Известный археолог рассказывает о том, как меняются представления о демографическом прошлом и масштабах свободы.
Истории империй — это не единственные истории, которые мы должны рассказывать, чтобы прийти к пониманию перспектив современного мира, уверен известный археолог Дэвид Венгроу. Современные технологии позволили археологам найти следы древних городов в тех местах, которые считались вечно дикими и безлюдными. Что эти открытия могут рассказать нам о свободе людей?
По данным современных историков, к началу нашей эры почти три четверти населения мира проживало в четырех империях (о римлянах и ханьцах слышали все, о парфянах и кушанах, возможно, поменьше). Просто задумайтесь ненадолго об этом. Если утверждения историков верны, подавляющее большинство людей, которые когда-либо существовали, рождались, жили и умирали под имперским правлением. Многие ученые так и думают, что империи являются очевидными и естественными структурами для обитания людей и удачными политическими проектами, которые воспроизводятся снова и снова на протяжении всей истории. Предполагается, что люди сами предпочли разумную жизнь в империях дикому обитанию за их пределами.
В конце 18 века историк Эдвард Гиббон, вдохновившись трудами древних писателей, таких как Тацит, говорил о Римской империи (до ее упадка) как о самой цивилизованной части человечества, проживающей на прекраснейшей территории, окруженной варварами, чья свобода была не более чем побочным эффектом примитивного образа жизни. Варвар, по мнению Гиббона, — закоренелый бездельник, использующий свободу только для того, чтобы носить шкуры вместо одежды и перемещаться за своими стадами. Из подобных источников мы получили представление об империи как о служанке цивилизации и о племенах — как о неразумных, иногда забавных существах, которые ничего не знают о дисциплине и о полезной работе. Тех, кто не научился жить так, как было устроено в империях, история стирала со своих страниц.
Идеи такого рода так же стары, как и само понятие империя. В дипломатической переписке трехтысячелетней давности правители Египта и Сирии непрерывно жалуются на подрывную деятельность так называемых хабиру (или апиру) — разбойников, политических перебежчиков, инакомыслящих, мятежников. На подобные разрозненные группы «головорезов» и «врагов» жаловались и в Вавилонии. Описывали мятежников с болот и эмиссары империи Хань: племена байюэ брили головы, покрывали свои тела татуировками, приносили человеческие жертвы своим диким богам и столетиями тревожили жителей империи, после чего капитулировали и были отправлены на каторжные работы. А земли их передали колониальным поселенцам с Севера.
Империи всегда создавали яркие и жестокие образы диких племен у своих границ, подсвечивая иным, патерналистским светом насилие, лежащее в основе собственных политических проектов. Веря в эти образы, мы убеждаем себя, что эти вещи глубоко связаны и являются необходимым субстратом цивилизации. По словам Вальтера Шайделя, профессора истории в Стэнфордском университете, автора книги «Великий уравнитель», «3500 лет назад, когда государственные образования охватывали, возможно, не более 1% суши (исключая Антарктиду), они уже претендовали на половину нашего вида».
Конечно, в любой период человеческой истории находились те, кто чувствует себя наиболее комфортно среди порядков и рангов. Как указывал философ Этьен де Ла Боэси в 16 веке, «добровольное рабство» — это самый важный политический вопрос. Но откуда берутся статистические данные, подтверждающие громкие заявления о том, что большая часть населения земли проживала в четырех империях? Надежны ли они? Углубитесь в сноски, и вы обнаружите, что все они ведут к одному и тому же источнику — Атласу истории населения мира (Atlas of World Population History), опубликованному в 1987 году. Справедливости ради, Вальтер Шайдель приводит еще одну ссылку на книгу Джоэла Коэна «How Many People Can the Earth Support?» (1995), но она, как оказалось, содержит данные, взятые из того же Атласа или из последующих публикаций, основанных на нем.
Любой, кто сегодня впервые обратится к этому Атласу, будет удивлен. Это скромное издание, к тому же очень старое. Оно содержит простые для понимания графики населения разных регионов мира, сопровождающиеся лаконичными описаниями. И там же указано, что «эти данные на современном этапе не поддаются проверке и, следовательно, идея об их статистической надежности исключена».
Давайте чуть позже вернемся к этому моменту.
Для начала стоит поразмыслить над тем, что значит «конкурентное преимущество» государств, управляемых экстрактивными элитами. Это утверждение ставит вопросы о долгосрочной силе и жизнеспособности определенных типов общества и слабостях других. Предполагается, что только «победители» могут проложить жизнеспособные пути в будущее. Однако это вопросы мнения, а не статистики. Они отмахиваются от таких вопросов, как «Сколько людей выиграло от жизни в имперских структурах?» или «Каков именно жизнеспособный путь в будущее?». Сейчас мы уже не можем спросить у девушки, захваченной киликийскими пиратами и проданной на невольничьем рынке Делоса Римской империи, в чем ей жилось лучше, чем той девушке, что осталась свободной и провела свои годы на Нубийских холмах Кордофана. Говорят, что в Делосе в день продавали 10 000 рабов, а общее число рабов в ранней Римской империи достигало 10 миллионов. Можно ли их причислить к «цивилизованным победителям»?
На самом деле, если думать об этих количественных категориях, очень трудно обойти эти вопросы стороной. В чем именно были успешны древние империи, если для того, чтобы добиться успеха, нужны были чрезвычайны формы насилия и разрушений? Сегодня кажется вполне реальным мнение, что еще 2000 лет правления могущественных элит приведут к уничтожению большей части жизни на Земле. Кем тогда сделает нас история — победителями или проигравшими? Найдут ли «самые приспособленные» какой-то способ населить другие части Солнечной системы, основав колонии на Марсе или Венере, которые будут напоминать Пало-Альто или Массачусетс? А что если не найдут? Или, может быть, к тому времени все это уже не будет иметь особого значения, потому что само прошлое будет автоматизировано. И вместо историков у нас будут «исторические машины», работающие на алгоритмах и банках данных, разработанных выжившими после последнего бюрократического наступления на то, что когда-то любовно называлось «гуманитарными науками».
Вернемся к цифрам в Атласе. Он говорит о 46 миллионах римских подданных и 50 миллионах ханьских подданных. Давайте на мгновение представим, что так и было. Если мы объединим эти данные со статистикой по другим империям той же эпохи, они составят «от двух третей до трех четвертей всех людей, живших в то время» (цитируя Шейделя). Но что говорит нам Атлас обо всех тех других частях древнего мира, которые лежали вне досягаемости могущественных элит? Были ли они действительно такими безлюдными?
Один из способов контроля достоверности исторических догадок — использование строгих и актуальных источников. Для социальной науки источник 1978 года (год опубликования Атласа) — уже устаревший. Ведь, несомненно, такие важные вопросы должны были быть предметом постоянных исследований, и за последние 45 лет понимание демографии древних империй должно было сильно измениться. На самом деле, не очень изменилось, но появился прогресс в знаниях о жителях других частей света. Это особенно актуально для моей собственной научной области — археологии.
За последние несколько десятилетий географические пространства, которые когда-то считались белыми пятнами на карте, были заполнены новыми данными. Прогресс в методах археологических исследований поселений внес свой внушительный вклад. Новые методы раскрывают городские традиции жизни людей там, где города ранее вообще не предполагались. И, на удивление, эти данные лишь немного касаются бюрократически упорядоченных королевств или империй.
В годы, последовавшие за публикацией Атласа, археологи, работавшие на внутренней дельте среднего Нигера, обнаружили свидетельства существования процветающей городской цивилизации без заметных признаков центральной власти и предшествующей империям Ганы, Мали и Сонгай на несколько столетий. В Китае так же были обнаружены доимперские города, располагавшиеся от низовий реки Хуанхэ до долины Фен провинции Шаньси. То же относится и к прибрежным районам Перу, где археологи нашли огромные поселения, которые старше инков на 400 лет. К северу от Черного моря были получены подробные свидетельства утраченной городской традиции, существовавшей за 3000 лет до Геродота. И именно эти места древнегреческие авторы описывали как «варварские степи», земли свирепых кочевников.
В книге «Рассвет всего: Новая история человечества» (2021), которую мы написали совместно с Дэвидом Грэбером, отмечается, что наши знания о подобных регионах и их глубокой истории выросли в геометрической прогрессии за последние десятилетия. Зачем же тогда так поспешно отступать к уровню знаний, существовавшему в 1987 году, и упускать из виду новые открытия? Прежде чем ответить на этот вопрос, давайте еще немного поговорим о надежности.
В прошлом году Тимоти Гиннейн, почетный профессор экономики Йельского университета, оценил научные достоинства Атласа в статье для The Journal of Economic History. Он назвал его ненадежной энциклопедией зомби-статистики. Гиннейн считает авторов Атласа виновными в том, что порой в нем приводится оценка численности населения без подтверждающих доказательств или без указаний на конкретный источник. Он полагает, что историки должны прекратить использовать Атлас, потому что утверждения о глобальной истории, основанные на нем, могут напоминать кусок старого швейцарского сыра, который в основном отсутствует, а то, что присутствует — то непригодно.
В недавнем интервью для Long Now Foundation Гиннейн объясняет, что он решил написать статью, когда заметил, как один ученый за другим делают ссылки на данные подобного рода. Снова и снова сталкиваясь со статистикой, которая влияет на наше понимание мировой истории, включающей историю земледелия и изменения окружающей среды, он вполне обоснованно захотел узнать, откуда берутся данные о численности населения. По словам Гиннейна, результаты его расследования оставили его в недоумении, поскольку он понял, что таких достоверных данных вообще не существует. Отсюда и название его журнальной статьи: «Мы не знаем численность населения каждой страны мира за последние две тысячи лет» (не говоря уже о последних 5000).
В ближайшем будущем интеллектуальные историки будут ломать голову над тем, как спустя полвека после своей публикации такой унылый источник, как Атлас, стал единственной основой для серьезных демографических искажений. Как, основываясь на шатких данных, мы вбили себе в головы идею о том, что есть что-то естественное в жизни сообществ, где правители осуществляют произвольную власть над подданными, где инакомыслие, скорее всего, связано с тюремными заключениями, изгнанием или смертью, и где единственной альтернативой является образ жизни «варваров»: свобода, но нищета и невежество.
Я полагаю, что археология играет важную роль в том, чтобы мы прекратили наивно использовать устаревшие данные.
Давайте возьмем в качестве примера тропические леса Амазонии, территорию площадью более 2 миллионов квадратных миль, история которой до европейского завоевания является чистым листом и характеризуется как демографическое захолустье, редко населенное кочевниками-собирателями. Оказалось, что все совсем не так. За последнее десятилетие археологи перевернули всю картину с ног на голову с помощью воздушных приборов, способных заглянуть сквозь лесной полог. Тропические ландшафты, труднодоступные для наземного исследования, выдали свои секреты. Вместо белых пятен на карте теперь мы можем видеть высококультурные ландшафты с плотной инфраструктурой возраста первых веков до нашей эры. Дорожные сети, террасы, церемониальные захоронения, спланированные жилые кварталы, системы поселений, упорядоченные с геометрической точностью — все это можно проследить по всей Амазонии, от Бразилии до Боливии, вплоть до восточных предгорий Анд. В некоторых частях Амазонии сам лес оказался продуктом древнего взаимодействия человека с почвой. Именно это взаимодействие создало богатые земли с уровнем плодородия, намного превышающим обычные тропические почвы. Ученые теперь полагают, что по всей Амазонии еще предстоит открыть от 10 000 до 20 000 крупных поселений. Аналогичные поразительные находки появляются в Юго-Восточной Азии, и мы разумно ожидаем их в лесных частях африканского континента.
Новые открытия меняют для нас картину тропических ландшафтов, которые были свидетелями подъема и падения великих королевств и империй. Археологи теперь считают, что в 500 году нашей эры в низинах Юкатана и северной Гватемалы проживало от 10 до 15 миллионов человек. Для сравнения, Атлас предлагает цифру всегда в 2 миллиона для всей Мексики в ту же эпоху, включая индейские города Альтиплано, некоторые из которых, как мы теперь знаем, были организованы не как империи или королевства, а как автономные республики, задолго до испанского завоевания.
Вдохновившись такими источниками, как Атлас, легко представить себе древнюю историю как шахматную доску королевств и империй. Но это обманчивое представление. Древние государства имели пористые границы, постоянно меняющиеся из-за борьбы за них. Власть ослабевала по мере удаления от центра. Временами случались войны, которые касались всех, но в остальное время власть находилась в пределах столицы. Как отмечает археолог Моника Смит, только самый наивный историк мог бы предположить, что претенциозные надписи на памятниках императорам являются отражением политической реальности. Конечно, древние правители любили называть себя властителями четверти мира, однако ни один император не мог даже представить себе надзорные методы, которыми сейчас пользуется любой мелкий диктатор или олигарх.
В глобальном масштабе мы являемся свидетелями революции в нашем понимании древней демографии. Игнорировать ее в наши дни — значит заниматься жестоким видом интеллектуального юмора, в котором геноцид коренных народов именуется «отсутствием людей». И истории империй — это не единственные истории, которые мы должны рассказывать, чтобы прийти к пониманию перспектив современного мира. Он создан не только Тиберием или императором У-ди из династии Хань. До недавнего времени пространства человеческой свободы существовали на больших территориях нашей планеты, и миллионы людей жили на них. Мы не знаем их имен, их не высекали на камнях, но мы знаем, что многие жили жизнями, в которых можно было надеяться на большее, чем просто нацарапать свое имя или повторять чей-то сценария происхождения государства, жизнями, в которых можно было экспериментировать с представлениями о том, как жить, и создавать новые формы социальной реальности.
Эти забытые истории ценностей захоронены в земле. Почвенный покров стал не только системой жизнеобеспечения нашего вида, но и архивом, содержащим драгоценные доказательства, которые могли бы оспорить устаревшие рассказы о происхождении неравенства, частной собственности, патриархата, войн, устройства городов и государства — рассказы, рожденные из опыта империй, написанные «победителями» будущего, которое может сделать нас всех проигравшими.
Исследование реального человеческого прошлого — это не поиск утопий, а размышление об истинных возможностях человеческого существования. Наш вид существует уже около 300 000 лет, и сегодня мы стоим на краю пропасти, сталкиваясь с будущим, которое определяют экологический коллапс, эрозия демократии и войны беспрецедентной разрушительности. Новая эпоха империй, возможно, последняя в цикле таких эпох, которые, как нам теперь известно, могут представлять собой лишь скромную часть человеческого опыта.
