Big Think: лобстеры и медузы дают представление о том, как выглядит бессмертие

Одним из старейших сохранившихся литературных произведений в мире является «Эпос о Гильгамеше». В этом древнем произведении – со всеми его мифическими говорящими животными и героическими сражениями – довольно легко потеряться, однако в его центре оказалась одна из наиболее фундаментальных и универсальных идей всех времен, а именно поиски бессмертия. Суть «Эпоса» сводится к тому, что Гильгамеш хотел жить вечно.

От поэзии древней Месопотамии до «Индианы Джонса и Последнего крестового похода», от золотых яблок до философского камня, люди всегда и везде стремились раскрыть секрет вечной жизни.

И, возможно, секрет бессмертия не так неуловим, как мы думаем. Вместо того чтобы искать священные реликвии или обращаться к научной фантастике, нам, вероятно, следует переключить внимание на животный мир, чтобы понять, как природа отвечает на этот древнейший вопрос.

Если вы когда-нибудь окажетесь в ресторане Red Lobster или соберетесь съесть ролл с лобстером, остановитесь на минутку и подумайте о том, что вы, возможно, едите ключ к вечной молодости. Чтобы понять почему, нам необходимо разобраться, как протекает процесс старения.

По мере старения вы уже не можете не замечать, что ваше тело все чаще начинает скрипеть и хрустеть, что выполнение даже простых задач требует все больше усилий и что шутки о похмелье уже не вызывают у вас веселый смех. Наши тела созданы таким образом, что со временем они начинают слабеть и изнашиваться. И это изнашивание, то есть физиологическое старение, происходит на клеточном уровне. В какой-то момент клетки нашего организма перестают делиться, однако они остаются в нашем теле, живые и активные. Нам необходимо, чтобы клетки делились, потому что так мы растем и восстанавливаемся после травм и болезней. К примеру, если вы обрезались или поработали на силовых тренажерах в спортзале, именно механизм деления клеток помогает вам замещать поврежденные ткани и восстанавливаться после полученного ущерба. Но со временем клетки перестают делиться. Они продолжают функционировать, делая для нас все, что в их силах, однако – как и люди в целом – клетки начинают работать медленнее и чаще допускать ошибки. В результате мы стареем.

А вот с лобстерами этого не происходит. В условиях обычного процесса клеточного деления «щиты» на концах наших хромосом, называемые теломерами, становятся немного меньше, и после каждого последующего клеточного деления они защищают нашу ДНК немного слабее. Когда этот процесс достигает определенной точки, клетка вступает в фазу физиологического старения и перестает делиться. Она не самоуничтожается, а просто продолжает существовать, как есть. Между тем у лобстеров или, как их еще называют, омаров есть особый фермент, называемый теломеразой, который помогает теломерам клеток оставаться такими же длинными и безупречными, какими они были всегда. Клетки омаров никогда не вступают в фазу физиологического старения.

Однако эволюция одной рукой дает, а другой забирает. Скелет ракообразных находится снаружи, и наличие постоянно растущего тела означает, что они рано или поздно неизбежно перерастают свой экзоскелет. Из-за этого им приходится постоянно сбрасывать свои старые оболочки и отращивать новые. Это, конечно, требует огромного расхода энергии, и когда лобстер достигает определенного размера, он уже просто не в состоянии потреблять достаточно калорий, чтобы отрастить новый панцирь размером с добрый особняк. То есть лобстеры умирают не от старости, а от истощения (а также от болезней и от рук рыбаков Новой Англии).

Хотя лобстеры пока не сумели достичь бессмертия, нам все же есть чему у них поучиться.

Но есть еще одно животное, которое добилось более заметных успехов, чем лобстеры, и оно стало единственным существом, которое ученые признали действительно бессмертным. Это медузы вида Turritopsis dohrnii. Это крошечные существа – самая большая такая медуза достигает размера мухи, – но они блестяще освоили один интересный трюк: они способны разворачивать свой жизненный цикл вспять.

Все начинается с оплодотворенной яйцеклетки, которая прикрепляется на какую-нибудь поверхность и начинает расти. На этом этапе они вытягиваются и начинают выглядеть как любая другая медуза. В конце концов они отделяются от этой поверхности и становятся зрелыми, полностью развитыми медузами, готовыми к размножению. Вроде, все как обычно.

Но медузы Turritopsis dohrnii умеют делать нечто удивительное. Когда обстановка становится неблагоприятной – например, возникает дефицит пищи или окружающая среда становится слишком агрессивной, – эти медузы могут вернуться на одну из первых стадий своего жизненного цикла. Как если бы лягушка снова превратилась в головастика, или муха снова стала личинкой. Как если бы взрослый человек внезапно сказал: «Хватит с меня этой работы, ипотеки, стресса и тревог. Я собираюсь снова превратиться в младенца». Или как если бы старик решил снова стать зародышем – чтобы прожить еще одну жизнь.

Разумеется, эта крошечная медуза размером с ноготь мизинца бессмертна не совсем в том смысле, который мы вкладываем в это понятие. Ее можно раздавить и съесть, как и любое другое живое существо. Но ее способность возвращаться на более ранние стадии своего жизненного цикла позволяет ей лучше приспосабливаться к определенным изменениям окружающей среды, а значит, теоретически она может жить вечно.

Хотя поиски секретов вечной жизни стары, как само человечество, примеры бессмертия крайне трудно найти даже в столь разнообразном животном мире. По правде говоря, эволюции все равно, сколько лет мы проживем, если мы сумеем прожить достаточно долго, чтобы передать свои гены потомству и обеспечить нашим детям базовый уход. Все остальное не имеет особого значения, и эволюция на самом деле не заботится о ненужном долголетии.

Однако гораздо более философский вопрос заключается в том, зачем мы хотим жить вечно? Все мы испытываем тягу к жизни, и все мы – по крайней мере на определенном этапе жизни – боимся умереть. Мы не хотим оставлять наших близких, мы хотим завершить начатые проекты, и все мы предпочитаем известную нам жизнь, а вовсе не неизведанное загробное существование. Но у смерти есть своя цель. Как утверждал немецкий философ Мартин Хайдеггер, смерть придает жизни смысл.

Если у путешествия будет конец, оно приобретет ценность. Стоит сказать, что играть в игру весело только потому, что она не длится вечно, любая пьеса обязательно должна завершиться, а слово приобретает смысл только на своей последней букве. Философия и религия учили нас на протяжении долгих веков: memento mori, или «помни о смерти».

Именно конечность делает жизнь столь прекрасной. Вот почему лобстеры и крошечные медузы кажутся такими унылыми.