Политолог Шалкар Нурсеит, проанализировавший выступления и интервью Касым-Жомарта Токаева за минувший год, объясняет, отчего президент почти перестал говорить на тему политических реформ и почему последние тренды в политике свидетельствуют об усилении репрессивной машины и пророссийского вектора.
«ПОЛНОМОЧИЯ НИКУДА НЕ ДЕЛИСЬ, ИМИ СЕЙЧАС ПОЛЬЗУЕТСЯ САМ ТОКАЕВ»
Пётр Троценко: В своих интервью и выступлениях, как прошлогодних, так и начала 2024 года, Токаев делает акцент на экономике и старается меньше говорить о политических преобразованиях. Почему?
Шалкар Нурсеит: Во время прошлогодних выступлений Токаев несколько раз говорил о том, что мы уже разобрались с политической реформой и сейчас настало время реформ экономических, поэтому в его сентябрьском послании 2023 года акцент был сделан на экономическом развитии страны. Другими словами, Токаев повторил тезис Назарбаева «сначала экономика, потом политика».
Токаев несколько раз утверждал, что благодаря ему и его реформам политическая система Казахстана изменилась в лучшую сторону. И президент не стесняясь называет эти имитации демократическими реформами. Некоторые представители администрации президента, а также некоторые представители обеих палат все эти вещи называют реформами вслед за президентом.
Пётр Троценко: Почему «имитации»? У нас прошёл референдум по поправкам к Конституции, президент теперь сможет находиться у власти только один семилетний срок. Это ли не признак демократизации?
Шалкар Нурсеит: Никто не гарантирует, что президент не сможет внести новые поправки в Конституцию, когда ему в голову придёт такая идея. Так что в ближайшие пару лет мы вполне можем увидеть очередные поправки, потому что самый главный закон страны не ограничивает действия президента в плане изменения Конституции. Здесь я бы хотел отметить, что сам Токаев официально признал, что президентские полномочия не ограничились после так называемых политических реформ, после двукратного изменения Конституции в 2022 году.
3 января Токаев выступил с интервью в газете Egemen Qazaqstan, где признался, что члены партии «Аманат» проконсультировались с ним [в 2022 году] перед тем, как выдвигать Алихана Смаилова на должность премьер-министра. То есть сначала он говорит, что у нас изменилась процедура выдвижения кандидата на пост премьер-министра: сначала партия большинства выдвигает своего кандидата, затем эта кандидатура согласовывается с президентом, после чего её утверждает парламент. Но Токаев признаёт, что президент имеет влияние на партию «Аманат», несмотря на то что по новым поправкам в Конституцию президент не может быть членом какой бы то ни было партии.
Пётр Троценко: У политического курса Казахстана есть цель, которую Токаев озвучил ещё в 2019 году: «Сильный президент — влиятельный парламент — подотчётное правительство». А как можно идти по пути демократизации без сильного и авторитетного руководителя?
Шалкар Нурсеит: Мы знаем, к чему привела абсолютная власть экс-президента Назарбаева, и сам Токаев признаёт, что выстроенная Назарбаевым система давала президенту широчайшие полномочия. Эти полномочия никуда не делись, ими сейчас пользуется сам Токаев. И последние репрессии в отношении гражданских активистов, журналистов независимых СМИ показывают, что на самом деле Токаев использует свои полномочия в первую очередь для увеличения собственного политического веса, что делает его практически вторым «елбасы».
УСИЛИВАЮЩЕЕСЯ ДАВЛЕНИЕ НА ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И «ПРИЗНАКИ ПОЛИЦЕЙСКОГО ГОСУДАРСТВА»
Пётр Троценко: Если продолжить разговор о политических реформах, то мне кажется, что именно в своём январском выступлении 2022 года Токаев задал вектор для политического развития последующих нескольких лет. И политическая ситуация в Казахстане складывается по лекалам, заданным Токаевым два года назад.
Шалкар Нурсеит: В начале прошлого года мы уже обсуждали риторику Токаева до и после Январских событий, и это была абсолютно разная риторика. Тогда я сказал, что после Январских событий Токаев взял курс на второго «елбасы», а сейчас мы становимся свидетелями того, что он остаётся верен этому курсу. Если вы заметили, Токаев стал меньше писать в Twitter’е, где он даже высказывался о вопросах, не касающихся напрямую политики. До своего президентства, когда Токаев был спикером сената, он писал о разном. Например, что в Казахстане не стоит праздновать День святого Валентина, потому что это противоречит нашим национальным ценностям. А ещё до Январских событий Токаев заявил через своего пресс-секретаря, что в Казахстане не должно быть таких передач, как «Қалаулым». Это рейтинговое телешоу, в котором молодые парни и девушки пытаются найти себе пару. Но тогда у него была роль «младшего президента», а после Январских событий Токаев стал де-факто полноценным авторитарным президентом со всеми полномочиями.
Сейчас мы наблюдаем, как через новый законопроект «О масс-медиа» в Казахстане пытаются ограничить свободу слова и деятельность независимых СМИ, в том числе международных. Я думаю, это была реализация инициативы президента, который дал вектор развитию внутренней политики в первые дни после Январских событий. Он обозначил, какие организации, какие акторы должны быть таргетами этой репрессивной политики. Не случайно летом прошлого года власти обнародовали список НПО и гражданских лиц, получающих финансирование извне. Плюс у нас было несколько нападений на независимых журналистов, подвергались DDoS-атакам и аккаунты некоторых редакций в соцсетях, всё это нужно рассматривать вкупе как результат политики токаевского режима.
Пётр Троценко: Обращал ли внимание президент на права человека или свободу слова в своих выступлениях последнего года?
Шалкар Нурсеит: В 2023 году он на эти вопросы особо внимания не обращал. Основной акцент сейчас делается на «деелбасизации», усилении политической власти Токаева и продолжении строительства полицейского государства.
Пётр Троценко: Прямо-таки «полицейского»?
Шалкар Нурсеит: Да. Потому что у нас правоохранительные органы и силовые структуры используются в целях ограничения гражданских и политических свобод. И, самое главное, в своём интервью от 3 января Касым-Жомарт Токаев заявил, что в Казахстане нет политических заключённых, потому что в законодательстве «нет ни одного указа, ни одного закона, ни одного другого нормативного документа, по которому граждане могли бы преследоваться за свои политические взгляды». То есть, по логике президента, если в стране нет закона о репрессиях и цензуре, значит, нет и проблемы.
Но при этом мы наблюдаем, как в Казахстане усиливается давление на гражданское общество в лице гражданских активистов, политзаключённых и средств массовой информации. Даже проведение закрытых судов стало регулярной практикой: в закрытом формате судят Марата Жыланбаева (лидера незарегистрированной оппозиционной партии «Алға, Қазақстан!» приговорили к семи годам лишения свободы по «экстремистским» статьям. — Ред.) и [журналиста] Думана Мухаммедкарима. Даже суды над [бывшим председателем КНБ] Каримом Масимовым и Диким Арманом тоже в закрытом режиме. Всё это говорит о том, что в Казахстане усиливаются признаки полицейского государства.
Я думаю, неслучайно Токаев стал меньше говорить про права человека, про демократизацию, либерализацию политической системы. Потому что, по логике действующего режима, если проблема не обсуждается, значит, её нет. Соответственно той же логике, если в стране не будет свободных СМИ, которые не освещают проблемы, значит, не будет и проблем.
«ДОМИНИРУЮТ РОССИЙСКИЕ ИНТЕРЕСЫ»
Пётр Троценко: Давайте поговорим о выступлениях Касым-Жомарта Токаева на международной арене. В 2022 году всем запомнилось выступление президента на экономическом форуме в Санкт-Петербурге, где он заявил, что Казахстан не признаёт так называемые ЛНР и ДНР. После этого многие стали думать, что Токаев настолько крут, что может перечить самому Путину, произносить вслух неудобные вещи и что Казахстан взял курс на отдаление от России. Были ли подобные выступления в прошлом году?
Шалкар Нурсеит: Нечто похожее было прошлой осенью, когда Токаев посетил с официальным визитом Германию и, выступая перед журналистами, сказал, что Казахстан будет соблюдать санкционный режим, то есть не будет давать возможность коммерческим структурам обходить экономические санкции в отношении России. В этом же выступлении Токаев сделал большой акцент на том, что надо перестать воевать санкциями и использовать более рациональный подход с соблюдением международного права, то есть здесь он пытался донести мысль о том, что война санкций невыгодна как для западного бизнес-сообщества, так и для бизнес-структур в нашем регионе, в том числе в России.
Кстати, я думаю, что немецкое бизнес-сообщество тоже лоббировало доминирование этого тезиса на встрече между президентом Казахстана и немецким канцлером, потому что немецкие компании входят в топ компаний, которые понесли наибольшее число убытков из-за санкций, внедрённых после войны России с Украиной. И они начали рассматривать Казахстан как страну, которая может помочь реабилитировать эти бизнес-процессы, и, конечно же, при этом их интересуют и наши ресурсы.
Казахстан пытается быть многовекторным, но при этом ни для кого не секрет, что во внешней политике доминируют российские интересы. Даже в официальных документах говорится, что Казахстан рассматривает Россию как стратегического партнёра.
Пётр Троценко: В чём именно выражается доминирование российских интересов?
Шалкар Нурсеит: Приведу три примера из прошлого года. Первый — во время той же пресс-конференции для журналистов в Германии Токаев заявил, что Казахстан не является «антиРоссией». Важная деталь: Токаев озвучил этот тезис, отвечая на вопрос корреспондента казахстанского СМИ «Казинформ». Вполне возможно, что вопрос и ответ были заранее подготовлены администрацией президента, чтобы не выглядеть антироссийскими в глазах Кремля.
Второй пример: список «друзей Путина», составленный журналом Economist на основе анализа 11 индикаторов и состоит из трёх главных блоков. Первый блок — военный, в котором рассматриваются вопросы, являются ли указанные страны военными союзниками России, есть ли на их территории российские военные базы, зависят ли они от российского оружия, проводили ли эти страны на своей территории военные учения совместно с Россией. Второй блок — дипломатический. В нём рассматривались вопросы о том, голосовали ли эти страны за или против России при принятии ключевых резолюций ООН касательно войны в Украине и не только. И третий блок был посвящён вопросам энергетики и экономики, полагаются ли упомянутые в списке страны на российский газ, зависят ли от российских АЭС и атомных технологий, какова доля торговли с Россией в их общем товарообороте. Также был рассмотрен вопрос, вырос ли экспорт в Россией после начала войны в Украине.
В этот список попали 12 государств, Казахстан находится на четвёртом месте вместе с Таджикистаном и Ираном. Я думаю, это тоже показатель того, что Казахстан геополитически зависим от России, и это выражается во внешней политике Казахстана.
Третий пример — это опрос исследовательской группы «Левада-центр», результаты которого были опубликованы в мае 2023 года: россияне назвали топ-пять друзей и топ-пять врагов России. По мнению россиян, Казахстан входит в топ-пять друзей, находясь на четвёртом месте после Беларуси, Китая и Индии. Пятое место досталось Армении. Я думаю, что россияне следят за новостями, за решениями казахстанских властей во внешней политике и при голосовании ООН. Важно отметить, что в опросах «Левада-центра» Казахстан, по мнению россиян, всегда находился в списке друзей России.
Политические процессы внутри страны говорят о том, что у нас пророссийская внешняя политика, плюс в политической элите Казахстана доминирует склонность к России.
Казахстанские власти и провластные эксперты преподносят либерализацию политической системы как антироссийскую или антикитайскую политику, причиняющую ущерб национальным интересам Казахстана. На самом деле это манипуляция для оправдания отсутствия политической воли и конкретных действий по реформированию политического наследия Назарбаева — консолидированного авторитарного режима. Если «деелбасизация» ограничится ликвидацией памятников Назарбаеву, переименованием улиц и проспектов Назарбаева, переделом активов семьи первого президента и не произойдут изменения в самой системе, то бенефициарами этого процесса станут только действующий президент и его близкое окружение. Персоналистские авторитарные режимы везде так работают.
