По данным компании Deloitte, 77% отечественного ВВП обеспечивают следующие сектора: добыча и переработка сырья (в т.ч. нефти, газа, металлов) — 29%, торговля — 16%, банковский сектор и недвижимость — 12%, транспорт и связь — 11%, строительство — 6%, энергетика — 2%. Кроме того, по мнению ряда экспертов, в компаниях этих секторов сосредоточено от 80% до 90% используемых в экономике активов.
Как упоминалось, в каждом из вышеуказанных секторов, кроме торговли, транспорта и строительства, представлены в основном иностранные компании, компании с государственным участием, либо коммерческие структуры, связанные с элитами. Доступ к указанным отраслям независимому, не афилированному с элитами, отечественному бизнесу, является затруднительным ввиду действия различных входных ограничений. Вместе с тем, по некоторым данным, присутствие государства в бизнесе составляет от 40% до 50%, но официальных данных о размере государственного (в т.ч. квазигосударственного) присутствия в ВВП Казахстана, нет.
Согласно комплексному плану приватизации, который правительство подготовило в 2015 году, доля госсектора к 2020 году в Казахстане должна была быть доведена до уровня 15% от ВВП, или соответствовать среднему показателю стран ОЭСР. Но, если взглянуть на основные квазигосударственные предприятия, которые представлены финансовыми и инвестиционными организациями, мегахолдингами, обьединяющими многопрофильный бизнес (АО “Самрук-Казына”, АО “Зерде”, АО “Байтерек”, АО КазАгро и др.), можно наблюдать, что по активам эти институты занимают более 60% экономики страны, а их вклад в ВВП составляет около 50%.
По мнению экономиста Вячеслава Додонова, общий объем государственных активов Казахстана, включая совокупные международные резервы Национального фонда и Национального банка (около 80 млрд. долл., или порядка 45% ВВП), а также активы государственных холдингов “Самку-Казана”, “Байтерек”, «КазАгро» и «Зерде», практически равен размеру ВВП страны. Аналогичный показатель в таких странах как Великобритания, Германия, Дания, составляет примерно 5%.
Согласно расчетам Казахстанской Школы прикладной политики и экономических исследований «KSAP», проведенным на основе данных открытых источников, количество людей, получающих заработную плату из средств государственного бюджета, составляет около 1,44 млн. человек. Если прибавить к этой цифре 300 тыс.чел. сотрудников квазигосударственного сектора (около 500 компаний), то получаем, что за счет государства у нас “кормится” 1,7 млн. человек. В общей сложности, на их содержание ежегодно расходуется около 6-7 трлн.тг., что соразмерно половине республиканского бюджета или 10% ВВП страны.
Таким образом мы имеем два основных вопроса. Первый: Для чего государство аккумулирует такое количество активов, и, противясь приватизации, кормит целую армию госслужащих, бюджетников и менеджеров? Второй: Почему, независимый казахстанский бизнес не допускается в “привилегированные” сектора экономики?
На первый вопрос ответить довольно прост. За счет государственной собственности власть создает огромное количество организаций и рабочих мест (в т.ч. высокооплачиваемых, и привлекательных, с точки зрения коррупционного поля). Это делается как для поддержания социальной стабильности, так и с целью кооптировать важную социальную прослойку (элиту) — национальную интеллигенцию. Практика показывает, что люди, получающие блага от государства, в большинстве своем, в период политической турбулентности, сохраняют лояльность действующему режиму. Вместе с тем, одним из методов кооптации околовластной элиты (родственники, друзья, соплеменники, друзья друзей и пр.) является раздача хорошо оплачиваемых, административных синекур. И имея в распоряжении государственную собственность, это делать гораздо проще.
Кроме того, в случае Казахстана, сказывается “постсоветский синдром”, когда в прошлом партийная, а сегодня – правящая элита суверенного государства испытывает политический и психологический комфорт от наличия государственной собственности.
На второй вопрос ответить несколько сложнее. Казахстан уже около 10 лет находится в стадии технологического застоя. Мы не генерируем новые технологии, не увеличиваем долю обрабатывающей промышленности, практически отсутствует естественная, вертикальная трансформация бизнеса — когда малые предприятие становятся средними, и затем крупными. По мнению Всемирного банка, потенциал повышения производительности и экономического роста, в Казахстане ограничивается преобладающей ролью государства в экономике через квазигосударственные компании. Государство, как известно, не лучший собственник, оно хорошо создает занятость, но плохо создает добавленную стоимость. Но, вместе с тем, основным внутренним ограничителем экономического и технологического развития казахстанской экономики, является проблема с доступом к маржинальным, “привилегированным” секторам экономики. Равный и справедливый доступ к данным секторам обеспечил бы более справедливое перераспределение доходов в обществе, создав хороший задел для развития среднего класса, технологий, улучшения инвестиционного климата и поднятия деловой активности населения. Частично, или даже полностью, этот вопрос могла бы снять масштабная приватизация собственности государства и нацхолдингов. Но в условиях высокого уровня коррупции, несовершенства судебно-правовой системы и непрозрачности работы государственной службы, высоки риски повторения ошибок приватизации 90-х. Без системной реформы данных структур, крупную приватизацию делать бессмысленно.
Через “Стратегию индустриально-инновационного развития” государство в начале 2000-х уже активно занималось вопросами развития технологий. Но в какой-то момент элита решила, что технологическое развитие может привести к образованию не подконтрольных ей сверхдоходов, которые в дальнейшем, могут трансформироваться в независимую политическую силу. Таким образом, страх «побочного» эффекта от технологического развития, побудил элиту взять под контроль капитал и технологии, вместе с чем был ограничен доступ к маржинальным секторам экономики.
В итоге, экономические “правила игры”, которые элита “задала” в Казахстане, надолго законсервировали технологическое развитие страны, привели к перманентному снижению инвестиционного климата и деловой активности населения. Следствием установленных “правил”, является то, что экономические права граждан сужены вместе с политическими, а права собственности слабо защищены.
Сегодня элита пытается сохранить установленный “статус кво”, и именно поэтому фундаментальные институциональные проблемы не решаются. Никто не торопится делать прозрачной работу государственных служб, внедрять политический плюрализм, многопартийность, создавать независимые и эффективные суды, справедливую и неподкупную правоохранительную систему.
Мотив ясен, ведь деятельность подобных, инклюзивных институтов неизбежно повысит требования к госаппарату, создаст высокие издержки для коррупционеров всех уровней, и, главное, приведет к неизбежному отказу от единоличной авторитарной власти. Но проблема в том, что выбранная элитой модель, как показала в том числе история позднего СССР, имеет ограниченный и не устойчивый рост, связанный с неизбежным наступлением технологического застоя и последующего политического коллапса.
Для долгосрочного экономического роста нужна система сдержек и противовесов через создание открытого электорального процесса, независимого парламента и справедливого правосудия. Как внутренним, так и внешним инвесторам нужно понимать, что в этой стране действуют законы, одинаковые для всех, что их собственность неприкосновенна. И конечно же, важны равные недискриминационные возможности.
