Исследователи и аналитики давно обратили внимание на основную черту устройства власти правителя в Центральной Азии. В полной мере это относится и к Казахстану, и к Кыргызстану. Институты государства, такие как разделение власти на три ветви, диктатура законов и т.д., были внедрены извне, и никак не опирались здесь на отечественную политическую культуру. В Центральной Азии вообще было легко трансформировать эти «бессодержательные» институты в новую политическую систему, которая в политологии получила название патримониализм (лат. patrimonium — вотчина, владения), пишет Сергей Масаулов в своей статье на сайте ИАЦ МГУ:
Суть системы заключается в том, что лидер государства распоряжается государственными институтами и ресурсами как своей частной собственностью, так как законодательство не распространяется на избранных: Семью, ближайшее окружение – «команду», приближённых и доверенных лиц. При этом главой государства в стране выстраивается сеть лояльных ему групп, которые формируются на основе племенных, клановых, региональных и иных идентификаций. Взамен на лояльность и поддержку, «Хозяин» допускает группы к контролируемым им ресурсам. В этой системе государственные институты и ресурсы приватизируются носителями государственной власти для получения материальных доходов. Это приводит к тому, что бюрократия часто преследует свои личные материальные интересы в ущерб государственным. Однако способы реализации этой системы в Кыргызстане и Казахстане различаются, и существенно. В далёком прошлом роль центрального правительства и, соответственно, государства в Кыргызстане была слабой — разрозненные и географически изолированные племена назначали формального хана, исходя из принципа «пусть будет самый слабый», и поэтому правитель устраивал все стороны. В случае необходимости его можно было легко сместить, а еще лучше, просто игнорировать. Именно эта черта позволяла с момента получения Кыргызстаном суверенитета планировать относительно быструю демократизацию, условием которой может быть только слабый, компромиссный президент, и максимально быстро развитые демократические процедуры, в том числе транзита власти. Иное дело – Казахстан. Здесь процесс централизации в прошлые времена подталкивался внешней угрозой и заставлял искать сильного султана, способного защитить народ от нападений с востока. Таким образом, принципиальное различие в установлении власти и транзите её пронизывают всю историю Кыргызстана и Казахстана. Особенность транзита власти в Кыргызстане хорошо просматривается в современной истории страны. В 1990 году парламент, после неудавшейся первой попытки избрать президента, выбирает компромиссную фигуру в лице Аскара Акаева. После переворота в марте 2005 года исполняющим обязанности президента избирается отсутствовавший на площади в самый ответственный момент Курманбек Бакиев. Та же логика прослеживается в избрании Розы Отунбаевой главой Временного правительства в апреле 2010 года, т.е. в тот момент, когда всё было неопределённо, и опасно для каждого из тяжеловесов-политиков, «отдавших» власть. И в 2017 г. на формальных выборах действовавший тогда президент Атамбаев пытался передать власть преемнику, выбрав его, как ему казалось, по принципу «слабости» и зависимости, что позволяло планировать сохранение власти над избранным президентом из-за кулис. Таким образом в Кыргызстане попробовали уже множество вариантов транзита власти: А. Формальные выборы, когда результат предопределён действиями властей, контролем над общественным мнением и процедурами подсчёта голосов. Б. Свержение президента и назначение нового с последующим его избранием. В. Самоназначение «коллективного правительствующего президента» после свержения прежнего. Г. Игра в демократическую процедуру, когда президент уходит с поста в соответствии с Конституцией и законами. Одновременно он старается остаться на какой-нибудь позиции, позволяющей контролировать нового президента за счёт команды прежнего властителя, и лишения его ряда полномочий в пользу премьер-министра. Однако важно подчеркнуть, что ни один из вариантов не дал возможности обойти главную черту власти правителя в Центральной Азии, что ярко проявляется в Казахстане. Президент здесь унаследовал очень большой объём прав и привилегий от позиции первого секретаря ЦК партии, и правит как верховный правитель, передавая некоторые вопросы управления в ведение бюрократической машине и местным элитам. Соответственно и транзит власти готовится методами и средствами, характерными для данного типа правления. Во главу угла ставится, во-первых, «наследование курса» непререкаемого лидера нации, во-вторых, согласование с ним политической повестки, и в-третьих, сохранение прежних элит и безопасность их семей. Понятно, что при таких условиях правитель должен появиться внутри группы максимально приближённых к правителю. В Кыргызстане эта система даёт сбой, когда, к примеру, жена президента, сын или зять начинают монополизировать доступ к ресурсам, что приводит к восстанию групп и свержению президента. Непосредственным поводом может служить «аукцион» депутатских мандатов во время выборной кампании. Парламент ведь тоже частная собственность, на которой можно неплохо заработать. Это приводит к столкновению конкурирующих групп на местах, выходу системы из равновесия и восстанию. Если президент в Кыргызстане не видит проблемы в системе как таковой, и в исторических особенностях государственности, когда единоличный лидер не приветствуется, то не спасает даже усиление репрессивного аппарата. После более чем 25 лет независимости фрагментированная элита Кыргызстана вновь пытается строить политическую систему, основанную на принципах: а) Ограниченный в полномочиях президент; б) Параллельный центр принятия решений в парламенте, который в) Избирает премьер-министра. Шансы создать зрелую парламентскую республику проблематичны. На это есть несколько причин. Главная — здесь требуется чёткая программа выстраивания работающих процедур, и сопровождения этого процесса хорошими экспертными и аналитическими мозгами, при непременном условии наличия ответственных и понимающих проблему образованных политиков. Иначе любая парламентская коалиция есть план раздела материальных ценностей и порождения своих оппозиционных могильщиков; одновременно – это арена обостренной персонифицированной борьбы и ринг, с улюлюкающим в поисках зрелищ плебсом. При всей схожести черт власти правителя между Казахстаном и Кыргызстаном здесь больше различий. Лидер Казахстана выстраивает внутриэлитный баланс интересов, и это укрепляет его власть. Поиск баланса интересов элит в Кыргызстане ослабляет власть лидера страны, и толкает элиты на захват власти, или по крайней мере позволяет думать об этом.
