше восприятие действительности. Они вызывают проявление симптомов. Они провоцируют межличностные конфликты. Казалось бы, наш разум должен снабжать нас точными представлениями о себе, не вынуждая тратить время и силы на психотерапию. Однако многое из того, что могло бы осмысливаться сознанием, отсекается от него активно возводимыми кордонами. Весьма интересный процесс.
В том, что поведением управляют бессознательные механизмы, ничего удивительного нет. Бактерии и бабочки отлично существуют, не имея ничего даже отдаленно похожего на человеческое сознание. Полемика о происхождении и функциях сознания, которым обладает человек, не утихает столетиями. Рассматривать разные точки зрения подробно мы не будем, но все более или менее сходятся в том, что способность создавать внутреннюю модель внешнего мира определенно полезна. Возможность мысленно оперировать подобными моделями позволяет сравнивать гипотетические результаты альтернативных стратегий и не подвергать себя лишнему риску, проверяя каждую из них на практике. Поэтому, накатав гневное заявление об увольнении, вы все же не спешите нажимать кнопку «Отправить»: способность прогнозировать будущее заставляет вас еще раз взвесить последствия в последний момент.
Необходимость справляться с невероятной сложностью социальных взаимоотношений нацелила отбор на формирование более крупного, более многозадачного мозга. Антрополог Робин Данбар продемонстрировал, что размер мозга у видов приматов тесно коррелирует с размерами характерной для них группы и сложностью социальных взаимодействий. Данбар и другие убедительно доказывают, что у человека основную долю ресурсов составляют социальные и для того, чтобы их добывать и удерживать, требуется постоянно прокручивать в мыслях вероятные исходы разных действий.
[adsforwp id=»420384″]Вопрос не в том, почему существует бессознательное, а в том, почему некоторые события, эмоции, идеи и побуждения активно вытесняются и скрываются от сознания, — иными словами, почему существует вытеснение и механизмы эго, которые его выполняют. Глобальных версий две. Вытеснение может быть просто неизбежным изъяном когнитивной системы. Либо в ходе отбора не удалось сформировать систему, которой ведомо все, либо эти кордоны — бесполезные побочные продукты какой- то другой системы. Обе версии сомнительны. Многое из бессознательного не просто недоступно для осмысления — оно активно блокируется специализированными механизмами, которые называются защитой эго.
Психологические исследования адаптивных свойств бессознательного
Психика располагает механизмами, которые активно блокируют доступ к определенному ее содержимому. Закономерному скепсису можно противопоставить десятки исследований, проведенных социальными психологами, которые взялись документировать существование адаптивного бессознательного. Обычно социальные психологи расходятся во взглядах с психоаналитиками, но психиатр, психоаналитик и философ из Мичиганского университета Линда Бракель — одна из тех уникумов, чьи научные работы сближают эти разные области.
Анализируя свидетельства того, как большинство наших действий происходит под влиянием первичного психического процесса, то есть внерассудочных махинаций бессознательной части психики, Бракель приходит к выводу, что первичный психический процесс может увеличивать приспособленность. Второй уникум, социальный психолог Тимоти Уилсон, приводит в своей замечательной книге «Незнакомцы для себя. Открытие адаптивных свойств бессознательного» (Strangers to Ourselves: Discovering the Adaptive Unconscious) множество экспериментов, иллюстрирующих бессознательную обработку. Одно особенно показательное исследование Уилсон провел совместно с психологом из Мичиганского университета Ричардом Нисбеттом. Они демонстрировали двум группам испытуемых один и тот же видеофильм. Одна группа смотрела его под громкие звуки отбойного молотка, другая — в тишине. После этого испытуемых спрашивали, повлиял ли шум на оценку фильма. Те, кто слышал отбойный молоток, были уверены, что и вправду занизили оценку из- за грохота, но, как показали общие результаты, в действительности шум на оценку не влиял.
В другом эксперименте две группы студентов смотрели два разных варианта одного и того же интервью. В первом актер отвечал на вопросы в теплой, дружелюбной манере, во втором держался холодно. Дружелюбного студенты оценили как человека симпатичного и его иностранный акцент сочли приятным, холодного же назвали некрасивым, а его акцент — резким и грубым. Однако свою неприязнь к холодной ипостаси актера испытуемые объяснили внешностью и акцентом.
Еще больше примеров бессознательного мышления можно найти у Джона Барга и его коллег. Нам кажется, что при голосовании мы принимаем решение осознанно и взвешенно, однако исследования показывают, что в большинстве случаев выбор делается с первого взгляда на фото кандидата. Мы чувствуем, что предложение построено неправильно, даже если не помним никаких грамматических правил. Вы просыпаетесь ночью с готовым решением сложной математической задачи — или с осознанием, что забыли включить в налоговую декларацию крупную статью доходов.
Более драматичными примерами изобилуют исследования расщепленного мозга. Один из первопроходцев нейропсихологии Майкл Газзанига изучал P.S. — пациента, у которого мозг был хирургическим путем разделен на правое и левое полушарие с целью облегчить приступы не поддающейся лечению эпилепсии. Газзанига устанавливал перед пациентом прибор, проецирующий изображение зимнего пейзажа в правое полушарие мозга и изображение куриной лапы — в левое. Поскольку речь контролируется левым полушарием, куриную лапу P.S. мог описать словами, но зимний пейзаж оставался за пределами его сознательного восприятия. Когда пациента попросили выбрать левой рукой (связанной у нас с правым полушарием) одну из нескольких картинок, он указал на лопату для чистки снега. На вопрос, почему именно эта картинка, он ответил: «Лопата нужна, чтобы убирать курятник». То есть он сочинил сюжет, объясняющий выбор, который на самом деле был продиктован бессознательным восприятием зимнего пейзажа. Согласно объяснению Газзаниги, «интерпретирующий модуль выстраивает для человека сюжетную линию. Этот интерпретатор собирает всю информацию от всех разрозненных систем, распределенных по разным областям мозга».
Карл Циммер в своей статье обобщает открытие Газзаниги так: «Хотя высказывание выглядит необработанным слепком действительности, на самом деле это наскоро состряпанный сюжет». Мы делаем бессознательный выбор, а потом придумываем логичное объяснение своему поступку.
Сотни исследований доказывают, что предвзятость возникает под влиянием подсознательных предубеждений. Один из методов — имплицитный ассоциативный тест, в котором испытуемым предъявляют портреты людей разных рас, группируя их то с положительными, то с нейтральными или отрицательными стимулами. Более быстрая реакция на отрицательные стимулы при группировке с портретами представителей расово чуждой группы свидетельствует о подсознательном предубеждении. Участники экспериментов утверждают, что никакой предвзятости у них нет, однако в действительности мощные механизмы просто отгораживают сознание от бессознательных процессов.
Почему нам закрыт доступ к собственным мотивам и эмоциям?
Бессознательные когнитивные процессы протекают повсюду. Механизмы психодинамической защиты, такие как отрицание или проекция, реальны и могущественны. Вопрос в том, обеспечивали ли они преимущества при отборе, и если да, то какие. Как практически все остальные, я думал поначалу, что нужно найти одну причину. Вскоре я нашел две. Теперь я понимаю, что их множество.
Идея, что отбор сформировал бессознательное, чтобы человеку было проще обманывать и манипулировать, распространилась так стремительно благодаря своей парадоксальности и остроте. Она подкрепляет мем эгоистичного гена, заставляя даже в самых высоконравственных поступках искать замаскированный эгоизм. Этой идеей упиваются циники, которых она убеждает во мнении, что все блюдут только собственные интересы и любые притязания на нравственность чаще всего лицемерны. Как выразился биолог- эволюционист Майкл Гизелин, «поскребите альтруиста — и увидите шкурного лицемера». Других повергла в ужас идея, отвергающая саму вероятность существования искренних нравственных побуждений. Меня она ужаснула тоже.
Однако через год, потраченный на углубление знаний о психоанализе и эволюции альтруизма, мои непримиримые позиции поколебались. Иногда (и совсем нередко) человек и в самом деле действует из эгоистичных побуждений, даже упорно и совершенно чистосердечно уверяя, что подобных мотивов у него быть не может. Женщина ведет себя так, будто заигрывает, а когда мужчина откликается, возмущенно спрашивает, за кого он ее принимает. Ночью мужчина пылко и порой искренне клянется в вечной любви, но все его обещания развеиваются, как утренний туман, с первыми же лучами солнца. Там, где замешан секс, люди особенно склонны обманывать себя, чтобы лучше получалось обманывать других.
Но, хотя обман окружающих и дает какие-то преимущества, это объясняет существование самообмана лишь частично. Помимо этого, самообман может способствовать сохранению отношений, помогая нам в упор не замечать совершаемые изо дня в день неизбежные мелкие предательства. Если близкий человек, с которым вы договорились пообедать вместе, взял и не пришел, лучше не портить устраивающие вас во всем прочем отношения, а то, чего доброго, настроитесь критично и начнете замечать другие прежде незаметные мелочи. Для тех, кого задевают даже самые крохотные промахи, «легкость» в отношениях труднодостижима.
Еще одна вероятная причина вытеснения — оно минимизирует когнитивные встряски, не допуская до сознания мысли, которые могут выбить нас из колеи. Если вам сейчас предстоит читать лекцию, лучше на время забыть об услышанном за завтраком от жены: «Нам нужно будет потом кое о чем очень серьезно поговорить». Свидетельств в пользу именно этой причины — защиты от отвлека ющих факторов — достаточно.
Вытеснение определенных мыслей или мотивов вполне может объясняться преимуществами сосредоточения ограниченных мощностей сознания на нескольких самых важных вещах, но все равно остается неясным, почему какие- то импульсы вытесняются настолько активно и безоговорочно. Подозреваю, что основная функция вытеснения заключается именно в том, чтобы утаивать некоторые побуждения от сознания. Мы добиваемся лишь крохотной доли того, чего желаем. Несоответствие между имеющимся и желаемым порождает зависть, тревожность, гнев и недовольство. Если же не допускать неосуществимые желания до сознательного осмысления, мы не только избежим душевных мук, но и сможем спокойно заняться осуществимыми проектами, а не переживать о несбыточном. Что еще важнее, вытеснение позволяет нам не казаться, а быть нравственнее, чем получалось бы без него. Благодаря социальному отбору добродетельность повышает нашу приспособленность. С вытеснением нам легче и казаться, и быть хорошими.
