Вы не знаете, что вы не зомби, кем бы вы ни были. Вы говорите: «Ну, да, знаю. У меня есть непосредственное знание своего сознания». Нет, у вас нет ничего подобного. Вы верите, что вы воспринимаете сцену напротив вас, что вы слышите мой голос и т.д. Но это все ваши убеждения. Знаете ли вы, откуда берутся эти убеждения? Все это происходит из-за мозговых процессов. Знаете ли вы, что это за мозговые процессы? Нет. На самом деле вы почти ничего о них не знаете, пишет философ Дэниел Деннет.
Люди, у которых есть два я, три я, четыре я, и которые остаются стабильными – а такое случается на самом деле, и мы многому можем научиться, глядя на такое. Я полагаю, что рано или поздно мы поймем, что единство сознания – это достижение, а не нулевой порог… Ты не родился в единстве с собой. И большинство из нас со временем приобретает единство сознания, но оно может серьезно распасться при определенных клинических условиях. Да и в нормальной ситуации ничего не гарантирует его единства.
Протеины, которые обеспечивают функционирование ваших нейронов и других клеток вашего организма, у них нет никакой свободы воли. Это так. Это маленькие роботы с очень небольшим пространством свободы. Но это еще не значит что вы сами, хотя и состоите из этих нейронов, не являетесь свободными.
Мы не хотим наблюдать все эти скопления атомов. Мы хотим видеть жидкости, твердые тела, цвета и чувствовать текстуры. Все это в какой-то степени иллюзия пользователя, созданная для того, чтобы нам было легче ориентироваться в мире, точно так же, как у вашего смартфона есть иллюзия пользователя. Вы не хотите знать, что происходит внутри вашего смартфона. Есть десятки уровней сложности, о которых вам лучше не знать. Они бы только запутали вас. Вы хотите иметь удобный, нарциссически ориентированный, настроенный набор репрезентаций. И это то, что есть сознание.
Мы – роботы, обладающие сознанием. Мы – роботы, состоящие из роботов, состоящих из роботов. И когда вы лезете внутрь, копаетесь в мозгу, то вот что вы там внутри находите: там все кишит маленькими клеточными роботами и даже субклеточными, протеинами и т.д. Но я не верю, что нам стоит создавать сознательных роботов. Потому что сознательные роботы будут опасны как для нас, так и для самих себя. Нам нужны умные машины, а не искусственные коллеги.
Все, что происходит в мире, находит отражение в мозгу. Мозг – это место, где хранятся воспоминания, место, где хранятся не только ваши воспоминания, вы их также можете называть вашими когнитивными рефлексами. Тот факт, что вы можете на кого-то наброситься, или испугаться чего-то, или успокоиться, или проявить храбрость – все эти эмоциональные реакции на события в мире оказываются возможными благодаря директивам мозга.
Всякий верующий является атеистом по отношению к большинству богов. Кто-то не верит в бога дождя, в Тора, в Заратустру или Нептуна, или Зевса. Но некоторые являются атеистами по отношению ко всем богам.
Мне кажется, что клирики – те, кто женит людей, хоронит людей, крестит детей, утешает людей, советуют людям именно то, что они хотят услышать – это ужасная работа, и я переживаю за клириков, которые не могут оставить свой труд, поскольку огни не могут на самом деле верить в то, что они говорят людям. Но по меньшей мере ущерб, который они наносят, минимален. Они вредят сами себе больше, чем окружающим, и они помогают старикам и старухам покидать этот свет без психологической травмы, связанной с утратой веры.
Давайте вернемся на тысячу лет назад, в 1021 год, а теперь еще на сто лет назад, в 921 год. Нет ничего, что человек из 1021 года мог бы рассказать о мире нового человеку из 921 года, разве что кто был королем и все такое. Люди столетиями не узнавал ничего нового. А теперь сравните то, что человек из сегодняшнего дня мог бы рассказать человеку из 1921 года. Огромная разница. Если бы у нас была машина времени, и мы отправились в 1921 год, мы бы потрясли людей тем, что знаете о мире, и чего не знают они. Но тысячу лет назад ничего подобного не было. Все оставалось примерно одним и тем же. Таков мир, в котором наблюдается рост знания, и который возник благодаря просвещению и разуму за последние 400 лет.
Я понимаю, что люди, которые не понимают науку, сторонятся науки, на самом деле страшно боятся науки. И в каком-то смысле они правы, что так ее боятся. Потому что люди, которые знают науку, это люди, которые знают, как делать различные вещи в будущем. А если они не знают, как делать подобное, то они оказываются в очень зависимом положении. И им бы по-хорошему нужно было бы получить соответствующее образование, а то прогресс ведь не остановишь.
Мне нравится смотреть, как хищные птицы учат своих птенцов охотиться, как быть летающим хищником. Или как сбрасывать моллюсков на скалы, а затем поедать их. Можно научить, как быть нечеловеческим животным, но такая педагогика не использует объяснение, а объяснение является условием понимания. А мы являемся единственным видом, который умеет объяснять.
Я думаю, что существование биосферы настолько прекрасно, что нам бы стоило признать, что боль – это ее существенная часть. Страдание – тоже неотъемлемая ее часть. Мы, люди, страдаем больше всех, поскольку обладаем воображением. Мы можем предвидеть. Существенная часть страданий связана с предчувствием и воспоминаниями. И существует не так много видов страдания, не связанных с ними. И то же самое когда большая рыба есть маленькую, а киты едят планктон. И даже у китов есть очень узкое представление о своих проблемах, хотя оно куда шире, чем у большинства живущих на земле организмов. Но мы куда более продвинуты, чем киты и дельфины, и шимпанзе, и собаки, и птицы в нашей способности воображать свое и чужое страдание.
Когда близкий друг или член семьи умирает, требуется много времени, чтобы избавиться от всех наших привычек, которые зависят от того, что они все еще с нами. И эти привычки очень часто порождают в основном галлюцинаторные убеждения, что они все еще с нами, что они призраки. Что мы все еще можем поговорить с ними. Они могут нам сниться. Или мы просто чувствуем их присутствие дома, хотя их больше нет. «Она стоит прямо позади меня». Нет, это не так. Но ты так привык к тому, что она стоит там, что как бы чувствуешь ее присутствие.
Я полагаю, что поиски внеземных цивилизаций могут быть достаточно обоснованны, если только рассчитаны на быстрый результат. Но они не дают результата. И я думаю, что не дадут. Но все равно мне кажется, что это стоящее занятие, хотя отчасти я надеюсь, что ничего из этого не выйдет. Потому что вдруг мы обнаружим внеземной разум, а первое, что мы сможем расшифровать из его послания, окажется криком о помощи?
