Политолог анализирует прошедший в Астане саммит Шанхайской организации сотрудничества.
Казахстан не в первый раз принимает у себя саммит ШОС. Хотя особенностью нынешнего мероприятия является то, что оно проходило в новой геополитической реальности, после начала войны в Украине, которая серьезным образом повлияла на расклад геополитических сил.
ШОС и новая реальность
Главным выгодополучателем от этого нового расклада является Китай, так как санкционное давление на Россию постепенно превращает её в экономического «младшего брата» для Пекина, по сути сведя ЕАЭС к роли канала для серого импорта из Поднебесной. А внутренние проблемы ОДКБ ещё больше расчищают место для ШОС как для единственного провайдера безопасности в ЦА. По крайней мере до тех пор, пока не появится еще один такой провайдер в лице военного альянса тюркоязычных стран.
В течение долгого времени Россия рассматривала и ЕАЭС, и ОДКБ не только в качестве своего геополитического инструмента «собирания земель», но и как некий негласный противовес геополитической и геоэкономической активности Китая на постсоветском пространстве. Но, судя по всему, дело идёт к тому, что Китай со временем, как удав, проглотит и переварит и ЕАЭС, и ОДКБ — по мере того как Россия все больше будет усиливать свою военно-политическую и экономическую зависимость от Поднебесной.
Кстати, вступление Беларуси в ШОС можно рассматривать как часть этого процесса медленного «заглатывания», так как в ШОС уже входят практически все члены ЕАЭС и ОДКБ.
В результате ШОС надо воспринимать как часть геополитического конструктора, который Китай собирает уже долгие годы, чтобы формировать глобальную повестку дня. Поэтому неудивительно, что на саммите ШОС также была предложена инициатива «О мировом единстве за справедливый мир и согласие», которая должна была эту повестку обозначить.
Два колеса
Первоначально ШОС создавалась как организация с одним колесом. И этим колесом была безопасность, которая до сих пор является замковым камнем этой организации. Сначала это была безопасность, связанная с решением всех пограничных вопросов между членами организации. Потом это была китайская модель безопасности на основе борьбы с «тремя видами зла» — терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом. Кстати, на саммите ШОС в Астане также была одобрена программа сотрудничества по противодействию терроризму, сепаратизму и экстремизму на 2025–2027 годы.
Но со временем Китай посчитал, что для большей устойчивости ШОС к этой организации надо также добавить еще одно колесо — экономику. Тем более что уже сейчас, по официальным заявлениям, экономика всех членов ШОС — это четверть мирового ВВП и 15% от общего объема мировой торговли.
На уровне двусторонних экономических контактов со странами Центральной Азии видно, что Китай наращивает объёмы торговых отношений. С Казахстаном этот товарооборот составил $41 млрд, что сделало КНР крупнейшим торговым партнером Казахстана в 2023 году.
Три сферы китайского интереса
Китай в Центральной Азии интересует три сферы активного сотрудничества. Первая сфера — нефтегазовая. Ведь для Китая на фоне роста напряженности вокруг Тайваня обеспечение безопасности транспортировки нефти по суше также связано с Казахстаном и Центральной Азией. При этом Китай уже использует геополитическое ослабление России для того, чтобы продавливать себе довольно низкую цену на российские энергоресурсы, значительная часть из которых также идёт транзитом через страны ЦА.
Вторая сфера — это продовольственная, в том числе с учётом климатических изменений, которые начинают влиять и на Китай.
Третье направление связано с разведкой и добычей критических материалов и редкоземельных металлов, где Китай уже является мировым лидером. Кстати, Таджикистан в этом направлении давно уже стал одним из важных партнёров Китая. Это, среди прочего, объясняет, почему Си Цзиньпин после Казахстана едет в Таджикистан, где работает немало китайских предприятий и с кем идёт активное военно-политическое сотрудничество.
При этом пока никаких серьёзных крупных экономических проектов под эгидой ШОС так и не было реализовано, несмотря на многочисленные заявления о необходимости создания совместного инвестиционного фонда и банка развития ШОС.
Но здесь есть важный момент. С 2013 года для Китая приоритетным экономическим проектом был One belt One road («Один пояс — один путь»), и ШОС в этом проекте был лишь одним из элементов. Поэтому усиление экономической составляющей в рамках ШОС в любом случае следует рассматривать в контексте реализации китайской инициативы «Экономический пояс Шелкового пути». А этот глобальный проект для Китая является частью более важной цели, которая была обозначена как задача двух столетий.
Два столетия
Первый вековой юбилей — сто лет со дня основания Компартии Китая, который отмечался в 2021 году. Второе столетие — юбилей основания КНР, который состоится в 2049 году. К этой дате Китай хочет укрепить свои позиции как альтернативный Западу центр экономической, инновационной и военно-политической силы. Но для этого Пекину необходимо также усилить сеть разных региональных организаций, где Китай играл бы первую скрипку. Сейчас это хорошо видно в БРИКС, который Китай недавно активно расширил за счет включения туда своих партнёров и союзников. Неудивительно, что в ходе своего визита в Астану Си Цзиньпин заявил, что Пекин также поддерживает вступление Казахстана в БРИКС.
По сути, БРИКС для Пекина является важным инструментом консолидации той части Глобального Юга, которую можно противопоставить западному влиянию.
Что касается ШОС, то интересно то, что Пекин долгое время не хотел увеличивать число участников этой организации, опасаясь потери контроля над региональным объединением из-за возможных разногласий между новыми членами. Но потом китайская позиция поменялась. ШОС стала рассматриваться как клуб друзей Китая, так как, за исключением Индии, туда вошли государства, которые в основном экономически зависимы от Пекина. Не так давно членом организации стал Иран, а во время саммита ШОС в Астане в эту организацию вошла Беларусь, которая долгое время была государством-наблюдателем.
Но если, с одной стороны, увеличение количества членов ШОС, особенно за счет вступления туда Индии и Пакистана в 2017 году, значительно повысило международный статус этой организации по факту наличия в составе уже нескольких ядерных государств, то, с другой стороны, говоря словами основателя Amazon Джеффа Безоса, пропал эффект «двух пицц», когда для эффективной работы любой организации идеальная команда не должна включать больше людей, чем можно насытить двумя пиццами. Это правило также работает и в региональных организациях. Чем больше в ней участников с разными весовыми категориями и внешнеполитическими приоритетами, тем сложнее заставить эту организацию эффективно работать, что может свести практически всю деятельность к ритуальным имиджевым встречам.
Ведь с той же Индией у Китая разногласия не уменьшились, хотя Индия входит как в ШОС, так и в БРИКС. Но у Дели есть свои амбиции на роль лидера в Азиатском регионе, а также серьезные разногласия не только с верным союзником Китая в лице Пакистана, но и с самим Китаем. Далеко за примером ходить не надо, вспомним хотя бы недавний пограничный конфликт между Индией и Китаем в декабре 2022 года в районе индийского штата Аруначал-Прадеш. Как отмечают эксперты, отсутствие демаркированной границы между Индией и Китаем в Гималаях остается на протяжении десятилетий источником напряженности.
Что касается Казахстана и других стран ЦА, то наша внешняя политика должна быть проактивной, превентивной и динамичной, работающей на опережение для успешной адаптации к быстроменяющейся геополитической реальности на основе анализа, социальной инженерии, мягкой силы и нейтрализации потенциальных рисков, которые будут угрожать национальным интересам либо которые можно трансформировать в новые возможности. Казахстану и другим центральноазиатским странам необходима внешнеполитическая визионерская стратегия с разными игроками, чтобы не только оценивать потенциальные риски и возможности, но и формировать собственную повестку дня исходя из национальных интересов наших стран.
