В последние месяцы в Европе разгорелся новый historikerstreit — спор между историками – о сравнении ужасов Холокоста и колониализма. На мой взгляд, это спор, в котором не может быть победителя, пишет Славой Жижек. Ниже его статья из сайта «Центр политической анализа»:
С одной стороны, Ахилл Мбембе, Дирк Мозес и некоторые другие утверждают, что выделение холокоста и других массовых преступлений в истории человечества является европоцентристским и игнорирует преступления колониализма. С другой стороны, Сол Фридландер, Юрген Хабермас и другие настаивают на уникальности Холокоста. Я думаю, что обе стороны в каком-то смысле правы и неправы. Нельзя не повторить здесь ответ Сталина на вопрос, какой уклон хуже, левый или правый: «Они оба хуже».
Безусловно, верно, что широкая общественность развитого Запада не в полной мере осознает чудовищные ужасы колониализма и его побочных продуктов. Достаточно вспомнить кошмар двух Опиумных войн, которые Британская империя (и другие страны) вела против Китая. Статистика показывает, что до 1820 года Китай обладал самой мощной экономикой в мире. Но с конца XVIII века британцы экспортировали в Китай огромное количество опиума, превратив миллионы людей в наркоманов и нанеся огромный ущерб. Китайский император попытался предотвратить это, запретив ввоз опиума, и британцы (вместе с другими западными державами) вмешались военным путем. Результат был катастрофическим: вскоре после этого экономика Китая сократилась вдвое. Но что нас должно интересовать, так это легитимация этой жестокой военной интервенции; свободная торговля — основа цивилизации, и поэтому запрет Китаем на импорт опиума был варварской угрозой цивилизации… Трудно удержаться от того, чтобы не представить себе аналогичные действия сегодня: Мексика и Колумбия выступают в защиту своих наркокартелей и объявляют войну США за то, что те ведут себя нецивилизованно, препятствуя свободной торговле опиумом.
Список преступлений колониализма длинный… очень длинный: Бельгийское Конго, регулярный голод, вызвавший миллионы жертв в контролируемой Британской империей Индии, катастрофы в обеих Америках. Жестокая ирония заключается в том, что параллельно модернизации Европы рабство вновь появилось в тот самый момент, когда в нашей идеологии центральной темой была свобода — борьба против рабства женщин, рабочих, граждан в авторитарных режимах. Рабство было обнаружено везде, во всех метафорических смыслах, но игнорировалось там, где оно существовало в непосредственном смысле.
Колониализм порождает то, что можно назвать не иначе как катастрофой модерна: зачастую таково ужасающее воздействие модернизации на домодерную общинную жизнь. Вспомним, например, судьбу Аттаваписката, расположенной вдали от цивилизации деревни аборигенов на севере Онтарио, которая привлекла внимание СМИ в начале 2016 года. Репортаж в газете «Guardian» наглядно продемонстрировал, как канадские аборигены остаются уязвимым народом, неспособным сохранить минимально устойчивый жизненный уклад: «С осени в Аттавапискате, население которой составляет всего 2000 человек, было совершено более 100 попыток самоубийства. Самому молодому человеку, совершившему попытку самоубийства, было 11 лет, самому старшему — 71 год. После того как 11 человек попытались покончить с собой в субботу вечером, измученные лидеры объявили чрезвычайное положение. В понедельник, когда чиновники пытались отправить в деревню консультантов по кризисным ситуациям, 20 человек, включая девятилетнего ребенка, были доставлены в больницу после того, как удалось подслушать их заговор о самоубийстве. Мы взываем о помощи», — сказал глава Аттавапискаты Брюс Шишиш. Почти каждую ночь происходит попытка самоубийства».
В поисках причин этого бедствия следует обратить внимание не только на очевидные причины — переполненные дома, покрытые плесенью, наркоманию, алкоголизм и т.д. Главной среди системных причин является разрушительное наследие системы школ-интернатов, которая нарушила преемственность между поколениями: «В течение десятилетий более 150 000 детей аборигенов были вывезены из мест их проживания с целью насильно ассимилировать их в канадское общество. В интернатах, в которых с детьми обращались самым жестоким образом, были нацелены на то, чтобы «убить в ребенке индейца», что засвидетельствовали итоги недавно завершившей свою работу комиссии. Тысячи детей погибли в этих интернатах — из-за отсутствия санитарно-диетических стандартов в интернатах многие недоедали или страдали от таких заболеваний, как оспа, корь и туберкулез. Сотни детей были наспех похоронены в безымянных могилах рядом с образовательными учреждениями. Почти в трети случаев местные власти и руководство интерната даже не удосужилось зафиксировать имена погибших воспитанников».
Неудивительно, что мы постепенно узнаем подлинную историю подобных школ-интернатов — теперь мы регулярно получаем новости, типа той, о которой в июне сообщила телекомпания CBS: «Группа представителей коренного населения Канады заявила в среду, что в результате поисков с использованием георадара были обнаружены останки 182 человек в необозначенных могилах на участке рядом с бывшей школой-интернатом при католической церкви, где содержались изъятые из семей дети представителей коренных народов».
К этому следует добавить массовую сексуальную эксплуатацию в школах-интернатах, находящихся в ведении церкви — порой до 80% детей подвергались насилию. Усугубляет ситуацию то, что подобные преступления совершаются именно тем институтом, который претендует на воплощение нравственности, как недавно оказалось во Франции. Как сообщила на этой неделе CNN, «представители католического духовенства во Франции подвергли сексуальному насилию примерно 216 000 несовершеннолетних за последние семь десятилетий, согласно ужасному отчету… в котором говорится, что руководство поставило защиту института церкви на первое место, а не жертв, которых призывали молчать». По-настоящему шокирующим моментом здесь является то, что, поскольку многие из этих преступлений связаны с педофильским гомосексуализмом, за них ответственна та же самая организация, которая представляет себя как хранитель морали и ведет общественную кампанию против гомосексуализма. И самое печальное, что невозможно вернуться к нормам домодерного времени: в домодерном обществе легко заметить то, что для нашего современного взгляда кажется грубым нарушением прав человека, прав женщин, детей и т.д.
Признавая все это, другая сторона в дискуссии подчеркивает уникальность Холокоста: его целью было не просто подчинение евреев, а их полное уничтожение, хорошо спланированное и реализованное современным промышленным способом. Евреи не были низшей расой в иерархии рас, они рассматривались как абсолютный Другой, воплощенный принцип коррупции. Они не были внешней угрозой, они были — если воспользоваться неологизмом Жака Лакана — ex-timate, инородным телом в самом средоточии цивилизации. Вот почему их необходимо было уничтожить, как считалось согласно подобной идее, если необходимо восстановить надлежащий цивилизационный порядок.
Но здесь уже я сам начинаю сомневаться: много лет назад Этьен Балибар отметил, что в современном глобализованном мире различие между внутренним и внешним размывается, поэтому все расизмы все больше напоминают антисемитизм. Полвека назад Хьюи Ньютон, основатель и теоретик «Черных пантер», ясно видел ограниченность местного — или национального — сопротивления глобальному господству капитала. Он даже сделал ключевой шаг дальше и отверг термин «деколонизация» как неуместный — нельзя бороться с глобальным капитализмом с позиции национального единства.
Вот его слова из уникального диалога с фрейдистским психоаналитиком Эриком Эриксоном из книги 1973 года «В поисках общего языка». «Мы в «Черных пантерах» видели, что Соединенные Штаты больше не были нацией. Это было нечто другое; это было больше, чем нация. Они не только расширили свои территориальные границы, но и расширили все сферы своего контроля. Мы назвали это империей. Мы считаем, что колоний и нео-колоний больше не существует. Если народ колонизирован, он должен иметь возможность деколонизироваться и стать тем, кем он был раньше… Но что если сырье добывается, а труд эксплуатируется на территории, разбросанной по всему земному шару? Когда богатства всей земли истощаются и используются для питания гигантской промышленной машины в доме империалистов? Тогда народ и экономика настолько интегрированы в империалистическую империю, что невозможно «деколонизировать», вернуться к прежним условиям существования. Если колонии не могут «деколонизироваться» и вернуться к своему первоначальному существованию как нации, тогда нации больше не существуют. И, как мы считаем, они никогда больше не будут существовать».
Не в этом ли состоит сегодня наша главная проблема, причем в гораздо большей степени, чем во времена Ньютона? Особенно когда разница между оправданной критикой Израиля и антисемитизмом выглядит неоднозначно и открыта для манипуляций. Бернар Анри-Леви утверждал, что антисемитизм XXI века будет «прогрессивным», иначе его не будет. Доведенный до конца, этот тезис заставляет нас перевернуть старую марксистскую интерпретацию антисемитизма как мистифицированного или вытесненного антикапитализма (вместо того, чтобы обвинять капиталистическую систему, недовольство сосредотачивается на конкретной этнической группе, обвиняемой в извращении системы). Для Анри-Леви и его сторонников сегодняшний антикапитализм — это замаскированная форма антисемитизма. Можно ли представить себе более опасный способ разжигания антисемитизма среди современных критиков капитализма?
Но сегодня мы наблюдаем странный разворот: не антисемитскую критику Израиля, а антисемитскую поддержку Израиля. Некоторые правые антисемиты поддерживают государство Израиль по трем очевидным причинам: если евреи поедут в Израиль, то здесь, на Западе, их станет меньше; в Израиле евреи перестанут быть бездомной иностранной группой, которой мы не можем полностью доверять, они станут нормальным национальным государством, основанным на своей земле; и, наконец, что не менее важно, они будут функционировать там как представители высокоразвитых западных ценностей против восточного варварства — короче говоря, в отношении местного палестинского населения они будут выполнять работу по колонизации. Чтобы заручиться поддержкой западных государств, сионисты сами иногда представляли себя колонизаторами. Дерек Пенслар, бывший профессор израильских исследований в Оксфордском университете, отмечает, что в сионизме и Израиле заложено множество — иногда противоречивых — идеологических и политических вопросов: «Сионистский проект сочетает в себе колониализм, антиколониализм и постколониальное государственное строительство. Весь ХХ век, завернутый в одно маленькое государство».
В 1896 году Теодор Герцль подготовил для Der Judenstaat основополагающий текст сионизма: «Для Европы мы построим там (в Палестине) часть стены против Азии, мы обеспечим вал против варварства». Даже термин «колонизация» использовался первыми сионистами. К сожалению, эта позиция странным образом рифмуется с целым рядом антисемитов, от Рейнхарда Гейдриха до Андерса Брейвика и Дональда Трампа. Хотя Трамп признал Иерусалим столицей Израиля, некоторые из его сторонников являются открытыми антисемитами — но действительно ли это непоследовательная позиция? Я часто вспоминаю карикатуру, опубликованную в июле 2008 года в венской газете Die Presse: два коренастых австрийца нацистского вида сидят за столом, один из них держит в руках газету и комментирует своему другу: «И мы снова наблюдаем, как совершенно оправданный антисемитизм используется для дешевой критики Израиля!» Эта карикатура переворачивает стандартный аргумент против критиков политики государства Израиль, и когда сегодняшние христианские фундаменталисты, поддерживающие израильскую политику, отвергают левую критику израильской политики, не является ли их неявная линия аргументации необычайно близкой к его рассуждениям?
Вспомните Андерса Брейвика, норвежского убийцу, выступавшего против иммигрантов: он был антисемитом, но сторонником Израиля, поскольку видел в государстве Израиль первую линию обороны против мусульманской экспансии. Он даже хотел, чтобы Иерусалимский храм был восстановлен, но в своем «Манифесте» он писал: «В Западной Европе (за исключением Великобритании и Франции) нет еврейской проблемы, поскольку в Западной Европе их всего 1 миллион человек, а 800 000 из этих 1 миллиона живут во Франции и Великобритании. С другой стороны, в США, где проживает более 6 миллионов евреев (на 600% больше, чем в Европе), существует значительная еврейская проблема». Его фигура, таким образом, реализует окончательный парадокс сионистского антисемита — и следы этой странной позиции мы находим чаще, чем можно было бы ожидать. Слова самого Рейнхарда Гейдриха, организатора Холокоста, написанные в 1935 году, цитируются в книге «Орден «Мертвая голова»: история гитлеровских СС»: «Мы должны разделить евреев на две категории — сионистов и сторонников ассимиляции. Сионисты исповедуют строго расовую концепцию и, эмигрируя в Палестину, помогают построить собственное еврейское государство… наши добрые пожелания и официальная добрая воля вместе с ними».
Таким образом, четкое различие между уникальностью евреев и европейским колониализмом становится труднопроводимым: сионисты сами заигрывают с колониализмом, чтобы получить поддержку Запада, а сама антиколониальная борьба иногда опасно приближается к антисемитизму. Об антисемитизме в арабских странах и среди мусульман написано достаточно — хотя я поддерживаю палестинское сопротивление на Западном берегу, я полностью осознаю этот факт. Следует также быть осторожным и не отвергать каждый призыв выгнать мусульман из своей страны как случай расистской исламофобии. В Словении, моей собственной стране, многие сохранившиеся народные песни рассказывают об ужасах, причиненных вторжениями турок, и изгнание турок кажется мне вполне законным желанием.
Именно поэтому я полагаю, что любые дебаты, сравнивающие Холокост и колониализм, должны быть устранены как нечто глубоко непристойное. Холокост был уникальным, ужасающим, гигантским преступлением; колониализм вызвал невообразимое количество жертв и горя. Единственно правильный подход к этим двум ужасам — рассматривать борьбу против антисемитизма и против колониализма как две стороны одной и той же борьбы. Те, кто отвергает колониализм как меньшее зло, оскорбляют самих жертв Холокоста, превращая неслыханный ужас в разменную монету для геополитических игр. Те, кто релятивизирует уникальность Холокоста, оскорбляют самих жертв колонизации. Холокост не является одним из серии преступлений — он был уникален по-своему, точно так же, как современная колонизация была уникальным чудовищным кошмаром, совершенным во имя другой цивилизации. Все они – несравнимые кошмары, которые нельзя и не следует сводить к простым примерам.
