Два года назад Казахстан получил второго в своей истории президента. Но первый, вставший у руля республики еще до развала СССР, никуда не ушел и де-факто по-прежнему руководит страной, политический курс которой остается неизменным, считают наблюдающие за властным олимпом. Об этом говорится в материале «Азаттык» (казахская редакция радио «Свободы»).
Биография президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева на официальном сайте Акорды вместилась в 15 небольших абзацев. Родился. Учился. Поступил на госслужбу, работал в структуре МИД. Был заместителем генерального секретаря ООН. Посередине текста предложение: «20 марта 2019 года принес присягу в качестве Президента Республики Казахстан».
О том, что присяге предшествовало сложение президентских полномочий Нурсултаном Назарбаевым, который стоял у руля Казахстана почти три десятилетия, — ни строчки. В тексте вообще нет упоминания Назарбаева, который 19 марта 2019 года объявил о сложении полномочий, назначив преемником Токаева, тогда спикера верхней палаты парламента.
Два года спустя после отставки Назарбаева его портрет исчез с главной страницы веб-сайта Акорды. На пережившем редизайн сайте сейчас нет ни биографии Назарбаева, ни ссылки на аккаунт первого президента в Twitter’е. Вся стартовая страница — информация о встречах и переговорах Токаева, его twit-сообщения.
Но изменения, похоже, коснулись лишь внешней оболочки: наполнение сайта и подача информации остались прежними. Не претерпел перемен и курс Акорды, вопреки то и дело появляющимся высказываниям некоторых провластных политологов о стремлении второго президента к самостоятельности.
— Несмотря на смену президента, ожидаемых в обществе изменений не произошло. Токаев так и не начал перемены, — говорит историк Хангельды Абжанов.
Некая эйфория, воцарившаяся в Казахстане после заявления Назарбаева об уходе с поста главы государства, улетучилась на следующий же день, отмечает казахстанский политолог Шалкар Нурсеитов. Токаев 20 марта предложил назвать столицу в честь предшественника и через три дня подписал указ о переименовании Астаны в Нур-Султан.
— Казалось, что уход Назарбаева вдохнет жизнь в застоявшуюся нынешнюю политическую жизнь. Казалось, есть надежда, что новые люди выйдут из тени на политическую арену. Увы, — рассуждает Нурсеитов.
Первые проведенные после отставки Назарбаева парламентские выборы — они состоялись в январе 2021 года — мало чем отличались от предыдущих кампаний, которые не признавались западными наблюдателями честными и справедливыми. В мажилис прошли те же три партии, которые уже присутствовали в палате. Среди них нет ни одной оппозиционной. Большинство мандатов предсказуемо получила партия Назарбаева «Нур Отан».
Попытки нескольких оппозиционных групп в 2019 и в 2020 году зарегистрироваться в качестве партий, чтобы участвовать в выборах, не увенчались успехом. Инициаторы создания партий заявили о препонах со стороны властей в проведении учредительных съездов, о том, что идет давление на их сторонников. Новых политических партий перед очередными выборами в стране не появилось.
Местные наблюдатели заявили о беспрецедентном давлении в канун выборов и во время голосования: некоторым чинили препятствия в получении допуска к наблюдению, кого-то не пускали на участки под различными предлогами, третьих выставляли за дверь при подсчете голосов.
Больше десятка неправительственных организаций, которые занимаются правозащитной деятельностью и наблюдением за выборами, столкнулись во время электоральной кампании с угрозой приостановить их деятельность. Налоговые органы заявили о нарушениях при сдаче организациями отчетности о зарубежном финансировании, наложили штрафы и взыскания. После заявлений стран Запада и международных правозащитных структур, выразивших обеспокоенность ситуацией с НПО, налоговики отозвали претензии, прекратив административные производства.
Несмотря на критику правозащитных групп в адрес властей Казахстана, в Акорде заявляют, что политические реформы идут своим чередом, меняется законодательство (Токаев в прошлом месяце заявил: «Мы проводим реформы не для того, чтобы кому-то понравиться или чтобы перед кем-то отчитаться»). В частности, снижено необходимое для регистрации партий число членов — с 40 до 20 тысяч; предусмотрена обязательная 30-процентная квота для молодежи и женщин в избирательных списках партий; принят новый закон о мирных собраниях, который, как заявили власти, означает переход от разрешительного к уведомительному характеру митингов. Но критики назвали изменения в законодательстве о партиях и выборах носящими косметический характер, а разработанный правительством закон о митингах — не соответствующим международным стандартам и сохранившим за акиматами множество возможностей для отказа в проведении акций.
— Несмотря на то что политические реформы заявляются, на деле мы имеем дело с фикцией. Например, 30-процентная квота для женщин и молодежи. Да, партии перед выборами выдвинули больше кандидатов-женщин и кандидатов из числа молодежи. Но на деле квота не выполнена, если посмотреть на тех, кто прошел в парламент, — говорит бывший депутат сената Зауреш Батталова, глава Фонда развития парламентаризма.
Она приводит еще один пример того, что считает «фикцией», — принятый в прошлом году закон о парламентской оппозиции. Реальной оппозиции в законодательном органе нет, и роль «парламентской оппозиции» сейчас возложена на две провластные партии, не являющиеся большинством. Представителям такой «оппозиции» «разрешили» инициировать слушания в стенах парламента, возглавлять комитеты мажилиса. Но вот лишь один пример: главой комитета по вопросам экологии и природопользования стал Александр Милютин, прошедший в мажилис седьмого созыва по итогам январских выборов от Народной партии Казахстана (бывшей Коммунистической народной партии) и он же возглавлял этот комитет в парламенте пятого созыва, но тогда был членом «Нур Отана».
— Изменения в «парламентской оппозиции» тоже были адаптированы под власти. Разговоры о том, что в парламенте должна быть оппозиционная партия, только разговоры, — отмечает Батталова.
Созданный по инициативе Токаева «совет общественного доверия», который второй президент назвал инструментом налаживания диалога между властью и обществом, не оправдал надежд, считает активист Жанибек Кожык, покинувший состав этого «консультативно-совещательного органа». Кожык говорит, что уход Назарбаева был лишь формальным: бывший президент оставил пост, но не ушел из власти.
— Когда [в марте 2019 года в президенты] выдвинули Токаева, стало ясно, что старая система сохранится. Мне кажется, что за два года Токаев оправдал ожидания Назарбаева, — полагает активист.
«Токаев просто выполняет условия, которые были поставлены»
Историк Хангельды Абжанов говорит, что транзита власти как такового не произошло: бывший президент, объявивший два года назад об уходе, «пересел в кресло повыше» и де-факто продолжает управлять страной.
Назарбаев, пожизненный председатель Совета безопасности — органа, с которым действующему президенту нужно согласовывать важные кадровые решения, принимает в своем кабинете членов правительства, проводит телефонные переговоры с зарубежными политиками и встречается с прибывающими в Казахстан лидерами других государств.
Западные эксперты, наблюдающие за ситуацией в Казахстане, отмечают, что Казахстан остается «государством Назарбаева», в котором бывший президент сохранил исключительные для ушедшего в отставку главы государства полномочия и ведет себя как действующий президент, говорит как президент и обладает такими же полномочиями, как президент.
Существует и другое мнение…
В частности, известный экономист Петр Своик пишет, что сегодня можно точно сказать, что властный транзит в Казахстане закончился: президент Токаев своими Указами утвердил «Общенациональные приоритеты Республики Казахстан на период до 2025 года» и «Национальный план развития …» на тот же период.
До этого второй президент – сформировавшийся как политик высшего эшелона уже при созданной Первым президентом государственности и рыночной экономики (с нуля, как известно) – все же имел некоторое дистанцирование между собой и унаследованной системой. Что и давало ему возможность с самого начала требовать от правительства программу глубоких, возможно, радикальных реформ и говорить о том, что времени на раскачку совсем не осталось.
Поскольку же правительство, худо-бедно справляющееся с текучкой, насчет программирования нового экономического курса оказалось упорно неотзывчивым, главе государства пришлось создавать свои структуры, в частности, АСПИР (Агентство по стратегическому планированию и реформам), а также Высший совет по реформам.
Тем временем, прошли парламентские выборы, правительство, как положено после них, было переназначено. Так, в системе вообще не осталось кадров, которое бы занимали должности вне прямой или опосредованной санкции новой Администрации.
А с подписью президента под упомянутыми стратегическими документами кадровый круг замкнулся и в программном смысле: в стране теперь нет ни депутатов, ни чиновников, ни текущих, ни рассчитанных на перспективу планов, которые существовали бы вне воли действующего главы государства.
Соответственно и для самого президента: теперь все кадры – это его кадры, а все государственные программы и планы – это его программы и планы.
Между тем…
Есть и третье мнение о том, что и Токаев является неким промежуточным звеном в полноценном транзите власти в Казахстане. Назарбаев сейчас бросил все силы на создание так называемого «коллективного преемника», который будет состоять из президента ( с урезанными полномочиями), сильного парламента (Нур-Отан и провластные партии) и правительство.
