Таалайбек Омуралиев заступил на должность министра обороны в декабре прошлого года. С тех пор в СМИ о нем – лишь сухая биографическая информация и короткие новостные сводки от министерства. Чтобы узнать больше о деятельности главы оборонного ведомства K—News встретился с Таалайбеком Омуралиевым, который рассказал о реформах и проблемах в вооруженных силах, о своем отношении к работе и жизни.
Таайлайбек Барыктабасович, расскажите немного о себе.
На военной службе я более 30 лет. Воевал в Афганистане, охранял таджикско-афганскую границу, участвовал в Баткенских событиях, командовал военными в кровавом июне 2010 года в Оше. И в моей жизни нередко бывали такие критические моменты, когда уже одной ногой стоял на границе бытия и вечности, проще говоря — когда меня могли просто уничтожить физически. Разве после такого могут выбить из равновесия интриги недругов? И если я после всего пережитого остался в живых и стал министром – значит, где-то свыше для меня уготована такая судьба, значит, я должен сделать на этой должности что-то полезное. Я понял, что теперь мне придется не просто сидеть в кабинете и командовать, а вместе со своими единомышленниками искать креативные подходы ко всему, учиться быть хорошим менеджером, искать дополнительное финансирование, не надеясь ни на кого. Того же самого я требую от своих подчиненных.
Иногда бывает так, что какой-нибудь офицер просидит в кресле всю службу и делает карьеру, перенося по кабинетам бумаги. Большую часть своей жизни я провел в войсках и, как говорится, на своей шкуре испытал, что такое военная карьера. Поэтому меня не устраивает команда, состоящая из чиновников в погонах, которые имеют смутное представление, что такое армия. Я, в первую очередь, добиваюсь от подчиненных, чтобы они имели реальный военный опыт, могли мыслить не шаблонно, умели в нужную минуту применить свои знания на практике. Любая реформа должна начаться в первую очередь в сознании. А тем, кто не желает этого понимать, наверное, придется поискать себе более выгодное место. Разумеется, такое мое отношение порождает недовольство у тех, кто привык к военной «халяве». Но я уверен в правильности своих действий и знаю, что время расставит все по местам, а наша военная история даст оценку каждому.
Что делается Вами во вверенной сфере?
Знаете, в одном советском фильме человек приехал на север руководить производством, и решил начать со строительства бани для рабочих, чтобы они после тяжелой работы могли смыть с себя грязь. Я тоже считаю, что нужно начать с решения реальных задач, не сразу замахиваясь на грандиозное. В военной сфере есть такая тактика: ближайшая задача, последующая задача, и направление ближайшего наступления. Вот, например, сейчас мы будем строить дом на 108 квартир – а это не просто квадратные метры, а 108 надежд офицеров на более достойную жизнь. Сегодня быть военным малопрестижно, если не сказать покрепче. Я не буду говорить о зарплатах, не буду говорить об отношении общества к нашей профессии. Мне тяжело слышать, что офицеры живут на съемных квартирах. И если хотя бы 108 из них получат свое жилье, это и будет наша пусть небольшая, но реальная победа. А возьмем военную форму… Все эти годы нашим военнослужащим не хватало обмундирования в полном объеме. Сейчас мы договорились с нашими турецкими партнерами, что они построят здесь швейную фабрику по производству военного обмундирования. Так что ближайшая наша задача – это одеть, накормить и создать социальные условия для военнослужащих, сделать это системой, а не случайными удачами. Затем мы займемся реализацией следующих задач. У нас все есть для достижения целей: кадры, перспективы, стремление. Лично мне хочется, чтобы профессия военного была привлекательна, достойна, престижна, чтобы лучшие из лучших представителей нашей молодежи мечтали стать кадровыми офицерами.
Недавно в интернет-пространстве появился видеоролик, в котором армия показывается, что называется, без прикрас. Дело действительно обстоит так?
Я понимаю, о каком ролике вы говорите. Комментируя эту ситуацию, я не могу обойтись без эмоций, настолько это возмутительно и мерзко. Это видео стало общедоступным, люди смотрят, комментируют, и во всех своих комментариях они, безусловно, правы. Хоть срок давности преступления истек – ролик трехгодичной давности – мы все равно передали дело в военную прокуратуру с просьбой наказать виновных. Есть плюсы в том, что видео стало достоянием общественности – пусть это видят все. Это не только и не столько армия виновата в подобных случаях – это отражение общества. Люди уже приходят такими в армию, это не армия воспитывала их 18 лет, это воспитание семьи. Это больное общество, которое порождает такое бесчеловечное поведение, а не армия. Я даже поставил задачу всем офицерам по воспитательной работе показать это видео у себя в частях, потому что если прокуратура дает правовую оценку, то моральную оценку этим деяниям мы должны дать сами. Тут неуместны громкие слова, хотя не устану повторять, что мы боремся с дедовщиной в любых ее проявлениях. Но не стоит думать, что эту проблему можно легко решить волевым решением. Это позорное явление не ново, его пытались искоренить еще в советской армии и все 20 лет независимости, поэтому нашим Вооруженным силам еще долго предстоит бороться и с этим врагом.
Вы амбициозный человек?
Если бы я не был амбициозным, я бы не стал генералом, не стал и министром обороны. Как говорят в армии: «плох тот солдат, который не мечтает стать генералом». И без амбиций тут не обойтись. Что касается меня, то свои личные амбиции я всегда стараюсь сочетать с полезными делами. Я «болею» профессией, очень «болею» за армию, за страну. Мне зачастую обидно слышать наветы на армию и военных, и хочется спорить и на примерах доказывать обратное. Например, большие политики говорили, что в июне 2010 произошла деморализация кыргызской армии. Мол, военнослужащие не были готовы к подобным действиям и не смогли противостоять толпе. Хотелось бы посмотреть на тех, кто поливает нас грязью, как они бы сами вели себя в разгар июньских событий на юге республики… Да, нас, военнослужащих, учили защищать свою родину от внешнего врага. А как, скажите, действовать против своих соотечественников, которых стравили между собой эти самые политиканы? Во время тех событий солдаты честно исполняли свой долг, не было ни единого случая дезертирства и ни у кого не возникало мысли бросить все и перебежать на ту или иную сторону. Военнослужащие погибали, получали ранения, но они продолжали оставаться армией, которая защищает свою страну. Когда мирное время и нет никаких угроз для государства и общества, некоторые говорят: а зачем нам армия, ее толком и не видно. О нас вспоминают тогда, когда нужно исполнить свой долг, защитить родину и, если нужно, умереть за нее. В этом высокое предназначение человека в погонах и в этом мы давали клятву. Не любить и оплевывать армию могут только те, кому глубоко безразличны судьбы родины и своего народа. И наша новейшая история, к сожалению, знает таких людей — предавших свое отечество и сбежавших на чужбину.
Мышление военного на госслужбе отличается от образа мыслей рядовых чиновников?
А Вы считаете, что у военных какое-то особое мировоззрение? Хотя, наверное, это действительно так. Мы более прямолинейны в своих суждениях, бываем резки и грубоваты, доказывая свою правоту. Что ж, наверное, это издержки нашей профессии, которая не всегда отличается изысканной дипломатией. А иногда, если откровенно, очень мешает. Я даже себя часто ругаю за излишнюю эмоциональность, но потом успокаиваю тем, что мои действия, может, и не нравятся кому-то, но жизнь покажет, правильным ли было то или иное решение. Бывает и так, что мое мнение полностью не совпадает с мнением других, но своих позиций я не сдаю. Например, многие политики почти официально разделили страну на север и юг. Я этого никогда не пойму и не соглашусь, даже если последует команда. Наоборот — моя задача, как министра обороны и как патриота своей родины, сделать все, чтобы объединить страну, а не разделить ее. И точно такая же задача стоит перед всеми политиками. Некоторые из них мне прямо говорят: «смотри, в кадровой политике соблюдай баланс севера и юга». И здесь я тоже готов поспорить, потому что всегда был уверен, если человек – профессионал, то его принадлежность к северу, югу, Африке или Лапландии не имеет никакого отношения к профессиональному росту.
Каким сегодня должен быть военный в Кыргызстане?
Мои родители, учителя, отцы-командиры всегда внушали мне, что военный человек должен быть принципиальным и честным. И я всегда стремился быть таким. Когда я разговариваю с солдатами, то могу смело смотреть им в глаза, потому что сделал все, чтобы они нормально служили, питались, отдыхали. И своим подчиненным всегда говорю, что если ваша честь офицера запятнана какими-то интригами, воровством или беспринципностью, солдат на контакт уже не пойдет, в нем не будет веры такому командиру. Сейчас в Вооруженных силах дефицит офицерских кадров — тех военнослужащих, которые в полном смысле понимают, что такое командир. Очень мало увлеченных военной профессией, к сожалению, это влияние общества, бизнеса и рынка — все увлечены зарабатыванием денег. А офицер – это ведь особенный человек, он в первую очередь должен думать не о добывании средств к существованию, а о том, как совершенствовать свое боевое мастерство, которое так необходимо на службе. Да и что может быть для военного человека почетнее, чем защищать свою страну, обеспечивая ее военную безопасность?!
Вы бы хотели, чтобы в Вашей семье было продолжено военное дело?
Мои родители не выбирали мне профессию и не возражали, когда узнали о моем решении стать военным, и очень гордились, увидев меня в офицерской форме. Сейчас у меня трое детей: два сына и дочь, которой недавно исполнился месяц, об ее профессии пока говорить рано. По поводу сыновей – я никогда не буду принуждать их к тому, что им не по нраву, включая и военную профессию. У них у каждого своя судьба, и выбор будет за ними. Им сейчас 15 и 10 лет, и если они захотят стать военными, я не буду им препятствовать. Кстати, у детей есть уже некоторое представление о военной жизни – мы с супругой Асией недавно посчитали, что за 15 лет совместной жизни мы поменяли место жительства 26 раз. Так что, думаю, если кто-то из наших сыновей решится пойти по моим стопам, он будет знать, на что идет.
