Будет ли решен вопрос о международном усыновлении и в чью пользу? Что делается для создания фостерных семей и будет ли создана инфраструктура для людей с ограниченными возможностями? Эти сложные и резонансные вопросы для всего общества мы задали министру социального развития Кудайбергену Базарбаеву.
Все ждут как разрешиться ситуация с международным усыновлением, когда правительство внесет ясность в этот вопрос?
Я хочу сказать четко, международного усыновления детей не будет до тех пор, пока наше общество будет воспринимать это как продажу детей, пока все не поймут, что в нашем министерстве все чисто. Из-за двух резонансных фактов все общество думает, что у нас все сотрудники коррумпированные и продажные. Я думаю, суть коррумпированности в том, что до сих пор существуют квоты для аккредитованных фирм, представляющих страну.
Я не думаю, что к нам придут из Замбии, чтобы усыновить ребенка, в основном к нам поступают запросы из Америки. Потому что в их обществе усыновление детей, это нормальное явление. У них нет надрывного отношения к этому. Но, хочу отметить, что в этом вопросе приоритетом остается национальное усыновление. И только те дети, которые не подошли по каким-то причинам для наших граждан, должны идти на международное усыновление. Мы подготовили проект нового положения об аккредитации фирм по усыновлению, мы идем на коренное упрощение документа. Рабочий вариант уже готов. Осталось только согласовать с министерствами.
Сколько времени это займет?
Мы должны ускориться, ведь необходимо думать о жизни, здоровье и реабилитации этих детей. Мы будем за это бороться, мы будем стоять на страже их интересов.
Сколько детей, из тех, что были готовы усыновить иностранные граждане, нуждаются в срочном лечении?
Момент документирования прошли 14 детей. Из них 7 детей прошли полностью все процедуры, оставался только суд, что не зависит от нашего министерства. Среди этих детей есть те, которые нуждаются в срочном лечении. Я сам проехал по всем заведениям и посмотрел на этих детей, чтобы не было пустых разговоров о том, что там просто фамилии. На международное усыновление у нас было 19 дел. Два дела без выбора детей. Из 15 одного ребенка забрали обратно в биологическую семью, они имеют право на это.
Отслеживается ли судьба тех детей, которых уже усыновили?
Этим вопросом наше министерство занимается только 3-4 года. Из них 2 года в простое. За всю историю в Кыргызстане было усыновлено 254 ребенка. А в России ежегодно от 40 до 50 тысяч детей. У нас за два-три года всего 9 человек. С 2011 года, когда был введен мораторий, у нас осталось 14 детей на очереди. Поэтому отслеживать нам гораздо легче, наших детей за рубежом не так много. Каждые полгода родители отправляют нам документы, заверенные нотариусом. Сегодня по нашему положению это необходимо делать в течение трех лет. Мы отслеживаем информацию, сами мы выезжать не можем. Сейчас в нашей базе данных 161 ребенок, в очереди на усыновление 234 наших граждан. Но они ждут других детей. Этих они уже видели. Наши граждане при усыновлении имеют право выбора. Когда им предлагают, они хотят найти более или менее здоровых детей. У нас, понимаете, другое общество. Мерками нашего общества нельзя мерить морально-психологические устои другого общества.
Насколько комфортно может чувствовать себя человек с ограниченными возможностями в Кыргызстане?
Для нашего министерства главной целью является гуманизация общества и адаптация уязвимых слоев населения к социуму. Сейчас у нас более 26 тыс. детей с ограниченными возможностями здоровья. И только 394 из них адаптированы. Остальные 25 с лишним тысяч смотрят на мир через окно своей квартиры. Есть внутренняя фобия у родителей, и они держат их дома. По-кыргызски это называется «курнамыс» — пустая гордость. Мы должны быть с ними на равных, никто их не должен жалеть. Мы ущемляем их права, когда относимся со снисхождением, как это происходит во всем цивилизованном мире. Мы будем проводить ряд акций, чтобы адаптировать детей и вовлечь их в социальную жизнь.
Как меняется политика в отношении начисления социальных пособий?
Сейчас мы уделяем большое внимание семьям, оказавшимся в сложных жизненных обстоятельствах. Здесь государство предлагает гарантированный минимальный доход (ГМД), для семей, где на одного человека доход составляет менее 500 сомов. Размер ГМД составляет 463 сома на одного ребенка. Сейчас ГМД получают 363 тысячи человек. Есть динамика повышения: с 270 сомов пособие увеличилось до 360, а в этом году до 580 сомов. К концу года мы планируем повысить этот вид выплат до 640 сомов. В целом бюджет министерства растущий — на 2013 год выделено 6 млрд 926 млн сомов. Практически на 1 млрд больше, чем в прошлом году.
Часто говорят о том, что необходимо расформировывать детские дома, как вы к этому относитесь?
Вопросы оптимизации интернатных учреждений по-прежнему стоят остро. Необходимо постепенно перевести детей из интернатов в другие более мелкие заведения, которые бы находились поближе к тем районам, где проживают их родственники или родители.
Какие формы опекунства еще рассматриваются?
В нашей стратегии прописано о создании фостерных семей. Сейчас наше министерство пытается эту идею реализовать. Что это такое? Родителям мы готовы платить зарплату за содержание детей, взятых из детского дома. Для нас, конечно, увеличивается объем работы, мы на это согласны. Мы должны были этот вопрос реализовать, но пока отложили на 2014 год. При Союзе ведь были семейные детдома и им давали квартиры, создавали условия. Сейчас для нас самое сложное — пробить брешь в Минфине для реализации этих идей.
Резонансно рассматривался вопрос о покровском реабилитационном центре в Манаском районе Таласской области, будет ли он перенесен ближе к столице?
Там проблема в несоответствии названия и его содержания. Это вроде бы психоневрологический диспансер, но там нет врачей и специалистов, которые могли бы оказывать квалифицированную помощь. Теперь вопрос стоит о передислокации этих детей ближе к центру. Это чувствительный вопрос, но нужно делать то, что будет во благо этим детям.
Какая сейчас обстановка в министерстве после череды скандалов?
Режим работы нашего министерства перестроен. Я здесь 9 министр за 3 года. Каждый сотрудник министерства имеет апатию, каждый из них воспринимает министра как временного человека и из чувства самосохранения не проявляет никаких инициатив. Я ни одного человека не буду увольнять. У меня только одно требование, — качественная работа, я всем сказал – поднимите голову повыше, наберите воздух и смело идите по коридору. Вот на меня поступила жалоба в одну из газет, что министр заставляет работать до 11 часов вечера, а зарплата 4-5 тысяч сомов. Я никого не принуждаю работать, есть закон, в котором четко сказано – рабочий день с 9 до 6 вечера. Но при этом я даю объем работы и ставлю сроки, укладываешься – хорошо, не укладываешься – здесь живи.
Как решается вопрос с беспризорными детьми?
Это комплексный вопрос, за беспризорных детей у нас отвечает школа, комиссия по делам несовершеннолетних при МВД, местные органы власти и наше министерство. Но координация всего этого процесса возложена на нас. Это вопрос болезни нашего общества. У нас есть даже международные группировки, буквально на днях выселили из Бишкека попрошаек из Узбекистана.
