В январе 2022 года, когда многие казахстанцы не понимали, что происходит в стране (народные протесты, беспорядки, госпереворот или все вместе?), им показали интервью с избитым мужчиной. Они увидели крупным планом смуглое лицо в ссадинах, кровоподтеках и синяках, а на заднем плане – решётку камеры.
Мужчина лет тридцати пяти хриплым голосом сказал:
«Первого числа со мной созвонились незнакомые люди и предложили участвовать в митинге. Предложили 90 тысяч тенге. Поскольку я безработный в Кыргызстане, я согласился. Они купили мне билет. Второго числа я прилетел в Алмату, и меня отвезли на квартиру, где были также граждане Таджикистана и Узбекистана, но я не понимал о чем они говорят. Когда митинг начался, я испугался, вернулся в квартиру, переночевал. А на следующий день я решил поехать домой, и меня задержали в селе Самсы военные».
Интервью вышло на телеканале Qazaqstan, однако съёмки проводили сотрудники другого госканала – «Almaty.tv».
Они приехали на место – в спецприемник для административно арестованных в селе Кошмамбет Алматинской области – вместе с начальником Управления внутренних и внешних коммуникаций алматинского Департамента полиции Салтанат Азирбек. (Она мечтает стать первой женщиной-генералом страны).
Мужчина, который на камеру назвал себя «безработным в Кыргызстане», на деле оказался известным джазовым музыкантом Викрамом Рузахуновым – вскоре после выхода интервью его узнали на родине.
Поднялся шум, соотечественники Викрама заподозрили, что Рузахунов оговорил себя под пытками. Истощенное лицо со следами побоев было веским аргументом в пользу этой версии.
Однако музыканта освободили не сразу. Спустя более чем два года после интервью он скажет, что прежде с него потребовали объяснительную, в которой он должен был написать, что в спецприемнике его не избивали.
По словам Викрама Рузахунова, он написал эту объяснительную с подачи Берика Абильбекова, на тот момент заместителя руководителя Департамента полиции Алматы.
«Последнюю объяснительную вместе с ним писали. С его подачи написал, что меня в Кошмамбете не избивали, хорошо относились, я написал, что все побои и увечья мне нанесли военные во время задержания на блокпосту в посёлке Таргап», — сказал Рузахунов 18 октября 2024 года в суде по делу о пытках в спецприемнике в селе Кошмамбет.
Он говорил это по онлайн-связи, через мессенджер WhatsAPP, и на его лице уже, естественно, следов побоев не было. Однако то, что он пережил в спецприемнике, бесследно не прошло – из-за полученных травм он до сих пор иногда испытывает трудности при игре на музыкальных инструментах.
От #подушкачелленджа до скамьи подсудимых
В 2020 году, в разгар карантина, в интернете начался так называемый #подушкачеллендж: люди, в основном блогеры из Instagram, фотографировались с подушками вместо верхней одежды, некоторые модницы обвязывали подушку ремнём, создавая что-то вроде коктейльного наряда, и держали в руках бокалы с шампанским.
Акция должна была развлечь запертые дома толпы народу, только начавшего привыкать к ограничениям, связанным с пандемией коронавируса. В #подушкачеллендже приняли участие голливудские звезды, например, Хелли Берри и Энн Хатауэй.
К селебрити присоединился и грузный мужчина из Алматы – его селфи перед зеркалом с зелёной подушкой, прикрывающей обнаженное тело, разошлось по казахстанским соцсетям куда шире, чем похожие снимки голливудских див.
Дело в том, что этот мужчина оказался заместителем руководителя Департамента полиции Алматы Бериком Абильбековым, и наличие чувства юмора и самоиронии у полицейского начальника у многих вызвало добродушную реакцию.
Когда стало известно, что в отношении Абильбекова начали служебную проверку, комментаторы (вполне реальные люди, среди которых были журналисты и известные блогеры, а не боты) бросились на защиту замначальника Департамента полиции.
«Оставьте в покое человека! Единственный нормальный полицейский»; «Что он сделал? Шутник просто. Все в рамках приличия»; «Зачем служебное расследование? Раздули прям из этого! Все мы люди и имеем право интересно жить в рамках закона»– писали под новостями о проверке.
Сотрудники полиции не так уж часто участвуют в такого рода акциях. Во время ковида, когда происходящее казалось своего рода вялотекущим Апокалипсисом, мент с подушкой у многих вызвал добрые эмоции.
Четыре года спустя имя заместителя начальника Департамента полиции Алматы вновь замелькало в новостях, но теперь в связи с куда более жуткой историей.
Берик Абильбеков и еще пятеро сотрудников полиции (Серик Турпанбаев, Бауыржан Сопаков, Нурсултан Хамитов, Арман Шойбеков и Олжас Айдарханов) стали обвиняемыми в деле о пытках в спецприемнике в селе Кошмамбет Алматинской области. Там в первые дни января 2022 года из задержанных граждан Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана и Таджикистана (всего 44 потерпевших) выбивали показания о якобы участии в беспорядках и грабежах.
«Били, как тренировочную грушу»
После постановочного интервью, которое Викрам Рузахунов дал работникам казахстанского телеканала под присмотром сотрудников полиции, прошло более двух лет. 18 октября 2024 года, в ходе допроса в Карасайском районном суде Алматинской области, он говорил свободно, без страха быть избитым.
Допрашивали онлайн, через мессенджер WhatsApp, и Рузахунов говорил нормальным, уже не охрипшим, как два года назад, голосом.
Вот что он рассказал.
По его словам, 2 января 2022 года он приехал в Алматы из Бишкека, чтобы организовать бизнес по доставке хозяйственных товаров. Планировал с партнёрами открыть офис и остаться в Алматы. Билет купил заранее — в декабре.
Прилетев в Казахстан, встретился с партнёрами и переночевал дома у одного из них. На следующий день ему нашли квартиру. Четвертого января в Алматы начались протестные акции. Один из его бизнес-партнёров сказал Рузахунову, чтобы он никуда не выходил, потому что «на улицах опасно». Три дня он сидел дома, но затем решил ехать домой, так как «ситуация не улучшалась».
Рузахунов сходил на автовокзал Сайран, где узнал, что таксисты работают, несмотря на ситуацию в городе. Вернувшись домой, он сообщил бизнес-партнеру, что собрал вещи и планирует вернуться в Бишкек.
Сев в такси на Сайране, он поехал в сторону Бишкека, в сторону дома…
Доехав до села Таргап, они с таксистом наткнулись на блокпост, который, по словам Рузахунова, «состоял из пограничной службы КНБ». Они проверяли у проезжающих документы. Когда один из сотрудников увидел у Рузахунова кыргызские документы, он потребовал у того выйти из машины. Музыканта и не состоявшегося распространителя хозтоваров ударили дубинкой в область виска, затем потребовали перейти дорогу, где были другие военные.
Его заподозрили в том, что он «мародер, убийца» и говорили, что вещи, которые были на нем и в его чемоданах, он украл. Рузахунов ответил, что в телефоне есть фото, где он в той же одежде еще задолго до того, как приехал в Алматы.
«Но они не стали слушать, и другой военный увёл меня за навес и подверг физическому насилию. Меня раздели, я остался в одной футболке» — рассказал Викрам.
После ему разрешили вернуться к чемодану с вещами, позволив надеть куртку. Документы и сотовый телефон изъяли.
Его отвели в разрушенное здание («можно сказать, сарай»), где было около тридцати задержанных. Там, по словам Рузахунова, их держали до темноты. Со временем людей в здании становилось все больше. В конце концов их рассадили по транспорту. Рузахунов говорит, что там были машины и микроавтобусы. Его посадили в минивэн. Колонна транспорта с задержанными двинулась в сторону посёлка Кошмамбет, что в Карасайском районе Алматинской области.
Но в Кошмамбете они оказались не сразу. Как и другие потерпевшие по этому делу, Рузахунов рассказал о кладбище, около которого остановился транспорт:
«Автобус застрял, потому что была пасмурная погода – шёл дождь со снегом. И мы там целый час простояли. Автобус застрял и людей, которые были в автобусе, заставляли толкать автобус. Все это сопровождалось криками и бранью».
Когда подъехали к спецприемнику, было уже темно. Рузахунов, как и другие потерпевшие по уголовному делу о пытках в Кошмамбете, уверенно свидетельствует – задержанных заставили идти к дверям учреждения так называемым «гусиным шагом», то есть вприсядку, на корточках.
«По краям – люди в гражданской и военной форме. Живой коридор сделали. Через этот живой коридор мы гусиным шагом шли в сторону здания. И нас били. У кого-то в этом живом коридоре были автоматы, у кого-то дубинки. Когда мы зашли в здание, нас поставили к стенке лицом, и в таком положении мы стояли. В это время по коридору ходили разные сотрудники и били. По почкам били. Меня ударили промеж ног», — вспоминает Викрам.
После этого, по словам Рузахунова, его завели в «большую камеру с решетками». Ему приказали раздеваться, продолжая его бить в том числе «кожаными ремнями». Он разделся до трусов, схватил одежду, а затем по приказу силовиков пошел на второй этаж – и опять на корточках, «гусиным шагом».
На втором этаже поставили к стенке. Разрешили одеться и начали собирать анкетные данные. После этого отвели в камеру. Там, помимо музыканта, было трое узбеков и двое дунган.
Позже его повели на допрос в соседнюю камеру. Там были люди в масках и без масок. По словам Рузахунова, они его не слушали и называли мародером. В ходе «допроса» его били по лицу, а когда «допрос» закончился и дверь открылась, Рузахунов, по его словам, увидел Нурсултана Хамитова – одного из подсудимых.
«Он был в вязаной шапочке, прозрачных очках и бронежилете, — говорит джазмен. — Он сказал: «Этого хорошо обработайте, он подозрительный». Меня продолжили допрашивать, а потом вывели в коридор, где был невысокий сотрудник в кожаной чёрной куртке. По лицу начал бить, пинать. Когда меня завели в камеру, следом зашел еще один сотрудник, и он по спине нанёс несколько ударов. И они все время говорили: «Ну что, вы подумали, где вы были и что вы делали?» Они явно хотели, чтобы мы сказали, что мы мародеры».
Все это, по словам Рузахунова, происходило в ночь с 7 на 8 января.
На следующий день Викрама Рузахунова отвели в камеру этажом ниже. Там его тоже избивали – в камеру, говорит Викрам, время от времени заходили силовики, «от двух до десяти человек», и били его, как «тренировочную грушу».
«Вытаскивали в коридор, избивали, пинали, — говорит музыкант. — Цепями железными, шваброй избивали. На допросы когда вызывали, пинали так, что отлетал человек просто, об офисную мебель ударялся. Это продолжалось несколько дней. 8-го было такое: поднялись наверх, в административный блок, заставили раздеться, положили на грязный пол звёздочкой человек, наверное, восемь собровцев – и топтали, топтали, со всех сторон били, пинали».
Когда Викрама вернули в камеру, его «поставили лицом вниз и отпинали ногами», затем туда зашел боец СОБРа и начал бить его автоматом по спине.
«В этот момент я почувствовал резкую нехватку воздуха», — вспоминает Рузахунов.
Вечером его и других задержанных вывели в коридор и потребовали, чтобы они признались в участии в протестах и беспорядках.
«Там было два сотрудника, которые сказали: «Либо ты скажешь на камеру то, что нужно, либо мы будем бить тебя, пока ты не сдохнешь». Я спросил: «А что мне за это [за самооговор[ будет?» Мне сказали: «Мы тебя депортируем в Бишкек на самолете». Эти слова были ключевыми. Я сказал: «Хорошо, давайте я скажу». Состояние у меня было ужасное – я сидеть не мог, стоять не мог, спать не разрешали», — говорит джазмен.
Ему дали незамысловатый текст, который он должен был запомнить и отвели в камеру. Туда зашли сотрудники телеканала Almaty.tv и Салтанат Азирбек. Потом, согласно показаниям Рузахунова, и состоялось то самое интервью, которое должно было выставить его корыстным участником митинга:
«Они задавали вопросы, а я согласовал ответы с человеком, который дал мне текст».
Но после этого его не депортировали в Бишкек, а «отправили обратно в камеру и продолжили избивать».
«9-го числа утром это продолжилось. Сотрудники в медицинских масках отвели в соседнюю камеру, развели ноги в стороны, по лодыжкам пинали, цепями железными по голове, издевались надо мной. Хотели руки отбить, пальцы отбить», — рассказал музыкант.
В тот же день («Наверное, после обеда») в камеру вошел человек, которого Рузахунов позже опознает как Серика Турпанбаева. Сегодня Турпанбаев – подсудимый, а раньше он возглавлял опорный пункт Управления полиции Енбекшиказахского района Алматинской области.
«Он спросил: «Рузахунов?» И говорит: «За мной». И потом, куда мы прошли, он там начал тоже вести допрос. Кому-то из сотрудников он про допросы, которые были до этого, сказал: «Что за тупые допросы! Нормально сделайте». И после этого момента уже по существу начали у меня спрашивать. Кто я? Когда приехал? Зачем?», — говорит Викрам.
Однако избиения на этом не закончились.
В ночь с 9 на 10 некие сотрудники, находившиеся в спецприемнике, сказали пережившему пытки джазмену: «Был Кенесары хан, а кыргызы ему голову отрезали» – и начали его бить.
«Били деревянной шваброй. Швабра сломалась, и они были злы из-за того, что она сломалась», — говорит Викрам.
Десятого января к нему в камеру зашел сотрудник и повёл в административный блок. Там джазмен, по его словам, и встретился с Бериком Абильбековым – бывшим заместителем руководителя Департамента полиции Алматы и героем акции #подушкачеллендж.
«Там все были – и Турпанбаев был, и Хамитов был. Все, с кем мы в эти дни встречались», — говорит Рузахунов.
После этого, по словам Викрама, он и написал объяснительную, согласно которой его не избивали.
«Якобы в этом спецприемнике со мной обходились вежливо – чуть ли не котлеты, стейки там давали. И что все увечья я получил при задержании в селе Таргап, что военные меня избили. На этом условились: я написал, подписал. Потом меня вывели, опять завели – и там уже сидел консул Кыргызской Республики».
Какое-то время после возвращения домой он находился на лечении.
«Испытывал жуткие боли, — говорит джазмен. — Не помогали никакие обезболивающие. Самое сильное обезболивающее пробивала эта боль. Всё просто болело. Потом из-за того, что мне все отбили, у меня началась травматическая пневмония. Меня перевели в другую больницу. Там я долечился, а потом еще дома лечился».
Во время предварительных слушаний по этому делу судья Динмухамед Адайбаев одного за другим спросил подсудимых: признают ли они вину?
Никто из подсудимых вину не признал.
Новая встреча
Викрам Рузахунов вновь встретился с Абильбековым 18 октября 2024 года.
Они говорили по онлайн-связи. Абильбеков – весь в чёрном – подошел к трибуне в зале суда, на которой стоял смартфон с лицом музыканта на экране.
Абильбеков: «Вы с оператором одни были в кабинете или не одни? Или так называемый был, как вы говорили… э-э-э, человек, который это все… Постановщик, как его называем, который запостановил, чтобы вы это все… Он был при операторе? Вы вспомнили этот разговор?»
Рузахунов: «10-го числа?»
Абильбеков: «Да-да, 10-го числа».
Рузахунов: «После того, как я вышел из кабинета от вас, получается?»
Абильбеков: «Да. Был какой-то человек посторонний – постановщик, который, вы говорите, что он был. И спецпрокурор, получается, набирает по телефону вас на видео и с вами разговаривает. И показывает оператора. Вы оператора узнаете, говорите: «Да, это он. Он меня снимал». А кто был рядом? Вы это помните?»
Рузахунов: «Там был человек в бронежилете, который текст составил и сказал заучить.»
Абильбеков: «В этот момент у вас с оператором была очная ставка как будто».
Рузахунов: «Нет, этот момент у прокурора я не помню. Я помню, что 10-го числа, когда меня уже освобождали, когда я на видео объяснительную записывал, что да, там оператор и оператора проверял этот человек. И потом мы перезаписывали с ним».
Абильбеков: «Ясно, спасибо, хорошо. Вот еще один вопрос по десятому числу. Вы ко мне обращались за помощью, что вас избили, что вас пытали? Или медицинскую помощь у меня спрашивали?»
Рузахунов: «Нет».
Абильбеков: «А почему вы этого не сделали, если вы утверждаете, что вы поняли, что первый руководитель туда приехал, все боялись меня?»
Рузахунов: «Ну, мы в том числе боялись».
(Смех в зале суда)
Абильбеков. «Я вам угрожал, чтобы вы меня боялись?»
(Рузахунов рассмеялся)
Абильбеков: «Или я с вами жёстко разговаривал? Или что-то вам говорил, допускал?»
Адвокат Гульнара Жуаспаева, представляющая интересы двух граждан Узбекистана и одного казахстанца, попросила судью Динмухамеда Адайбаева снять вопрос. Абильбеков сказал: «Я спрашиваю, как я себя вел»! Судья ответил Жуаспаевой: «Стоп, стоп! Вопрос не снят. Не надо комментировать».
Рузахунов: «Вопрос какой был, еще раз?»
Абильбеков: «Я вам угрожал? Что-то говорил вам угрожающе? Или физической расправой угрожал? При ком-то что-то говорил такое?»
Рузахунов: «Нет, такого не было».
Абильбеков: «Какое-то психическое с моей стороны давление было? Я вам что-то показывал, может, жестами что-то делал?»
Рузахунов: «Такого не было».
Абильбеков: «Теперь, вот смотрите, когда мы с вами поговорили, вы с консулом и представителем МВД не обсуждали ситуацию, что произошло?»
Рузахунов: «В машине»?
Абильбеков: «Да, в машине. Вы три часа ехали, получается. С Алматинской области до Бишкека.»
Рузахунов: «Нет, не обсуждали».
Абильбеков: «Просто молча ехали машине?»
Рузахунов: «Ехали в машине, да».
Абильбеков: «И молчали»?
Рузахунов: «Молчали».
Абильбеков: «Ни о чем не разговаривали?»
Здесь вмешался судья Адайбаев: «Он же ответил».
Абильбеков: «Все, вопросов больше нет».
…12 октября, за шесть дней до новой встречи с бывшим заместителем руководителя Департамента полиции Алматы Бериком Абильбековым, музыканту Викраму Рузахунову исполнилось 38 лет. Они одного поколения – Рузахунов на два года младше Абильбекова.
Викрам написал на своей странице в Facebook:
«Этот новый уровень — время для переоценки и вдохновения, время посмотреть назад с благодарностью за опыт и вперёд с надеждой на лучшее».
