8 мая не стало Рональда Инглхарта — выдающегося исследователя и организатора науки, благодаря которому мы лучше понимаем мир, в котором живем. Политолог Илья Локшин рассказывает главное о наследии Инглхарта
Известная мысль Гегеля гласит, что «сова Минервы вылетает в полночь» — верное осмысление эпохи становится возможным только после того, как она обрела полную зрелость и внутреннюю завершенность. Инглхарт в чем-то опроверг этот вывод: его первые значимые труды о траектории развития современных обществ появились, можно сказать, на заре новых времен. С тех пор инглхартовская «сова Минервы» совершала свой полет вместе с историей, ничуть не отставая от нее (а иногда и опережая — многие прогнозы Инглхарта сбылись).
Чтобы лучше понять новаторство и значимость исследований Инглхарта, вернемся на 60 лет назад.
В начале 1960-х вышли две знаковые и ставшие классическими для политической науки книги: в 1961-м — «Кто правит? Демократия и власть в американском городе» Роберта Даля, два года спустя — «Гражданская культура: политические установки и демократия в пяти странах» Габриэля Алмонда и Сиднея Вербы. Эти книги посвящены разным аспектам теории демократии: Даль пытался понять, как устроена власть в демократическом сообществе, Алмонд и Верба — в чем состоят ценностные и поведенческие основания демократии в масштабах всего населения.
Несмотря на существенные различия в предмете исследования, обе книги завершаются схожим образом: последние главы называются в них «Стабильность и изменение» и «Гражданская культура и политическая стабильность» соответственно. Повторение слова «стабильность» едва ли случайно: глубинным пафосом обоих исследований было объяснение достигнутой в послевоенное время устойчивости демократических обществ Запада.
Виднейшие ученые соревновались в объяснениях того, почему Запад достиг долгосрочной стабильности
Однако сразу после публикации этих изысканий стало происходить что-то «странное». В 1963 году из-под пера Бетти Фридэн вышла «Загадочность женственности» (The Feminine Mystique) — книга, ставшая точкой отсчета второй волны феминизма и нового витка борьбы за права женщин. В 1964-м во многих городах США началась серия протестов на расовой почве. Тогда же студенческие забастовки охватили университетские кампусы по всей стране, а на авансцену политической жизни США вышли «новые левые». Параллельно с этим эскалация войны во Вьетнаме привела к массовым антивоенным демонстрациям.
В середине 1960-х среди молодежи достигла небывалой популярности контркультура — «битники» и «хиппи». В 1965-м и 1968 году соответственно были застрелены два виднейших лидера борьбы за права афроамериканцев — Малкольм Икс и Мартин Лютер Кинг. В мае 1968 года президент Франции Шарль де Голль столкнулся с невиданным доселе политическим оппонентом — студентами парижских университетов, требовавшими отдать «всю власть воображению».
Как свидетельствуют примеры Даля, Алмонда и Вербы, за считаные месяцы и годы до тектонических сдвигов в общественной и политической жизни Запада виднейшие ученые и исследователи соревновались в объяснениях того, почему Запад достиг долгосрочной стабильности.
В 2018 году Рональд Инглхарт был признан самым цитируемым политологом в мире
Карьера Рональда Инглхарта вся была посвящена попытке понять природу, происхождение и значимость этих тектонических сдвигов, оказавшихся столь неожиданными даже для самых искушенных наблюдателей. Его первая заметная работа («Бесшумная революция в Европе: межпоколенческие изменения в постиндустриальных обществах») появилась в 1971 году и была направлена прежде всего на осмысление событий 1968-го во Франции. С ростом эмпирического материала (сбор которого организовал в первую очередь сам Инглхарт) ширилась и крепла его собственная теория модернизации, оформленная в многочисленных публикациях: из-под пера Инглхарта вышло более чем 400 статей и 14 книг. Последняя из них («Внезапный упадок религии: чем это вызвано и что будет дальше?») увидела свет в январе 2021 года. В 2018 году Рональд Инглхарт был признан самым цитируемым (из живущих на тот момент) политологом в мире.
Наконец, нельзя умолчать и о другом детище Инглхарта — самом масштабном межнациональном проекте в области социальных наук, знаменитом «Всемирном исследовании ценностей» (World Values Survey). Этот проект, охвативший к настоящему моменту около 120 стран, Инглхарт вел с 1981 года, и именно он послужил эмпирической базой для основной части его научного творчества.
Инглхарт нарисовал картину нового мира, где главенствующими ориентирами становятся самовыражение и качество жизни
Инглхарт разработал собственную теорию модернизации. Он видел себя наследником Карла Маркса и Макса Вебера, авторов двух «классических» теорий модернизации, постулировавших глубокую связь между тремя аспектами общественной жизни: ее материальными условиями, социальными практиками и индивидуальными ценностями и установками. Соглашаясь с Марксом и Вебером в их базовом тезисе о наличии такой связи, Инглхарт предложил ее оригинальное обоснование, внес в теорию модернизации ряд поправок (например, о том, что общий тренд развития в каждом случае сочетается со специфическим культурным наследием) и, самое главное, нарисовал картину нового мира — мира постиндустриальных обществ, в которых главенствующими установками и ориентирами становятся самовыражение и качество жизни.
В известном смысле в центре внимания Инглхарта была не столько модернизация, сколько «постмодернизация»: модернизация была как раз темой Маркса и Вебера, размышлявших об индустриализации, становлении и развитии капитализма, современного государства и бюрократии, о секуляризации и рационализации сознания. Теория Инглхарта подчеркивает, что все это — часть перехода от аграрных обществ к обществам модерна, в то время как примерно с середины XX века (и до сих пор) в мире происходит следующий переход, в центре которого — не столько иерархии и вертикали, сколько сети и горизонтали, не столько упадок обрядовой религии, сколько подъем внеобрядовой духовности, не столько власть рациональных правил и норм, сколько свобода самоопределения.
Работы Инглхарта свидетельствуют о реальности этих глобальных изменений, и чрезвычайно туманное понятие «постмодерна» получает здесь точное и ясное содержание. Но переход к постмодерну оказался гораздо коварнее, чем наступление модерна: в этом последнем случае Французская революция четко фиксировала водораздел эпох. Но в постмодерн Запад входил на первых порах (до событий середины и конца 1960-х) почти «неслышно», эта революция была «бесшумной» — отсюда и названия первых важных работ Инглхарта.
Теория Инглхарта не только глубока по своему содержанию, но и изящна. Изящна она потому, что одновременно экономна и проста: в ней многое объясняется малым. В самом деле, одна только тематика книг Инглхарта поражает воображение своей широтой: это и общая теория (пост)модернизации, и трансформация религии, и изменения в политическом репертуаре граждан, и сдвиги в гендерных ролях, и подъем толерантности, и оригинальная теория демократизации, и объяснение совсем свежих явлений — «популистской волны» и ценностной поляризации в США… В столь разнородных тенденциях и событиях Инглхарт находит один и тот же корень.
Это поколение людей, для которых выживание уже не представляло проблемы. Они хотели чего-то большего
Этот корень — и теперь мы наконец скажем пару слов о главной идее Инглхарта — заключается в межпоколенческом ценностном сдвиге, вызванном новыми условиями жизни. Инглхарт отмечает, что после Второй мировой войны впервые в истории человечества огромные массы населения выросли в условиях экзистенциальной безопасности (в США это поколение называют «беби-бумеры»): речь идет о западных обществах, в которых поразительный экономический рост сочетался с установлением государства всеобщего благосостояния и отсутствием тяжелых войн.
Инглхарт сопоставил эти обстоятельства с пирамидой Маслоу: когда базовые потребности в выживании удовлетворены, человек передвигается на следующую ступень в пирамиде потребностей (ее вершина, по Маслоу, — самоактуализация, понятие, тесно связанное с инглхартовским «самовыражением»). Послевоенное поколение в странах Запада — хиппи и «мая 1968 года» — это поколение людей, для которых выживание уже не представляло проблемы. Они хотели чего-то большего. Их приоритетом оказалось высокое качество жизни и целый ряд ценностей и установок, связанных с этим новым ориентиром.
Концепция Инглхарта в теоретическом плане основывается на двух предпосылках: «гипотезе недостатка» (главным приоритетом для людей становятся то, в чем они острее всего нуждаются; эта гипотеза тесно связана с упомянутой пирамидой Маслоу) и «гипотезе социализации» (основные ценностные установки формируются в период взросления и остаются достаточно стабильными на протяжении всей жизни; поэтому изменение ценностей происходит именно в межпоколенческом разрезе). Но принципиально важно, что Инглхарт обосновал свои догадки эмпирически: собственно, отсюда и родился проект «Всемирного исследования ценностей». Инглхарт и его команда в течение 40 лет прослеживали, как вместе с изменением благосостояния и уровня жизни меняются ценности и установки — сначала в странах Запада, а потом и по всему миру.
Вся научная карьера Инглхарта свидетельствует о том, насколько важно все-таки понимать мир
Вместе с доктором наук и социологом Кристианом Вельцелем Инглхарт расположил страны в двумерной системе координат, одна из осей которой фиксирует позицию страны по шкале «традиционные ценности — секулярные ценности», а другая — по шкале «ценности выживания — ценности самовыражения» (оси приблизительно показывают, в какой мере в стране свершилась модернизация и постмодернизация соответственно). Эмпирическая обоснованность теории Инглхарта — вместе с ее экономностью и простотой допущений — не оставляет сомнений в ее значимости для понимания современных обществ.
Карл Маркс, которого можно считать одним из предшественников Инглхарта по теории модернизации, писал, что в предшествующие времена философы по-разному интерпретировали мир, теперь же пришло время его изменить. Вся научная карьера Инглхарта свидетельствует о том, насколько важно все-таки и интерпретировать, понимать мир, измененный бесшумными (и не очень) революциями.
