Документальный короткометражный фильм Эрнеста Абдыжапарова «Ловушка» наделал много шума. Врачи, наркозависимые, участвующие в метадоновой заместительной терапии и просто заинтересованные люди вынесли вотум недоверия картине, назвав ее однобокой, а режиссера обвинили в принадлежности к саентологам. K-News решил узнать у самого автора, что же он хотел показать своим фильмом.
О чем Ваш фильм?
Когда я делал фильм, я понял, что он должен быть нетрадиционным. Не в том смысле, что я увидел какое-то зло и решил высказать свое мнение или взять интервью у наркологов, которые говорят, что метадон — это хорошо. Картина «Ловушка» построена на интервью самих наркозависимых и их отношении к заместительной терапии метадоном. И в этом отношении она является фактом, документом того, чем является на самом деле метадон. Мой фильм разделен на четыре части. В первой рассказывается о том, как люди становятся наркозависимыми, вторая часть о том, что метадон — хорошо, третья о том, что это – смерть, и четвертая рассказывает об альтернативных методиках лечения наркозависимости. Моя картина – профилактическая. Ее нужно показывать школьникам, студентам, общественности — чтобы они находились подальше от наркотиков.
Почему Вас обвиняют в однобокости?
Мне кажется, я наступил на хвост большому дракону, у которого были большие намерения по поводу Кыргызстана как лакомого куска. Узбекистан, Казахстан и Россия отказались от использования препарата, а в Кыргызстане, чтобы узаконить метадон, пытаются пролоббировать его в парламенте. На сегодняшний день этот закон готов, но моя картина помешала его быстрому принятию. Поэтому сейчас идет огромная шумиха против картины, но уже ничего не сделаешь, и поэтому сейчас идет пропаганда, что я, якобы, «продался» и являюсь сектантом. Идут огромные небылицы вокруг моего имени.
Что даст Кыргызстану этот закон?
Один немаловажный момент: метадон вошел в реестр полезных препаратов, рекомендованный Министерством здравоохранения. Постановление они выбили, но поскольку закона нет, получается, что метадон сейчас используется вне закона. А по Международной конвенции 1962 года метадон считается наркотиком. Единственной компанией, владеющая правом производства метадона является «Ely Lilly & Co.», и она заинтересована в том, чтобы препарат покупали и распространяли. И чем больше стран будет использовать метадон, тем лучше для нее. Это бизнес. Просто клиентура переходит от героина к метадону. Вот и весь фокус.
Чем же так опасен метадон?
Мы можем что угодно говорить про метадон. Мы можем говорить, что он помогает, что он уменьшает проблему СПИДа, но из уст самих людей, принимающих метадон, он является тем же самым наркотиком. Он не излечивает наркозависимых от наркомании, это на самом деле, как они сами называют – заместительная терапия, которая позволяет в определенных условиях, с определенной диетой и режимом, человеку, который хочет бросить наркотики, плавно выйти из этого состояния. Но совершенно выйти невозможно, потому что наркотики остаются в крови, она просто помогает продержаться некоторое время без зависимости, не испытывая эйфории. И такие люди, в принципе, есть. Но, к сожалению, наркозависимый – это, в первую очередь, тот человек, который хочет испытывать кайф. И может поначалу какой-то порыв продержаться посредством метадона есть, но в результате основная масса переходит на димедрол.
Какое отношение димедрол (снотворное) имеет к метадону?
Метадон превращается в особо сильный наркотик, при смешении с димедролом. Большинство умирает от этого. Мы взяли интервью у родителей тех, кто умер от метадона. Все они говорили, что их дети из года в год увеличивали дозу препарата. Человек, попавший в метадоновую зависимость, не сможет его бросить. «Ломка» от метадона проходит лишь спустя месяц, в то время как от героина – 7 дней. И при этом метадоновые ломки намного страшнее героиновых. У такого человека лишь 3 выхода: умереть, продолжать принимать или переходить снова на героин.
Но врачи утверждают, что программа спасает жизни людей…
Громкие заявления наркологов, о том, что они борются со СПИДом, преступностью и наркобизнесом, ни в какие ворота уже не лезут, потому что из 2 тысяч 652 человек, что вошли в программу в 2002 году, на 2010 год осталось 966 человек. И это данные самих врачей. И когда я спрашивал их, что же случилось с более чем полутора тысячью участниками программы, что перестали употреблять метадон, они отвечали, что это не их обязанность, и что они добровольно приходят и добровольно уходят. Они не ведут учета. Складывается такая картина, что та позитивная реклама метадона, что ведется врачами, на самом деле заканчивается быстрым ухудшением здоровья и большой смертностью. Это показано в фильме.
Какова Ваша позиция по отношению к метадону?
Мы должны понять, что нет разницы между метадоном и героином, отличие лишь в том, что от метадона не бывает эйфории. Наркотик – это яд, который оседает в жировых клетках, и нельзя избавиться от наркозависимости, перейдя на другой наркотик. Давайте всем обществом сделаем анализ, расследование и придем к общему мнению. Пусть все знают, хорошо это или плохо. На сегодняшний день я вижу, что малый процент людей держится и не принимает наркотиков. Говорят, что это хорошо — я не отрицаю, но большинство говорят, что это плохо.
Что будет, если метадон все-таки легализуют?
Заинтересованные люди увидели, что я пытаюсь запретить метадон. Они всячески пытаются мне помешать выпустить фильм в широкий прокат. Значит, у них есть сильный интерес продавать метадон. Если закон примут, то, возможно, в Кыргызстане будет построен завод по производству препарата, и его начнут вывозить в соседние страны. Я слышал от реализаторов, что уже готовы бутылочки, которые совершенно легально будут продаваться в аптеках как обезболивающее. А привыкание происходит после двух-трех приемов. И у нас будет страна полная наркозависимых, но уже от метадона. Врачи заявят, что нашли панацею, способ избавится от наркобизнеса и мы стали первой страной, что лечит СПИД и прочее, и что у нас будет рай и процветание. Но когда мы поймем, что метадон — это зло, будет поздно. Потому что все будет уже пущено в оборот и появятся наркобароны метадона.
K-News обратился за комментариями к депутату Жогорку Кенеша от партии «Ар-Намыс», председателю парламентского Комитета по правам человека, равным возможностям и общественным объединениям Дастану Бекешеву.
«Я не сказал бы, что у нас появится мафия. Просто фармацевтическая компания лоббирует метадон через людей в Кыргызстане, у которых есть фармкомпании. Но я пока против метадона за счет бюджетных средств. Пока это рано. У нас в бюджете мало денег. Если его закупают доноры, то пожалуйста. Сейчас лучше закупать качественный инсулин, нежели метадон», — отметил он.
Одна из сторонниц метадоновой заместительной терапии — депутат от фракции СДПК Дамира Ниязалиева считает, что метадон помогает вернуть наркозависимых к нормальной жизни.
«Я посетила много европейских стран, где успешно реализуется заместительная терапия метадоном, и я вижу положительные результаты. Наркозависимый, принимающий метадон, не испытывает эйфории. Он может участвовать в социальной жизни, садиться за руль, работать. Я не понимаю, почему так негативно относятся к нему. Это делается либо в интересах наркобаронов, либо это говорят несведущие люди. Из-за них я изменила свой законопроект «О наркопрофилактике», включив метадон лишь как один из вариантов заместительной терапии. Решение примет правительство. Но мы должны бороться с наркозависимостью, СПИДом и гепатитом. В Кыргызстане есть люди, которые избавились от наркозависимости. Это факт», — добавила она.
Для справки: При терапевтических дозах метадон проявляет анальгезирующее и седативное действие. Он воздействует на центральную нервную систему, сердечнососудистую систему и гладкую мускулатуру. Летальная доза составляет порядка 50 миллиграммов для неподготовленного человека. Для наркозависимого – 100-200 миллиграммов.
