Представление о том, что где-то существует идеальный человек, который подходит нам по всем параметрам, ошибочно и часто ведет к недовольству в отношениях. Люди ищут совместимости, не до конца понимая, что совместимость — это то, что появляется в процессе, а не предшествует любви.
«Теории и практики» подготовили перевод эссе, опубликованного в журнале The New York Times, о том, как чрезмерно романтические представления могут стать главным врагом отношений и есть ли у людей шанс на счастливый брак:
Это одна из тех вещей, что могут с нами случиться, которых мы боимся больше всего. Мы делаем все возможное, чтобы этого избежать. И все же мы все равно вступаем в брак не с тем человеком.
Отчасти потому, что, когда мы пытаемся сблизиться с другими, на поверхность выходит множество проблем. Мы кажемся нормальными только тем, кто нас знает не очень хорошо. В более мудром, более осознанном обществе, чем наше, стандартный вопрос на любом первом свидании был бы «Что с тобой не так?».
Возможно, у вас есть скрытая склонность приходить в ярость, когда кто-то с вами не согласен, или вы можете расслабиться только тогда, когда работаете, возможно, вы не очень уверены в близости после секса или замыкаетесь в ответ на унижение. Никто не идеален. Проблема в том, что до брака мы редко вникаем в сложность своей личности. Всякий раз, когда отношения угрожают нам выявлением наших недостатков, мы обвиняем партнеров и прекращаем их. Что касается наших друзей, они недостаточно заботятся о том, чтобы выполнять тяжелую работу по просвещению нас о нас самих.
Поэтому одна из привилегий находиться наедине с собой — это искреннее мнение, что жить с нами действительно довольно легко
Наших партнеров мы осознаем не лучше, чем себя. Естественно, мы пытаемся их понять. Мы навещаем их семьи. Мы смотрим на их фотографии и знакомимся с их однокурсниками. Все это создает у нас ощущение, что мы выполнили необходимое «домашнее задание» по узнаванию. Но нет. Вступление в брак превращается в обнадеживающую и бесконечно добрую игру для двоих, которые еще не знают, кто они и кем может быть человек напротив, но уже связывают себя будущим, которое не просто не могут себе представить, но тщательно избегают этого расследования.
На протяжении большей части зафиксированной истории люди вступали в брак по разным логичным причинам: поскольку ее участок земли примыкал к вашему, у его семьи был процветающий бизнес, ее отец был магистратом в городе, у него был замок, за которым нужно было следить. И из таких разумных браков образовывались одиночество, неверность, оскорбления, жестокосердие и плач, доносящийся из-за дверей детской. Глядя на ситуацию в ретроспективе, мы видим, что брак на основе разума вообще не был разумным — чаще он был целесообразным, но ограниченным, снобистским и эксплуататорским. Вот почему союз чувств, который пришел ему на смену, в значительной степени избавлен от необходимости объяснять себя.
В чувственном браке важно лишь то, что два человека инстинктивно тянутся друг к другу и в глубине души знают, что это правильно. На самом деле чем более неблагоразумным кажется брак (возможно, прошло всего шесть месяцев с момента знакомства, у одного из партнеров нет работы или оба едва достигли подросткового возраста), тем безопаснее он может казаться. Безрассудство воспринимается как противовес всем ошибкам разума, этому катализатору страданий.
Престиж инстинкта — это травматичная реакция на слишком много веков, проведенных в необоснованной разумности
Но хотя мы считаем, что ищем в браке счастья, все не так просто. Чего мы действительно ищем, так это ощущения чего-то знакомого, которое вполне может усложнить любые наши планы на счастье. Мы стремимся воссоздать в наших взрослых отношениях чувства, которые мы так хорошо знали в детстве. Но любовь, которую большинство из нас испытывает на раннем этапе жизни, часто спутывается с другой, более деструктивной динамикой — желанием помочь взрослому, который потерял контроль, отсутствием родительского тепла, страхом перед гневом взрослого или отсутствием достаточного ощущения безопасности, чтобы говорить о своих желаниях. Как же логично на этом фоне то, что мы, взрослые, отвергаем некоторых кандидатов на вступление в брак не потому, что они ошибаются, а потому, что они слишком правы — слишком уравновешенные, зрелые, понимающие и надежные, — учитывая, что такая правильность кажется нашим сердцам чуждой.
Мы вступаем в брак не с теми людьми, потому что любовь не ассоциируется у нас с чувством счастья
Мы также делаем ошибки, потому что чувствуем себя одиноко. Никто не может быть в оптимальном настроении для адекватного выбора партнера, когда быть одиноким становится невыносимо. Чтобы быть разборчивыми, сперва мы должны полностью смириться с перспективой долгих лет одиночества — в противном случае мы рискуем больше полюбить ощущение, что мы больше не одни, чем полюбить партнера, который избавил нас от этой участи.
Наконец, мы вступаем в брак, чтобы сделать постоянным это приятное чувство. Мы представляем, что брак поможет нам сохранить радость, которую мы испытали, когда впервые подумали сделать предложение — возможно, вы были в Венеции, в лагуне, катались на моторной лодке под вечерним солнцем, отбрасывающим блики на море, и болтали об аспектах ваших душ, которые, казалось, раньше никто никогда не понимал, планируя чуть позже съесть в ресторане ризотто. Мы вступаем в брак для того, чтобы эти ощущения оставались неизменными, но не замечаем, что между этими чувствами и институтом брака не существует прочной связи. На самом деле брак решительно перемещает нас в совсем другую, более административную плоскость, которая, возможно, сопряжена с жизнью в загородном доме с долгими поездками на работу и сводящими с ума детьми, которые убивают страсть, благодаря которой они появились. Единственный общий ингредиент первой и второй ситуации — это наш партнер. И, возможно, он был неподходящим ингредиентом.
Хорошая новость заключается в том, что, если мы вдруг обнаружим, что вступили в брак не с тем человеком, это не имеет значения
Мы не должны отказываться от него или нее, а только от основополагающей романтической идеи, на которой последние 250 лет основывалось западное понимание брака: что где-то есть идеальное существо, которое может удовлетворить все наши потребности и каждое наше стремление.
Нам нужно сменить романтический взгляд на трагичное (а иногда и комедийное) осознание того, что каждый человек будет нас расстраивать, гневить, раздражать, сводить с ума и разочаровывать — и мы (без всякого злого умысла) поступим с ним точно так же. У нашего чувства пустоты и незавершенности может не быть конца. Но все это не является чем-то необычным или основанием для развода. Выбор того, кому посвятить себя, — это просто момент определения, ради каких конкретных страданий мы больше всего готовы пожертвовать собой.
Такая философия пессимизма предлагает решение многих проблем, связанных с браком. Может показаться странным, но пессимизм снимает чрезмерное давление со стороны воображения, которое наша романтическая культура оказывает на брак. Неспособность одного конкретного партнера спасти нас от горя и меланхолии не является аргументом против этого человека и не является признаком того, что союз обречен на провал или нуждается в улучшениях.
Нам больше всего подходит не тот человек, кто разделяет все наши вкусы (его или ее не существует), а тот, кто может разумно улаживать различия в них, — человек, умеющий не соглашаться. Вместо некой условной идеи идеальной взаимодополняемости именно способность с великодушием терпеть различия является истинным признаком того, что перед вами «не слишком неподходящий» человек.
Совместимость — это достижение любви, она не должна быть ее предваряющим условием
Романтизм нам не помог, это суровая философия. Из-за нее многое из того, что мы переживаем в браке, кажется чрезвычайным и ужасающим. Мы оказываемся в одиночестве и убеждаемся, что наш союз со всеми его недостатками не является «нормальным». Но мы должны научиться приспосабливаться к «неправильности», стремясь принять более снисходительный, юмористический и доброжелательный взгляд на себя и своего партнера.
