Сегодня в узбекском обществе всё громче раздаются голоса разных активистов, независимых экспертов о том, что Ш. Мирзиёеву следует отказаться от конституционного обнуления своих первых сроков правления. К примеру, известный независимый узбекский политолог Алишер Ильхамов в своем докладе, размещенном в его фейсбучном аккаунте, написал, что ради устойчивого развития Узбекистана обществу можно пойти на компромисс, и согласиться на дополнительные 7 лет правления Мирзиёева при условии, что он в это время проведет кардинальные демократические преобразования страны, её политической и судебной системы. (Напомним, что в предложенных в июне для общественного обсуждения конституционных поправках также предложено продлить правление президента с нынешних 5 годов на 7 лет.) Насколько всё это реалистично, что Ш. Мирзиёев откажется от «обнуления» и выберет другой вариант транзита своей власти? Об этом пишет политолог Талгат Мамырайымов в статье на check-point.kz.
А. Ильхамов в комментарии для check-point.kz считает, что Мирзиёев «вряд ли откажется от идеи обнуления своих первых двух президентских сроков, чтобы баллотироваться на третий». А. Ильхамов уточняет: «Обнуление уже стало накатанной колеей авторитарных лидеров на постсоветском пространстве в деле продления их президентских полномочий на неопределенно долгий срок. Единственная альтернатива обнулению — это полное снятие всех конституционных ограничений на продление президентских полномочий. На это могли пойти самые одиозные автократы, такие как Ниязов, Бердымухамедов и Рахмон. Суть в обеих сценариях одна — желание этих авторитарных лидеров править пожизненно». Однако не всё так просто – в ситуации вокруг обнуления прошедших президентских сроков Мирзиёева есть разные «подводные» течения.
Репутации и легитимности сегодняшней реформы конституции РУз с целью обнуления предыдущих сроков правления Мирзиёева серьезный урон нанёс кровавый разгон протестующих в Каракалпакстане. Довольно значительное количество самих этнических узбеков недовольны тем, что даже после этой трагедии власти намерены провести референдум по изменению конституции. К тому же они указывают на отсутствие всенародного обсуждения предлагаемых конституционных поправок, что весь этот процесс – имитация и спектакль, ибо не отображаются общественные предложения, и нет их анализа. Отдельные независимые узбекские эксперты в соцсетях пишут, что предлагаемые изменения в конституцию не касаются права «баллотироваться на третий срок действующему президенту».
То есть получается, что при любом раскладе, несмотря на эти конституционные изменения, у Миризёева есть возможность править «бесконечно», что вызывает негодование среди существенного числа узбекистанцев. Наверное, Ш. Мирзиёев осознает, что игры с конституцией в плане «бесконечного» продления своих полномочий до добра не доведут, как это случилось, например, с Н. Назарбаевым, который в том числе и за счет такого произвола создал в народе ненависть к себе. Собственно, в июне сам Ш. Мирзиёев указал на то, что «единственным источником и автором Конституции является народ», соответственно, предложив её вынести на всенародное обсуждение.
Среди прочего следует учитывать, что сегодня на фоне галопирующего роста инфляции, потери многими узбекскими мигрантами работы в России резко ухудшилось социально-экономическое положение большей части узбекского общества. Эти проблемы усугубляются произволом чиновников на местах, в частности тех, кто уверен в своих прочных позициях в новой конфигурации власти, сложившейся при Мирзиёеве. (Кстати, данный факт негативно отражается на имидже и политическом рейтинге второго президента Узбекистана.) Постсоветские народы в большинстве своем (в силу тоталитарного прошлого и настоящего) являются носителями двоемыслия, когда одновременно поклоняются власти, приспособляются к ней, и параллельно ненавидят её, открыто не выражая это – они носят в себе острую неприязнь и полное недоверие к власти. В этих условиях легитимность «мирзиёевской» операции по обнулению довольно низка на самом деле.
Понятное дело, что этой латентной злостью масс могут, по крайней мере в будущем, воспользоваться разные заинтересованные игроки, направив толпу в нужное для себя русло с помощью разных популистских лозунгов, требований и обещаний. Вообще в ряде узбекских регионов есть большое недовольство местных элит на Мирзиёева после того, как их лидеры потеряли «хлебные» должности, которые они имели при И. Каримове. Разумеется, сейчас открыто выражающих несогласие с конституционными правками – весьма и весьма мало. И в настоящее время подавляющее большинство узбеков готовы принять предложенные Мирзиёевым «правила игры». Узбекский центр изучения общественного мнения РЦИОМ «Ижтимоий фикр» недавно провел телефонный опрос, по которому 83% опрошенных узбекистанцев согласны на правки Конституции. (Хотя специалисты выразили сомнение в валидности данного опроса.)
Но, как показывает мировая история, политический процесс в каждой стране зачастую направляется ничтожным количеством членов общества (одним или несколькими процентами от общего числа). Кроме того, ограничение гражданского, политического участия в системном поле, в конце концов, приводит к подключению внесистемных – радикальных путей политической артикуляции, что показали январские события в Казахстане. Да, можно сказать, что Ш. Мирзиёев со своими родственниками, «друзьями» полностью контролирует Узбекистан, и сегодня там нет такого человека, кто посмеет бросить ему вызов в борьбе за власть. Так, прошлые президентские выборы прошли без малейших рисков для власти Ш. Мирзиёева, когда его администрация уверенно держала руку на пульсе общественных настроений.
Но всё течёт, всё меняется, как говорили древние греки. Особенно если этого захочет та же Москва, когда Ш. Мирзиёев, допустим, начнет вести полностью независимую от воли того же Кремля политику. Ситуация усугубляется тем, что Ш. Мирзиёев, по-видимому, не имеет преемника, которому он с чистой душой передал бы свою власть, рассчитывая так сохранить статус-кво своих политических и экономических интересов. А. Ильхамов думает, что Мирзиёев «не захочет играть в демократию и оставлять свой пост, когда истечет даже третий срок». Впрочем, А. Ильхамов считает, что если Мирзиёев и после третьего срока захочет продлить свое правление, «то страну ожидает кризис власти, такой, какой мы наблюдали недавно в Казахстане». Скорее всего, Ш. Мирзиёев это понимает, и, возможно, прорабатывает и другие сценарии сохранения устойчивости своих политических интересов в будущем.
Не исключено, что Ш. Мирзиёев в качестве варианта «транзита» рассматривает передачу власти своей старшей дочери Саиде. Может быть, поэтому она в последнее время активно пиарится, занимается продвижениями всего спектра прав женщин в узбекском обществе. Как известно, С. Мирзиёева является членом республиканской комиссии по обеспечению гендерного равенства, по сути, направляя гендерную политику в стране. Её усилия по развитию прав женщин в Узбекистане активно поддерживают разные известные эксперты, тем самым, создавая позитивный пиар для всего данного процесса. В целом, в последнее время Саида Мирзиёева часто выступает на официальных мероприятиях, как самый настоящий публичный политик, делает разные значимые для общества заявления, особенно по резонансным делам уязвленных прав женщин. Однако узбекская элита, как и подавляющая часть узбеков, придерживается патриархальных ценностей, и, соответственно, вряд ли готова принять С. Мирзиёеву, как следующего президента Узбекистана.
Между тем можно подготовить общество к такому сценарию – узбеки быстро учатся новому. В этой связи примечательно, что С. Мирзиёева всё чаще стала говорить о важной роли женщин в жизни общества и страны. Например, в таком стиле: «Образованный сын — опора родителей, образованная дочь — оплот всей нации». Прямо заявка на то, чтобы быть оплотом узбекской нации. Тем более, что в мусульманских странах были случаи успешного правления женщин, например, турецкого премьера Тансу Чиллер, Шейх Хасина Вазед — премьер-министра Бангладеш. Первая женщина-президент Сингапура Халима Якоб является первым в мире президентом, носящим хиджаб. В Кыргызстане переходным президентом была Р. Отунбаева. Есть примеры, когда в мусульманских странах дочери перенимали власть своих отцов. В частности, дочь первого президента Индонезии А. Сукарно Мегавати Сукарнопутри была 5-м президентом Индонезии.
Как бы то ни было, в истории очень мало случаев, когда авторитарные лидеры хорошо заканчивали свое правление, если до конца держались за власть, не допуская к ней никаких альтернативных политиков. Но автократ может поступить мудро и дальновидно, как, например, Дэн Сяопин. Как известно, Сяопин не только добровольно ушел из большой политики, но и перед этим начал модернизацию Китая, поставив его на рельсы развитой экономики. Ш. Мирзиёев может и по примеру Сяопина обеспечить альтернативную преемственность верховной власти, сохранив тем самым все привилегии и добрую память о себе в народе. Благо Мирзиёев популярен у большинства узбеков, поскольку провел некоторую либерализацию экономической и политической сфер. Благодаря его реформам многим узбекам стало легче заниматься бизнесом, выезжать на заработки в Россию. Мирзиёев начал диверсификацию узбекской экономики, по итогам которой она может стать самой инновационной в Центральной Азии.
Референдум по изменению узбекской конституции еще не назначен, но ранее было заявлено, что конституционные поправки должны быть осуществлены не позднее декабря текущего года. Как поступит в этой ситуации Мирзиёев, будет действовать также, как и другие старые автократы из нашего региона? Хочется верить, что даже если он проведет «обнуление», то постарается это компенсировать некими модификациями транзита своей власти, чтобы не повторить ошибок того же Н. Назарбаева. То, что Мирзиёев недавно заменил руководителя своей администрации на человека с опытом учебы и работы на Западе, может быть свидетельством смены государственного курса как во внутренней, так и во внешней политике. По меньшей мере, А. Ильхамов полагает, что Мирзиёев при пролонгации своей власти будет учитывать общественное мнение, «видимо, дорожа своим имиджем реформатора, который он приобрел, начиная с 2017 года»…
